Полковнику нигде… - Вад Капустин

Размышления отвлекли разведчика, и он не заметил, как помещение заполнил сиреневый туман. Словно сквозь сон Цвирк услышал, как профессор, прижав к хитиновому панцирю драгоценный кристалл, твердит раз за разом одну и ту же бессмысленную фразу. В пещере звучала кодовая формула активизации, запускавшая в действие процесс считывания с кристалла драгоценной записи — псикопии древнего Сеятеля — и ее материализации.

— Что это? — едва успел спросить регуллианин, как внезапно, заполняя собой все вокруг, на них обрушилась мгла. И в ее глубине, клубясь и волнуясь туманными лохмотьями, начала формироваться, становясь все четче, живее, пронзительнее, огромная призрачная фигура. Бесформенная, слабо светящаяся бледным розоватым светом, она подавляла величественностью, несмотря на неопределенность очертаний.

— Звездный, хм? — предположил Цвирк. — Чего только не бывает!

Он с интересом наблюдал за трансформациями призрака. Возможное появление Сеятеля не испугало регуллианина — на самом деле Цвирк не был трусом, он боялся только гнева Майдо.

На Звездного сеятеля регуллианину было глубоко наплевать. Он придерживался канонического лозунга: «Звездных… — на помойку!».

Мотивом всех поступков, преступлений и подвигов галактического агента был непреодолимый, непреходящий, животный страх перед огромными могучими клешнями старшего брата. И он ничего не мог с этим поделать — все происходило на уровне инстинктов. Шпион боялся не напрасно. По негласным, хотя и не отраженным в уголовном кодексе, регуллианским традициям, старший брат имел неоспоримое право на жизнь младшего сородича — так сказать, недоеденного в детстве. Убей Майдо непутевого братца, и по закону, ему грозило бы «общественное порицание условно» сроком на два года — разумеется, если он сумеет доказать, что убийство послужило интересам Регула. При нынешнем же раскладе, будущему вождю народно-националистической партии, покончившему с неудачником, провалившим важнейшую миссию, и вовсе бы просто поаплодировали бы.

Шпион внезапно сообразил, что активация кристалла и в самом деле означает полный провал операции.

— Ну вот! Допрыгался! Мне конец. Разорвет! Сожрет! Ни куска не оставит! — полошились в возбужденном мозгу панические мысли. — И ничего ему за это не будет! Бежать! Некуда! Все кончено! — охваченный паникой Цвирк-Дирк в отчаянии упал на пол, закрыв головогрудь всеми двенадцатью конечностями в жесте полного подчинения, поэтому так и не увидел, что процесс восстановления внезапно прекратился, и тень застыла, так и не воплотившись в реальное, осязаемое существо.

Тем временем профессор Ка-Пус-Тин пытался объясниться с ожившей легендой.

— О, Великий! — возопил он, пытаясь совершить все церемонии приветствия, полагающиеся Предтечам по древнему универсальному кодексу жрецов Пути, тщательно разученные заранее на всякий случай. Двести двадцать четыре грубые ошибки, допущенные при этом рассеянным профессором, так и остались никем не замеченными, в том числе и самим Звездным Сеятелем. Дело в том, что Предтечи полностью исчезли из нашей галактики за 50695 лет до появления первого жреца универсального теологического направления. Соответствующий же приветственный ритуал кодекса религиозными деятелями был придуман намного позже — что называется, от балды, совершенно произвольно. Ни одному из них и в голову прийти не могло, что церемонию приветствия Сеятеля кому-то предстоит опробовать на практике.

Итак, не подозревающий о своих ошибках Ка-Пус-Тин Вад прямо и бесхитростно задал тени Ушедшего волнующий вопрос:

— Что? Скажи, Великий, что угрожает Вселенной?

На что он незамедлительно получил такой же простой бесхитростный ответ:

— Не знаю, — ответила тень Сеятеля.

— К-как же так? Как не з-знаю! З-звездный сс…! Вселенская к-катастрофа! Г-гарантия сто процентов! — забывшись, от возмущения профессор даже начал заикаться. — С-страшная оп-пасность!

Опомнившись, ученый растерянно замолк. Яркие пятнышки на его жестких подкрыльях от огорчения побледнели и словно выцвели. Щетинистые антенны усиков беспомощно поникли.

