Дегустаторы смерти - Филоненко Вадим Анатольевич

– Заткнись! И не дыши! – Я скорчил зверскую рожу и схватил его за грудки, готовясь в любой момент заткнуть ему рот. Или придушить, если понадобится. Он повращал глазами, но замолчал. Правда, дышать не перестал – сопел громко, часто, с какой-то надрывной хрипотцой.

– Да тише ты! – простонал Сало.

– Я ж молчу, – удивился бородатый.

Мы замерли, настороженно глядя на хищную кровавую «гадюку». Она достигла того места на шоссе, где мы подобрали чувака, и затормозила, будто раздумывая. Теперь между нами было метров десять, не больше. Достаточно короткого рывка, чтобы достать нас.

Вот он, момент истины! Сейчас мы точно узнаем, реагирует ли «кобра» на звук, или мы привлекли ее внимание чем-то другим – запахом, к примеру. Что она сделает? Бросится на трактор или продолжит преследовать вездеходы? Они шумели гораздо больше, но мы были ближе.

«Гадюка» по-прежнему не трогалась с места, лишь ее «тело» непрерывно пульсировало, интенсивно перекатываясь внутри прозрачного «пакета» кровавыми волнами. Мне в голову внезапно пришло сравнение с гоночным автомобилем. Будто аномальный водитель внутри «гадюки» раскручивает стартер, разгоняет двигатель, чтобы, отжав тормоза, резким рывком броситься вперед.

Напряжение в нашем тракторе нарастало…

– Сейчас сожрет, – пискнул мужик.

– Заглохни! – цыкнул я.

Он не послушался – попытался выскочить из трактора, придурок. Но я по-прежнему стоял на подножке, мешая ему выйти. Бородач вознамерился скинуть меня. Не тут-то было. Я встал скалой. Если выпущу его, он побежит, топоча, как слон, по твердой, будто каменной, земле, шелестя по сухой траве. И «гадюка», как пить дать, помчится за ним – причем прямиком через наш трактор.

Объяснять все это придурку времени не было. Пришлось засветить ему кулаком в лоб. Еще и еще. Я бил сильно, стараясь вырубить, но не получалось – уж очень неудобно я стоял. Мужик кряхтел и пытался отбиваться. Помог Сало. Он выхватил пистолет и ударил бородача рукояткой по затылку. Тот обмяк, навалившись лицом на переднюю панель.

Наша шумная возня привлекла-таки внимание «кобры». Багровая аномальная змея мгновение помедлила и… сошла с шоссе, направляясь к нам.

– Конец, – выдохнул Сало.

– Нет, – процедил я.

Бурлящая кроваво-красная полоса медленно, но неумолимо приближалась к трактору.

Все ближе и ближе к нам.

Теперь от смерти нас отделяло три-четыре метра, не больше.

Внезапно «гадюка» остановилась, помедлила, а потом передняя часть багрового «тела» резко встала на дыбы – взметнулась вверх, будто приготовившаяся к атаке кобра, точно так же расширив «капюшон». Теперь она нависала над трактором примерно на полметра. Мне даже почудилось, что я ощутил на себе пристальный немигающий змеиный взгляд.

Стало жутко.

У Толика глаза стали вполлица – огромные, застывшие. Он поймал мой взгляд и кивнул на руль: «Попробуем удрать?»

Я отрицательно качнул головой и скорчил зверскую гримасу: «И думать забудь!» Улизнуть не успеем. Да и опасно ехать по полям без прикрытия «трассера», а он в машине Сумрака, то есть от нас дальше, чем нужно. Остается только сидеть тихо, как мышки, и надеяться, что доносящийся с шоссе шум все же отвлечет «кобру» от нас.

Лишь бы у Толика выдержали нервы, и он все-таки не ударил по газам! Или бородач не очнулся раньше времени.

Преследовать одновременно несколько целей «гадюка» не в состоянии. Ей придется выбирать: мы или телеги. К несчастью для нас, они удалялись все дальше, и производимый моторами рев становился все глуше. Правда, в отличие от них, мы сейчас вообще не производили шума.

Так как же поступит «гадюка»? Заметит нас или нет?!

Мне вдруг показалось, что окружающая действительность зависла, словно программа на компьютере. Целую вечность сидели мы в тракторе, не смея шелохнуться, с ужасом пялясь на багровую погибель. А потом будто произошла перезагрузка, время возобновило свой бег. Возвышающаяся над нами кроваво-красная «змея» вновь опустилась на землю, явно потеряв к нам интерес, сделала петлю и, не обращая больше внимания на «тридцать четверку», вернулась на шоссе, преследуя телеги и постепенно наращивая скорость.

