Ангел на мосту (рассказы) (-) - Джон Чивер

Мы вышли из вокзального помещения, завернули в переулок и дошли до ближайшего ресторана. В этот ранний час там было совсем безлюдно. Только буфетчик перебранивался с посыльным из магазина, да в дверях кухни стоял единственный официант - старик в красной куртке. Мы выбрали себе столик, и отец стал взывать к нему громким голосом.

- Кельнер! - кричал он. - Гарсон! Камерьере! Эй, вы!

Его шумная манера в этом пустом ресторане показалась мне неуместной.

- А ну-ка, кто тут обслуживает? - продолжал он кричать. - Ножками, ножками!

И хлопнул в ладоши. Официант обратил наконец на него внимание и зашлепал к нашему столику.

- Это вы мне хлопали? - спросил он.

- Спокойно, соммелье, спокойно, - сказал отец. - Если позволено мне просить вас об одолжении... если это не слишком вас затруднит и не выходит за пределы ваших прямых обязанностей, то мы хотели бы заполучить парочку гибсонов.

- Я не люблю, чтобы мне хлопали, - сказал официант.

- Простите, я не захватил свистка, - сказал мой отец. - У меня есть такой специальный свисток - для пожилых официантов. Ну-с, так вот, извлеките ваш блокнотик и карандашик и запишите: два бифитер-гибсона. Повторите за мной - бифитер-гибсона, два.

- Вы бы лучше пошли в какой-нибудь другой ресторан, - тихо произнес официант.

- Золотые слова! - воскликнул мой отец. - Мне давно не приходилось слышать ничего умнее! Идем отсюда. Чарли! К чертовой матери!

Я последовал за отцом в другой ресторан. На этот раз он вел себя несколько тише. Нам принесли заказанные отцом коктейли, и он принялся расспрашивать меня о перипетиях бейсбольного сезона. Но посреди разговора он вдруг принялся стучать ребром ножа по пустому бокалу и вновь раскричался:

- Гарсон! Кельнер! Камерьере! Эй, вы! Простите за беспокойство, но нам хотелось бы повторить.

- Сколько лет мальчику? - спросил официант.

- А вот это, - ответил отец, - уже не ваше собачье дело.

- Извините, сэр, - сказал официант, - но второго коктейля я мальчику отпустить не могу.

- О, в таком случае я должен сообщить вам одну новость, - сказал отец. - В высшей степени интересную для вас новость. Оказывается, в Нью-Йорке ваш ресторан - не единственный! Недавно на углу вашей улицы открылся другой. Пошли, Чарли!

Отец оплатил счет, и я поплелся за ним в третий ресторан. Здесь все официанты были одеты в розовые куртки типа охотничьих, а по стенам висела всякого рода сбруя. Мы уселись за столик, и отец принялся за прежнее.

- Шталмейстер! Егерь! Ату, ату! Наполните нам рог, дайте два бибсон-гифитера!

- Два бибсон-гифитера? - с улыбкой переспросил официант.

- Вы прекрасно понимаете, что я хотел сказать, черт возьми! - вскричал отец. - Я требую, чтобы вы принесли два гибсона, и поживей! Ходят слухи, что в доброй старой Англии большие перемены. Мне говорил это мой приятель, герцог Кентерберийский. Посмотрим, что нам Англия может предложить в качестве коктейлей.

- Мы не в Англии, - сказал официант.

- Может, не будем спорить, а будем делать, что нам велят?

- Я только хотел напомнить вам, где вы находитесь, - сказал официант.

- Чего не переношу, - сказал отец, - так это выслушивать дерзости от лакеев. Идем, Чарли.

Мы попали в итальянский ресторанчик.

- Buon giorno, - сказал отец. - Per favore, possiamo avere due cocktail americani, forti, forti. Molto giu, poco vermut*.

* Добрый день. Будьте любезны, два коктейля по-американски, покрепче. Больше джина, меньше вермута (ит.).

- Я не понимаю по-итальянски, - сказал официант.

- А, бросьте, - сказал отец. - Бросьте, мой друг. Понимаете великолепно. Какого черта выламываетесь? Vogliamo due cocktail americani. Subito*.

* Мы хотели бы два коктейля по-американски. Быстро (ит.).

Официант отошел и сказал что-то метрдотелю, тот шагнул к нашему столику и сказал:

- Извините, сэр, но этот стол занят.

- Извольте, - сказал отец. - Мы пересядем. Куда прикажете?

- Сегодня все столы заняты, - сказал метрдотель.

- Ах вон оно что! - сказал отец. - Вы не хотите видеть нас своими клиентами, так что ли? Ну и отправляйтесь себе к черту! Идем, Чарли.

- Мне пора на поезд, - сказал я.

- Прости, сынок, - сказал отец. - Мне очень жаль, что так получилось.

Он обнял меня одной рукой и прижал к груди.

- Я провожу тебя на вокзал. Кабы не спешка, мы бы с тобой позавтракали в моем клубе.

- Ничего, папа, - сказал я.

- Погоди, я куплю тебе газету, - сказал отец. - Чтобы тебе было что читать в дороге.

Он подошел к киоску и сказал:

- Достопочтенный сэр, не соблаговолите ли вы осчастливить меня с помощью экземпляра какой-нибудь из ваших никудышных, омерзительных, десятицентовых вечерних газетенок?

Продавец отвернулся и принялся разглядывать обложку журнала.

