В самое сердце (СИ) - Сью Ники

Может Коля и любил Настену, но любовь мужчины тоже разная бывает.

Глава 18

Возле дверей, Настя протерла, как следует щеки от слез, сделала глубокий вдох и лишь потом вошла. Бабушка с тетей Валей возле порога одевались, а Ярик стоял позади. Лицо его с виду казалось обычным, но в глазах таилась гроза. Обиделся видимо. Оно и понятно. Наверняка окажись на его месте Настена, тоже бы обиделась. Да любой другой бы обиделся.

— Вернулась? — улыбнулась бабушка.

— Вы куда?

— Мы сходим к Вале, там надо с котлетами решить вопрос. А Вовка нам поможет. Ну, часика два или три. Хорошо? Ярослав, — Антонина Викторовна повернулась к Ветрову. Он моментально перевел на нее взгляд. — Надеюсь, когда я вернусь, ты еще будешь здесь, и мы как следует, познакомимся. Хорошо?

— Конечно, я… мы будем Вас ждать.

— Ну и славненько! Вовка, пошли!

— Иду! — донеслось с кухни. Минут пять в коридоре стояла суета. Пока пакет взяли, пока верхнюю одежду натянули, пока по очереди покинули квартиру. Настя понимала, что бабушка дает им шанс поговорить. И это тот случай, когда родители чувствуют своих детей, внуков. Когда пытаются помочь им все исправить.

Стоило только входной двери захлопнуться, как тяжелое молчание упало на плечи Настены. Она сняла куртку, но продолжала стоять в проходе. В голове так и вертелись слова Коли. Не может она понравится Ярику, не такая она, не для него. И от этих дурных мыслей слезы лезли к глазам.

— Поговорили? — Ветров нарушил тишину первым. Голос его был мрачным, холодным и каким-то чужим.

— Не злись, пожалуйста, — тихо произнесла Настя.

— Угу, — отозвался сухо Ярослав. И вновь повисла пауза. Молчание убивает сильней любого оружия, особенно от близкого человека. Вроде и сказать хочется так много, а вроде и с чего начать неясно.

На самом деле, Настена очень переживала. Ее начали терзать сомнения, и сейчас больше всего на свете бы услышать теплые слова от мужчины, который был ее светом. Но для этого нужно и самой что-то дать взамен. Настя и дала бы, но как не знала.

— Пойдем в комнату, а то здесь по ногам дует, — соврала она. Не стала дожидаться ответа, просто взяла Ярослава за руку и повела за собой. Он не сопротивлялся.

В спальне горел светильник, от чего было довольно тускло. Но лучше уж так, чем яркий свет. Приглушенная атмосфера отлично подходит для подавленного настроения.

Настя подошла к кровати и медленно опустилась. Ярик тоже сел рядом, однако не спешил говорить. Их пальцы больше не переплетались. Каждый словно задумался о чем-то своем. Погрузился в собственные тяжелые мысли.

— Я… — сказали они одновременно. Потом повернулись друг к другу и замолчали.

— Ты первый.

— Ты плакала?

Настя сглотнула. Она так старательно вытирала щеки, но глаза выдали ее. Как только Ярослав умудряется замечать такие мелочи.

— Немного, — честно призналась. Скрывать не было смысла. Да и вранье порождает вранье.

— Думаешь, что… — Ветров вдруг притих. Казалось, слова даются ему тяжело. Он опустил голову, сжал руки в замок перед собой.

— Что?

— Что зря выбрала меня?

— Что? — Настя подумала, вдруг ослышалась. Ведь плакала она из-за обидных слов в свой адрес, из-за того, что возможно Коля может быть прав. Слезы говорили о страхе. Страхе потерять Ярослава. А как потом быть? Как без него, когда он и солнце, и ночь, и небо, и земля. Целый мир в одном человеке.

— Я… я просто не понимаю, если честно. Что между тобой и этим твоим… другом. Между вами что-то есть?

— Нет! — воскликнула категорично Настена. — Мы всегда были друзьями. Только друзьями. Весь мой опыт связан только с т… — на этой фразе она осеклась. Стыдно, и одновременно смущает признаваться в подобных фактах. Да и кому? Уверенному парню, у которого девчонок был вагон и целая тележка.

— Почему ты замолчала? — Ветров поднял голову, устремляя взгляд на Настену. Но теперь она прятала глаза.