– Уф! – шумный выдох из наших с Толиком глоток больше походил на мини-ураган.

– Тихо! – тут же спохватились мы. Шуметь пока и впрямь не следовало. Опасность проносилась в нескольких метрах от нас, и мы все еще могли попасть под удар.

Я осторожно достал из рюкзака бинокль и навел его на шоссе. В немыслимом рывке «кобра» успела догнать одну из машин, и та мгновенно оплавилась вместе с сидящими внутри людьми, растеклась, будто опаленная огнем восковая свеча.

Наверное, умные головы из Института Внеземных Культур могли рассказать этот процесс в подробностях, только лично мне было глубоко фиолетово, по какой именно причине я перестану существовать. Огонь, кислота или разряд током. Всё одинаково больно, неисправимо и смертельно.

Большинство вездеходов последовали нашему примеру, съехали с шоссе и затаились на заброшенной пашне. На дороге осталась одна-единственная телега. Она не успела вовремя «сбежать в поля» и теперь была вынуждена мчаться вперед, уводя за собой аномальную преследовательницу, тем самым спасая нам жизни.

Оставшись последним, водитель не мог заглушить двигатель и затихариться, как мы, – даже если бы «кобра» и потеряла его из виду, она остановилась бы поодаль и ждала, когда появится новый шум. Ожидание с ее стороны могло продолжаться бесконечно – день, два, неделю, месяц. И все это время сидящие в телеге люди не смогли бы и пальцем шевельнуть. Поэтому у них не оставалось альтернативы, как попытаться выиграть эту безумную гонку. Или рискнуть и выпрыгнуть на полном ходу в отчаянной надежде не сломать себе шею, молясь, чтобы машина без водителя промчалась еще хотя бы километр, уводя смерть за собой.

Мимо нас промелькнул хвост багрового потока, преследующий обреченную машину, а потом они постепенно скрылись вдали.

Бородач очнулся, увидел, что опасность миновала, и поначалу обрадовался, а потом решил высказать нам претензии.

– Будешь вякать, пешком пойдешь, – отрезал Сало, несказанно удивив меня своей неожиданной твердостью. Неужто Зона постепенно меняет его? Закаляет характер?..

Бородач заткнулся, но молчал недолго. Начал стонать, демонстративно потирая лодыжку. А может, она и впрямь разболелась.

– Держи, – Толя протянул ему шприц с промедолом. – Сам сделаешь?

– Ага.

Для нарика поставить себе инъекцию – раз плюнуть. Он привык колоться.

Мы выжидали еще около часа, не решаясь завести двигатели, но «кобра» не возвращалась. Сало украдкой поглядывал на меня, ему явно хотелось поговорить. Наверное, собирался оправдаться за свою подставу трехмесячной давности, но присутствие постороннего затыкало ему рот.

Зато нарика одолел словесный понос.

– Юрик, но все меня Бородачом кличут, – представился он и вывалил на нас с Толей историю своей жизни, кстати сказать абсолютно серую и неинтересную.

Я стоял на подножке, слушал вполуха, а сам шарил биноклем по окрестностям, рассматривая уцелевшие телеги, примостившиеся в поле на разном расстоянии от нас.

Из одной из них внезапно вышел человек. Я узнал его. Это Иван по прозвищу Сапог. Бывший строитель, он зимой и летом ходил в кирзовых сапогах, не знаю уж почему. Вот и прозвали. Насколько мне известно, он не нарик – алкаш и время от времени подвизается отмычкой.

Ванька Сапог постоял, боязливо вжимая голову в плечи, и направился к соседней телеге. Шел медленно и осторожно, как по минному полю. Дошел, поговорил о чем-то с сидящими там парнями и отправился к следующей. Постепенно добрался и до нас.

– Сумрак велел передать, чтоб заводились. Сейчас все поедут. И вы не отставайте, – пробубнил Сапог. – На шоссе больше не суемся. Двинем через старую пашню.

– Значит, цел гаденыш, – имея в виду Сумрака, пробормотал я себе под нос. – И «гадюка» его не берет.

Толя услышал и ответил:

– На самом деле он неплохой сталкер. Главное, осторожный. И хитрый. Потому и жив до сих пор.