Мышеловка для босса (СИ) - Колесникова Вероника

Маша крадучись добралась до туалета, закрыла за собой дверь на шпингалет, развернула сумку и достала свои несметные сокровища.

Сегодня сокровищами стали зелёные туфли на каблуке, огромная косметичка, в которой, кроме всего прочего, лежала плойка и лак для волос, а также красивое платье удивительного изумрудного цвета из вискозы, которое на счастье не мялось в тех невыносимых условиях, в которых ему пришлось ожидать своего часа целый день.

Она быстро скинула офисную робу, которая впервые за долгое время начала ей надоедать. Облачилась в платье, расправила его по бедрам, надела каблуки, распустила волосы и почувствовала, как всё её тело наполняет удивительная энергия. Красота, уверенность, сила, — всё в ней сразу же взыграло яркими красками. Её словно распирало от всех эмоций, которые копились внутри. Будто платье и туфли давали ей какую-то суперсилу.

И Маша снова словно по мановению волшебной палочки стала другим человеком.

Девушкой, которая всегда улыбается комплиментам, принимая их с удовольствием; невероятной красавицей, которая знает себе цену и может постоять за себя; сильной личностью, которая не боится того, что говорят о ней за спиной.

И вот очки заменены на линзы, в сумку спрятана прошлая дневная жизнь, и Маша, цокая каблуками направилась к дверям выхода из офиса.

— Анна! Анна?! Не ожидал вас здесь увидеть! — Она сразу узнала этот глубокий баритон. Маша и сама не ожидала такого поворота: почти с другого конца здания спешил, практически бежал, Александр Владимирович.

Она мысленно закатила глаза, между делом несколько раз проклиная себя самыми черными словами: позабыв об осторожности, уже в который раз она попадается Александру на глаза самый неудачный момент.

— Александр Владимирович, — патокой растекся её голос в полупустом холле офиса "Опережающего развития". — Очень приятно вас видеть. И нет, не подумайте, что я пришла к вам. Мне была назначена встреча, которая благополучно завершилась.

— Это отличное совпадение, — обрадовался Александр Владимирович. — Если вы свободны, я приглашаю вас прогулку.

Маша поморгала глазами, словно не понимая о чем идёт речь, а потом выдохнула:

— Действительно, мы с вами договаривались! Хорошо, я готова. Прямо сейчас!

Баев улыбнулся той улыбкой, за которой, как знала Мари, последуют уговоры и мягкие увещевания изменить вводные данные: он явно не был готов сорваться прямо сейчас с места и рвануть куда-то. Но Анна внутри взбунтовалась. Она сказала: сейчас, значит, сейчас! Анна даже топнула ножкой, выражая нетерпение.

— А знаете, Анна, я готов, — вдруг сказал он. — Ничего страшного не будет, если сегодня я уйду раньше и прогуляю одно совещание, на котором невыносимо долго тянется время.

Анна точно знала себе цену. И решила продемонстрировать это всеми доступными способами.

— Хорошо, подержите, — она протянула ему сумку, глянув равнодушно. Он послушно взялся за ручки большой вместительной сумки. Если и удивился ее весу, то виду не подал.

Девушка легко, как фокусник из шляпы, вынула из кармашка сумки сотовый телефон и, сделав сосредоточенное лицо, начала проверять сообщения, звонки, календарь. Листала пальцами то одно приложение, то другое, с очень деловым и немного озабоченным видом.

Баев ждал. Но Анна видела: его терпение на исходе. Такого поведения он обычно не прощал никому, но сейчас, похоже, удивлялся сам себе. Вместо того, чтобы сунуть ей в руки сумку, и уйти широким, размашистым шагом, он терпел показную деловитость девушки.

Прошла минута, другая.

Вот сейчас, прямо сейчас он скажет ей: «Анна, в конце концов! Довольно строить из себя тут девушку из высшего общества! Я вам что — мальчик на побегушках? Ждать звонка, ждать ваших сообщений? А теперь еще и ждать, пока вы тут соизволите на меня внимание обратить?».

А потом подумает и вообще добавит, успокоившись: «А вообще, ваша сестра, Маша, уволена!».

Она поежилась.

Мимо начали проходить сотрудники фирмы, с растерянностью оглядываясь на мужчину. Стоя посередине холла с зеленой женской сумкой в руках перед красавицей, которая демонстративно на него не смотрит, даже, можно сказать, игнорирует, Александр представлял удивительное зрелище.

