Безнадежно одинокий король. Генрих VIII и шесть его жен - Маргарет Джордж

— И почему же? — Я также не сводил глаз с незримых берегов Франции.

— Возникли известные… сложности с тремя дочерьми герцога де Гиза, — пояснил он. — Старшая, Мария…

Я вдруг вспомнил, что она была вдовой герцога де Лонгвиля. Тот глупый старый герцог побывал в нашем плену и сыграл роль доверенного представителя Людовика в консумации его брака с моей сестрой Марией… Неужели вдовушка до сих пор жива?

— Она еще молода и даже считается привлекательной, несмотря на объемистые формы, — сказал Крам, отвечая на мой незаданный вопрос.

Объемистые? Я сам стал «весьма обширным».

— Ну, поскольку и сам я имею формы… — начал я.

— Но она, похоже, уже обручена с королем Шотландии, — прервал меня Кромвель.

С Яковом V, сыном моей сестры Маргариты. Сколько же ему сейчас лет, если Якова IV убили в 1513 году в битве при Флоддене… Двадцать семь? Проклятые скотты! Почти тридцать лет мы ничего не слышали о них и ошибочно приняли их спокойствие за смирение.

— Но ее сестры, Луиза и Рене, говорят, красавицы. Я послал туда Гольбейна, заказав ему их портреты. К сожалению, Рене, самая красивая из трех, судя по слухам, излишне набожна и намерена удалиться в монастырь.

Вот и славно. Вероятно, я буду избавлен от сестер де Гиз.

— У Франциска есть две кузины, Мария де Вандом и Анна Лотарингская, которых он сам предложил вниманию вашего величества. Гольбейн рисует сестер де Гиз во Франции и согласился заодно сделать набросок и с Анны Лотарингской.

Смехотворная идея.

— А как вообще выглядят эти кузины Валуа? Может, легче довезти их до Кале и позволить лейтенанту Лайлу оценить весь наличный состав французских невест?

— Увы, в таком деле никому верить нельзя. — Он развел руками. — А что касается португальской инфанты, то с ней ничего нельзя решить без согласия Карла.

— Сколько мороки, и ради чего?

Внезапно сватовство перестало казаться мне безобидной забавой. Это дело серьезное, порой унизительное. Слишком много становилось заинтересованных лиц.

— Возможно, ради очередного наследника, — робко заметил Кромвель. — Хвала Господу, у вас уже есть сын, чудесный, здоровый мальчик, — поспешно добавил он. — Но как мудрому и рассудительному суверену, вам не помешало бы обзавестись и другими законными сыновьями… не только ради самого Эдуарда, но и ради вашего собственного успокоения. Тяжела доля единственного наследника. А Господь уже подтвердил, что ведет нас неисповедимыми и зачастую жестокими путями.

Никто не знал этого лучше меня — и бенефициария[9], и плакальщика от непредсказуемых даров Его.

Я одобрительно хмыкнул. Разве я против выводка принцев? Просто их появление зависело от женщин. А от этого племени можно ждать чего угодно, любых подвохов и несчастий.

— Честно говоря, я уверен, — зашептал Кромвель над моим ухом, — что в мутных водах Империи и Франции вам не выловить ничего хорошего. Карл и Франциск теперь враждуют с нами, и им выгодно, чтобы вы оставались невенчанным холостяком. Поэтому они будут соблазнять вас невестами, брак с которыми попросту невозможен. Нет, ваша милость. Вам надо перехитрить их и найти кандидатуру среди подлинных союзников… подобно тому, как Авраам не пожелал искать жену Исааку среди дочерей хананейских.

Когда он успел поднатореть в знании Старого Завета? Такую подробность могли помнить лишь ученые или… еретики.

— Вот, к примеру, у герцога Клеве, такого же, как вы, католика, отринувшего папскую власть, есть две дочери. Говорят, обе хороши. Возможно, нам лучше закинуть удочки туда?

— Что еще за Клеве?