— Ты ошибаешься, многомудрый! — снизошел до светской беседы возрожденный предтеча. Его мыслеобразы проникали прямо в подсознание, не нуждаясь в переводе. Услышав лестное обращение, профессор встрепенулся и немного взбодрился, хотя его задело замечание об ошибке. Призрак, между тем, продолжал:

— Я — не Сеятель! Я — только его тень, часть души Великого Отца. Твой долг — собрать раздробленное сознание Пресветлого, рассеянное в разных мирах. И тогда — Он ответит на твой вопрос. И Вселенная спасется.

— Но как же я…мы…? — Ка-Пус-Тин не привык так быстро сдаваться. Как истинный ученый, он стремился немедленно внести ясность в животрепещущий вопрос. Вад жаждал первооткрывательства, славы, надеясь поразить коллег и, как знать, может быть, даже самого Квам-ням-Даля откровениями Звездного Сеятеля, и вдруг такое разочарование!

— Вы оба можете последовать за мной, если хотите помочь! — Тень призывно заколыхалась, указывая куда-то внутрь породившей ее мглы.

— Куда? — резонный вопрос возник не только у профессора, но и у регуллианского шпиона, наконец прислушавшегося к разговору.

— В параллельный мир! — призрак разделился на две бледные тени, пытаясь изобразить нечто параллельное.

— В параллельный мир! Ну, конечно! Вот оно, спасительное решение, — радостно встрепенулся Цвирк. В параллельном мире Майдо его не найдет. Неожиданное предложение Сеятеля заставило его очнуться от транса и обрести новую надежду. — Конечно! Я с тобой! Куда угодно! Только подальше!

— Дальше не бывает! — успокоил его воскресенный, концентрируясь в небольшой сгусток красноватой эктоплазмы. — Только заглянем еще в одно место. Кое-кого с собой нужно прихватить.

— Ну, если и этот пойдет с тобой, то и я, конечно, тоже согласен, — решился профессор, прежде подвергавший сомнению само существование параллельных миров. Недавно, в нашумевшей журнальной статье, он откровенно высказал свое мнение и был поддержан большинством лучших представителей мирового научного сообщества. Однако, оставлять без присмотра вызывавшего все большие опасения призрака сеятеля в компании регуллианского шпиона не хотелось. — Но как? Как мы туда попадем?

— Элементарно! Психокинез ментальных структур! — снисходительно ответил Грезаурыл Бромаву.

В голове профессора забрезжила великолепная идея. Ее стоило бы развить и оформить в статью, может быть, даже монографию: «Трансцедентальная трансгрессия ментальных структур», но начавшийся переход и последовавшие за ним бурные события полностью вытеснили из сознания ученого плодотворную мысль. А жаль. Впрочем, как и многое во вселенной, она не пропала зря.

Разумеется, не пропала! Должна же между мирами существовать какая-то связь! — невольно согласился с профессором вдохновленный свежей идеей писатель. — В конце концов, творческие личности есть в каждой вселенной!

За стенами бункера раздались громкие торжествующие крики. Квам-Ням-Даль сдался. Регуллиане были приняты в союз объединенных миров на своих условиях.

Глава двадцать третья

Хмурое воскресение

«Люблю людей, но только в малых дозах»

Единственным, кто долго и искренне скорбел о погибших парламентерах, был Грыз-А-Ву. Направив корабль в бесконечность космоса, дракон равнодушно смотрел в потускневшие от космической пыли иллюминаторы, не замечая, как ловкие кибердворники вытирают следы его горючих слез с приборной панели.

Страдал дракон совершенно напрасно. Сожженные по несчастной случайности земляне вовсе не были настоящими читателями фантастики. Начитанностью среди погибших отличался только мафиози — русская нация славится своей беззаветной любовью к печатному слову.

В свободное от основной работы время Адольф Гаврюхин с удовольствием листал порнографические журналы и, разумеется, просматривал профессиональную литературу. Больше всего восторга у него вызывал «Уголовный кодекс Российской федерации».

— Обхохочешься, — жизнерадостно комментировал заместитель Днепропетрова самые интересные статьи, в который раз перечитывая любимую книгу. — И никаких анекдотов не надо!

Учитывая глубокий интерес Адольфа Матвеевича к фантастическим аспектам этого замечательного произведения, мафиози можно с натяжкой считать не совсем потерянным для мировой литературы.

Джек Смитсон чтению предпочитал кино. Он обожал голливудские боевики, тщательно избегая тех, где имелась хоть какая-нибудь фантастика. Этот человек заслужил свою судьбу.

Что касается Еуджена Маня, то в детстве он очень любил стихи молдавских поэтов, потому что за их заучивание наизусть в школе ставили хорошие отметки, за каждую из которых папа платил ему десять лей.