- Или, быть может, я преступил границы дозволенного, - не унимался отец, - обратившись к вам с просьбой продать мне образчик вашей гнусной бульварной прессы?

- Папа, мне пора, - сказал я. - Я опаздываю.

- Секундочку терпения, - сказал отец. - Всего лишь одну секунду, сынок. Я все же хочу добиться ответа у этого молодца.

- До свидания, папа, - сказал я и, сбежав по ступенькам к платформе, вскочил в поезд. Это было мое последнее свидание с отцом.

ЦЕЛОМУДРЕННАЯ КЛАРИССА

Шла погрузка на вечерний паром, отбывающий в Вайньярд Хейвен. Скоро раздастся свисток, и овцы отделятся от коз - так про себя называл Бакстер коренных жителей острова и праздных туристов, шатающихся по улицам Фалмута. Его машина стояла возле верфи среди других таких же машин, ожидающих парома на остров. Бакстер сидел на переднем бампере и курил. Суета и гомон, царившие в этом маленьком порту, казалось, говорили о том, что весна кончилась и что берега Уэст-Чопа по ту сторону пролива были уже летними берегами. Бакстер, впрочем, особенно не задумывался о смысле, таившемся в этом предвечернем часе и предстоящем путешествии. Он просто скучал и томился ожиданием. Услышав, что кто-то окликает его по имени, он радостно вскочил.

Это была старая миссис Райян. Она сидела в своей ветхой запыленной машине. Бакстер подошел к ней.

- Я так и знала, - сказала она, - я знала, что встречу кого-нибудь из Холли-Коува. У меня было прямо предчувствие. А мы уже с девяти утра в дороге. Возле Уорчестера у нас вдруг заели тормоза. А я тут сижу и думаю: интересно, убрала ли миссис Талбот дом к нашему приезду? В прошлом году она затребовала семьдесят пять долларов, и я ей сказала, что больше не буду платить ей такие деньги, так что я ничуть не удивлюсь, если окажется, что она повыбросила все мои письма вон. Так неприятно, знаете, приезжать в неубранный дом, ну да ладно, на худой конец и сами справимся. Верно, Кларисса?

Миссис Райян повернулась к сидевшей рядом с нею на переднем сиденье молодой женщине.

- Ах да что ж это я, - спохватилась она. - Бакстер, вы, кажется, не знакомы с Клариссой? Это жена Боба, Кларисса Райян.

Пока их знакомили, Бакстер успел подумать, что такой девушке не место в старом запылившемся автомобиле: она была достойна лучшей участи. Она была молода - что-нибудь около двадцати пяти, прикинул Бакстер. Рыжеволосая, полногрудая, с тонкой талией и медленными ленивыми движениями, она казалась существом другой породы, отличной от той, к которой принадлежала сама старуха Райян и ее ширококостные, прямолинейные дочери. Он произнес про себя стишок:

Девица с Кейп-Кода,

Неряха и шкода.

Но Кларисса не была неряхой. Прическа ее была безупречна, обнаженные до плеч руки белы. Фалмут и оживленная суета верфей, по всей видимости, навевали на нее скуку, а островные сплетни миссис Райян ее не трогали. Она закурила.

Как только в монологе миссис Райян наметилась пауза, Бакстер заговорил с ее невесткой.

- Когда приезжает Боб, миссис Райян?

- Он вообще не приедет, - ответила прекрасная Кларисса. - Он во Франции. Он...

- Он поехал по правительственному заданию, - перебила миссис Райян старшая, словно не допуская, чтобы ее невестка могла справиться с таким несложным сообщением. - Он ужасно увлечен этим делом и вернется только осенью. А я тоже еду в Европу! Кларисса остается здесь одна. Но я уверена, - прибавила она энергично, - я уверена, что Кларисса всей душой полюбит наш остров. Его ведь все обожают. Я уверена, что у нее здесь будет масса занятий, я уверена, что она...

Свисток, возвещающий о прибытии парома, прервал миссис Райян. Бакстер откланялся и пошел к своей машине. Автомобили один за другим въехали на паром и поплыли через мелкий пролив, отделяющий курорт от материка. Бакстер потягивал пиво в салоне, наблюдая в окно за Клариссой и старой миссис Райян, сидевшими рядком на палубе. Бакстер видел Клариссу впервые и заключил, что Боб, должно быть, женился на ней этой зимой. Но чего он не мог взять в толк - это как такую красавицу угораздило попасть к Райянам? Все члены этого семейства страстно увлекались геологией и орнитологией. "Мы все помешаны на камнях и птицах", - говорили они, представляясь новым знакомым. Домик их отстоял мили на две от остальных и был, как любила говорить миссис Райян, "наскоро сколочен из старого сарая в 1922 году". Они катались на яхте, совершали пешие переходы, купались во время прибоя и устраивали экскурсии на остров Каттихунк и в бухту Торполин. У них был культ "здорового тела", по мнению Бакстера, несколько даже преувеличенный. И уж во всяком случае, подумал он, глядя, как ветер, отделив огненную прядь Клариссиных волос, швырнул их ей поперек щеки, напрасно они оставляют Клариссу в коттедже одну. Она сидела, скрестив свои стройные ноги, и, когда паром начал входить в гавань, поднялась и направилась вдоль палубы к выходу, навстречу легкому соленому ветерку, а Бакстер, до этой минуты ехавший на остров без всякого воодушевления, вдруг почувствовал, что лето и в самом деле началось.