Сотрудники «Опережающего развития» обтекали его, как волны ступни Моисея. Каждый бросал удивленный взгляд на второго человека в фирме. Александр явно чувствовал все эти взгляды и краснел; жилка на лбу набухла, и губы постепенно сжимались в тонкую ниточку от сдерживаемого гнева.

Маша поняла: жди беды. Вот сейчас он откроет рот и сделает такой выговор — мало не покажется!

Она напряглась, а потом, вспомнив, что сейчас можно делать все, что угодно, снисходительно похлопала его по плечу, словно благодарила за услугу приятеля, или поощряла за вовремя принесенную палочку собаку.

— Ну что ж, я готова. Что вы хотели мне предложить? — спросила она. Баев снова напрягся: плечи под пиджаком поднялись чуть выше обычного, проступили белые костяшки пальцев на руках, сжимающих злополучную женскую сумку.

Он поерзал губами, от чего сначала дернулась одна щека, потом вторая.

Анна приподняла подбородок, как «Незнакомка» с картины Крамского, и кивнула головой, мол, говорите.

Баев даже покраснел немного. Он повел головой сначала влево, потом вправо, — так, как делают волейболисты перед тем, как бросить мяч. Маша приготовилась услышать все, что он думает о ней, женщинах в целом, и всем мире в частности.

Но он ее удивил.

— Да, хотел вас пригласить в рестобар, который открылся недавно. Вы согласны?

— Почему бы и нет, — ответила красавица.

Получив ответ, Александр уже не сдерживал себя. Подхватил ее за руку, под дрожащий локоток, буквально потащил к выходу, и Анна практически проехала часть дороги на каблуках, как на лыжах. Он бросил на нее такой темный, странный взгляд, когда, повернувшись, открывал дверь автомобиля, что та решила: ну все, сейчас с размаху ударит ее о дверь за то, что поставила перед всеми в такое неловкое положение.

Теперь уже Маша испуганно смотрела ярко накрашенными глазами на него, пока шли к машине. Баев практически швырнул девушку в сиденье. Только звериного рычания не хватало. Он нагнулся, дернул ремень безопасности и протянул его вперед. Навис торсом над девушкой, чтобы застегнуть карабин.

— Ой, — выдохнула она.

Эта огромная махина над ней, излучающая животную сдерживаемую ярость, пугала и в то же время возбуждала. По рукам и ногам пробежал ток, когда он случайно коснулся ее груди, расправляя ремень безопасности.

Судя по тому, как он резко втянул со свистом воздух сквозь зубы, это движение не осталось не замеченным им тоже.

Маша покраснела и опустила глаза.

— Не туго? — с интимным придыханием спросил он ее, выдохнув в ухо. Резкая дрожь пронзила все тело, от теплого дыхания волоски встали дыбом.

— Ннет, — Маша сама уже ничего не понимала. Его аромат парфюма, который она впервые ощущала так близко, одурял.

— Нет, не туго? Или нет, туго? — переспросил он, улыбаясь, не меняя положения тела.

— Нет, не туго, — еле шевеля губами, ответила Мари. Она вся потянулась к нему, к его теплу, горячей энергии, стальному телу.

Но Баев, ухмыльнувшись, отпрянул.

Резко хлопнул дверью и уже через минуту сидел в водительском кресле.

Ухватил руль своими большими ладонями, сомкнул длинные пальцы, запустил мотор и машина рванула с места.

— Ккуда мы едем? — спросила, еле шевеля сухими губами, Маша.

Вместо ответа он глянул на нее, выгнув бровь.

— Александр Владимирович, — вдруг тихо протянула Маша. — Так куда мы?

Баев хмуро глянул на нее, и та поежилась. Сжалась в кресле.

Она вдруг представила, что они едут к нему. Конечно, к нему! Куда бы еще повез половозрелый, взрослый мужчина девушку, которая так откровенно одета? Которая так вызывающе смотрит? Которая водит за нос, не говоря ни да, ни нет?

Маша вспомнила все чувства, которые испытывала, когда занималась стрипластикой в спортивном зале. Представила, как он бы не смог с собой справиться, когда они оказались бы наедине. Его мужская сущность точно бы возобладала, и Баев перестал сдерживать себя. Все эти его прикосновения, легкие, но показывающие, что он давно и прочно заявляет на нее свои права, наконец дали выход. Он не смог бы сохранить свою вечную невозмутимость и отстраненность, жарко целовал бы ее, сжимал своими большими руками, сильными и добрыми, и ей было бы горячо от этого. И тогда…