— Я… — опять пауза. В этот вечер пауз было слишком много. Они разрывали сердце, и заставляли слезы подступать ближе.

— Ладно, а плакала почему?

Настена поджала губы, тяжело вздыхая. Вот как признаться ему, как сказать почему. Глупость же. Казалось, чувства переполняли грудь, казалось, их было так много, что можно умереть и родиться вновь.

— Насть, — тон голоса Ярослава сменился. Теперь в нем появились нотки теплоты. — Если ты мне не скажешь, как я узнаю? Черт… я не понимаю, — глухо выдохнул Ветров. — Ты плачешь из-за него, целуешь меня. Как же сложно с женщинами.

— Я тебе нравлюсь? — слова вылетели из самой глубины, и остановить Настена их не смогла. Они словно прозвучали эхом, словно и не она их произнесла.

— Что?

— Н-неважно.

— Очень, — коротко, но уверенно ответил Ярик. Настя подняла голову, заморгала часто-часто. Губы ее тряслись, в надежде сдержать слезы.

— Милая, ты чего? — Ветров чуть наклонился, коснулась ладошками щек Настены. С какой любовью в ту секунду он смотрел, с каким трепетом и заботой. В одном только взгляде таились самые красивые слова во всем мире. Такими не говорят, такие можно лишь почувствовать.

— Я испугалась, — тихо произнесла Настя. — Плакала, потому что испугалась.

— Что? В смысле? Он что тебя?..

— Нет, не из-за него. Я испугалась, что… это глупо.

— Говори. Глупо или нет, мы вместе и должны все глупости делить вместе. Хочешь я скажу, чего я испугался?

— Скажи, — прошептала Настена. Ветров коснулся ее лба своим, а его руки опустились вниз, медленно скользя от плеч, по кистям, к самым пальчиками.

— Что потеряю тебя. Что ты, на самом деле, влюблена в Колю. А не… не в меня.

— Это неправда, — тихо ответила Настя. Чуть приподняла лицо и их носы медленно встретились. Чужое дыхание обжигало губы, а желание внутри рвалось наружу.

— Ты — моя, запомни это, — каждое словно из уст Ярослава обволакивало. Лед таял, оставляя после себя теплое покрывало. Настена вдруг положила руку на шею парню. Она сама не понимала, как сильно хотелось ощутить сейчас вкус его губ.

— Я плакала из-за тебя. Потому… подумала, вдруг ты уйдешь. Коля сказал, такая, как я… не смогла бы понравиться, такому как ты. Я ведь тебе нравлюсь, Ярик?

— Хуже, — его руки коснулись ее талии. А потом они упали на кровать. Это была близость, сводящая с ума. И Настя снова увидела в глазах Ярика искры. Искры, которые вызывала она. Он желал ее, он видел в ней женщину. Единственную. Неповторимую. Рядом с ним вырастали крылья.

— Хуже?

— Я хочу знать, что у нас есть завтра, следующий месяц, и много лет впереди. Что может быть хуже этого?

Ответ Ярослав дожидаться не стал. Притянул к себе Настену и накрыл ее губы поцелуем. Тем самым, от которого внизу живота сладко скрутило, от которого бабочки взлетели, и сердце залилось радугой.

Они целовались, словно вечность, а словно и всего долю секунды. Время таяло в объятиях Ярика, а его губы обжигали кожу. Он водил руками по Настиным ногам, бедрам, иногда сжимал их, а иногда нагло забирался под майку. В этот раз Настена проявила смелость. Ей хотелось касаться его, но не одежды, а под самой тканью.

В какой-то момент Ярослав оказался сверху. Чтобы не совсем придавить массой своего тела, одной рукой он оперся о кровать, а другой продолжал дотрагиваться до самых потаенных мест. Только ему было можно, только перед ним Настена готова была открыться. А когда она сладко простонала ему в губы, он резко поднял голову. Посмотрел какими-то пьяными глазами. Помедлил, но вскоре слез с нее.

— Ярик… — прошептала Настя испуганно. Вдруг сделала что-то не так.

— Думаю, нам надо денек переждать. Я не уверен, конечно. Но мало ли… тебе еще будет больно. — Заботливо ответил он. Конечно, Настена смутилась. Воспоминания тут же мелькнули, как она обнаженная лежит под ним, как сладко ласкают его губы ее грудь и шею. От нахлынувшего смущения, Настя даже прикрыла лицо тыльной стороной ладони. Но не могла перестать улыбаться.