Дом на Баумановской - Юлия Викторовна Лист

на часы, она решила, что до завтрака сделает все уроки на понедельник, чтобы освободить голову от лишних мыслей. Сегодня в планах важное расследование, и ей понадобится то, что йоги называют «читта вритти нирода» – свобода от колебаний ума. Об этом она узнала из другой дядиной книги французского автора Поля Седира «Индийский факиризм, или Практическая школа упражнений для развития психических способностей».

Первым делом Майка вынула из кипы книг учебник истории. Она все еще надеялась, что на осенних каникулах ей позволят перейти в седьмой класс, поэтому все время повторяла пройденную программу. Особенно ее истязали предметы, в которых требовалось делать пересказ. Брать тон, который имел учебник, было сложно, но только он звучал авторитетно, учителя страшно не любили отсебятины. А Майка ее любила безмерно, особенно свою собственную отсебятину. Приходилось тренировать на этом силу воли, ведь недовольство тоже создавало колебания ума, а этого хороший йог допускать не должен.

Завтрак прошел мирно. Майка похвасталась сделанными уроками, и никто ее не спросил, почему в воскресное утро она уже надела уличную одежду.

К десяти она уже стояла в заштопанном и вычищенном Асей пальто под окнами Коли. Заходить Майка не хотела – вся семья в сборе, еще и Лиза вернулась на выходные. Улица была безлюдна. Утреннее солнце бликами сверкало на стеклах домов, обливало лучами деревянные и каменные их стены, так что можно было разглядеть каждую трещинку на взбухших от времени и влаги досках и на капителях и пилястрах. По крышам шныряли коты, ловко огибая дымящиеся трубы. В полуголых ветвях, прикрытых местами желтыми кляксами, гулял ветер. Хороший денек, чтобы поиграть в сыщиков.

Майка нагнулась к мостовой и, сыскав среди жухлой листвы мелкий камешек, запульнула им в окна гостиной. Почти тотчас показался Коля, он поспешно влез на подоконник, открыл фрамугу и, высунув лохматую голову, крикнул:

– Не пустят!

И так же поспешно скрылся. Майка с досады поджала губы. Ему шестнадцать уже скоро, что за крепостнические устои в семье – взрослый мальчишка, почти мужчина, а его, видите ли, не пустят. Она вынула из кармана завернутый в Колин платок пузырек из-под чернил, развернула и еще раз прочла адрес: фирма «Меркурий» Кроянса Т. А. и Цукермана С. И., Александровская площадь, угол Бахметьевской, дом № 15/1. Это было рядом с новаторским зданием автобусного парка, выполненным из металлических конструкций по каким-то хитрым чертежам в стиле конструктивизма. Майка решила попытать удачу и съездить туда.

Добредя до Садового кольца в раздумьях, она спросила у кондуктора первого подъехавшего трамвая, как добраться до Бахметьевского автобусного парка, и получила ответ, что на этом вагоне она будет там ровно через десять остановок. Сойти надо на Александровской площади.

– Там столько автобусов, девочка, что не ошибешься.

И Майка не ошиблась, увидев наконец из окна вагона размашистое белокирпичное здание, вокруг которого как мухи кружили машины и люди. Под треугольной крышей ярко-алая надпись «Бахметьевский автобусный парк» повторяла двускатные линии крыши. Слева от нее было написано белым на белом «Сторона», справа – «В’езд». А под ней уточнение: «Московское коммунальное хозяйство. Гараж построен в 1926–7 г.», над каждым из ворот большая римская цифра.

Майка соскочила с подножки трамвая, огляделась и тотчас была сметена к обочине невообразимым возбуждением, царившим в это сонное воскресное утро. Всюду бегали какие-то люди, махали руками и кричали, или просто шли мимо, или что-то несли, в гараж въезжали и выезжали одни автомобили и автобусы, разворачивались на месте, меся колесами грязь, другие отправлялись по маршрутам. Почти час Майка слонялась по площади, перепачкав ботики и чулки едва не до колен, когда решила наконец, что с нее хватит, сошла в сторону, в лабиринт улиц. Набредя на огромное, как дворец, здание с вывеской на воротах «Московский институт инженеров транспорта имени Ф. Э. Дзержинского» – здесь учился дядя Леша, она села передохнуть на цоколь. Потерла жухлой листвой ботики, вздохнула и пошла искать дом № 15/1.

Это оказалось невысокое отштукатуренное, с потеками, строение, над которым возвышалась труба. К нему был пристроен флигелек с полукруглыми витражами, а над дверью имелась полустертая от дождей и едва различимая вывеска «Меркурий» – химический завод и лавка при нем. По обе стороны от двери прибиты деревянные таблички, чуть поновее: «Краска восковая, воск сапожный, гуталин, аппретура для блеска» и «Чернила, сапожная мазь, вакса», на самой двери третья табличка: «Кроянс Т. А. и Цукерман С. И. Работаем с 8:00 до 20:00 без выходных».

Майка, обрадованная, что в выходной лавка открыта, толкнула дверь, попав в типовой магазин со шкафами и прилавками по всему периметру и разнообразными плакатами на стенах, при первом взгляде неотличимый от любой булочной или колбасной лавки. Только полки шкафов тут были уставлены коробочками и пузырьками, и пахло не сдобой и пряностями, а гуталином.

На звук открывшейся и закрывшейся двери откуда-то из-подсобных помещений вышел седой старик в очках и коричневом фланелевом костюме. Майка поздоровалась и сразу, без отступлений, выложила, с чем пришла.

– Этот пузырек, – серьезном тоном взрослого проговорила она, положив на прилавок свой трофей, – я отобрала у мальчишки, который приобрел его, скорее всего, здесь. И для хулиганских целей.

Она подняла руку, показывая черную метку.

– Вы бы не могли припомнить, кому продавали чернила в таких пузырьках вчера или позавчера? На меня возле дома напала целая стая шпаны. Так этого оставить не могу. Нужно наказать разбойников. Приметы одного из них такие: глаза зеленые, волосы светлые, щербинка между зубами.

Продавец нахмурил лоб, пытаясь припомнить. Майка разглядывала его с любопытством. Кто был перед ней – Кроянс или Цукерман, – непонятно.

Почесав подбородок, тот проговорил:

– Ко мне многие заходят, разные покупатели, девочка. Но в последнюю неделю был только один мальчишка, подходящий под твое описание, и я его знаю лично, к сожалению. Я бы не хотел, чтобы его слишком бранили…

Он замолчал, склонив голову набок. Майка выразительно на него посмотрела и опять подняла испачканную в чернилах руку, давая понять, что месть не терпит отлагательств и она не уйдет, не поквитавшись.

– Да, я понимаю твое законное желание возмездия, но… – вздохнул он и опять отчего-то замолчал, не решаясь.

– Я только сделаю ему строгий выговор, – пообещала Майка. – И щелбан дам.

– Ладно, – вздохнул Цукерман-Кроянс, подтянув очки к переносице. – Не сообщай, пожалуйста, что здесь тебе сказали, как его найти. Боря Нежданов его зовут, двенадцати лет всего, ребенок совсем. Живет в детдоме № 45, здесь рядом в переулке Достоевского. Он с ребятами часто помогает нам с погрузкой.

Довольная первой победой Майка отправилась в детдом № 45