Вероятно, какое-то захолустное мелкое герцогство.

— Небольшое владение, ваша милость, но стратегически важное. Оно расположено в верховьях Рейна. Там эта великая река раскидывает свои рукава по равнинам, которые переходят в Нидерланды. Это опасная заноза в императорском боку, — злорадно заметил он. — Старый герцог лихим приемом увел герцогство Гельдерн прямо у Карла из-под носа. Он весьма вздорный и независимый правитель. А дочери его могут оказаться красотками.

Красотки… Рейнская сирена, Лорелея? Признаюсь, у меня разыгралось воображение. Вдруг судьба подкинет мне подарок, без всяких жестоких напоминаний о прошлом? Должно быть, я готов к решительным переменам. Если найдется женщина, которая заставить меня забыть испанку Екатерину, помешанную на Франции Анну и милую англичанку Джейн…

— Что ж, — произнес я, решив занять выжидательную позицию, — попробуйте навести там справки. А Гольбейн, когда освободится, сможет сделать нам их портреты.

Кромвель кивнул с задумчивым видом.

— И попросите наших послов в Нидерландах навестить их герцогский двор, — добавил я. — Пусть они опишут нам дочерей Клеве.

«Дочери Клеве…» Это пробуждало старые поэтические воспоминания.

От моих послов поступали противоречивые сообщения.

Кристофер Маунт, коему поручили провести переговоры о возможном союзе с герцогом Клевским, написал Кромвелю, и тот передал мне следующее:

Упомянутый Кристофер тотчас стал упорно добиваться того, чтобы нам немедленно прислали портрет. На что герцог ответил, что он найдет оказию и пошлет его, но пока придворный художник Лукас, к сожалению, приболел и не выходит из дома. Все нахваливают красоту интересующей вас дамы и считают, что ее личные качества несравненно выше, чем у всех прочих родовитых девиц. Кто-то из воздыхателей недавно заявил, что она превосходит герцогиню Саксонскую, как золотое солнце — серебристую луну. Все хвалят ее добродетели, честность и скромность, каковые ясно проявляются в безмятежности ее наружности и манер.

Другой посол, Хаттон, написал следующее:

У герцога Клевского действительно есть дочь, но я не слышал, чтобы кто-то расхваливал ее характер или красоту.

Потом в Англию доставили набросок Гольбейна, где была изображена привлекательная женщина. Ее красивое лицо дышало кротостью, как у моей Джейн, однако разряжена она была, будто царица вавилонская.

Мой главный уполномоченный в этом брачном деле, Николас Уоттон, вообще не прислал отчетов о пребывании при дворе герцога Клевского.

В то время обострилась ситуация между Англией и католическими государствами. Франциск и Карл отозвали своих послов, и, судя по донесениям, французский флот начал скапливаться в Булони. Франциск приказал построить еще семь военных кораблей, явно намереваясь атаковать наши берега. Старый герцог Клевский умер, и его место занял сын, который слыл таким же противником Империи, как и его отец, — и слава богу. Его крайне заинтересовал союз с Англией, кроме того, он поддерживал Шмалькальденский союз, некую антипапскую и антиимперскую лигу северо-германских земель.

Кромвель, который в юности жил в Нидерландах (он служил клерком у английского купца, искателя приключений), продолжал уверять меня, что благородство и добродетели расцветают не только в древних королевствах Иберии, Галлии и папского Рима, но и в северных герцогствах и княжествах.

— Вам нечего опасаться, — заявил он. — В будущем, полагаю, Англия найдет настоящих союзников именно в Северной Европе. Более того, если Франция и Испания тупо преданы папству, то просвещенные монархи готовы смело сделать новый выбор. Разве не лучше безоговорочно принять будущее? Стоит ли, подобно Лотовой жене, оглядываться назад?

Опять ссылки на Старый Завет. Не многовато ли библейских аллюзий для передового Крама…

— Да, оглядываться бесполезно, — согласился я.

Мир Уолси принадлежал прошлому со всеми его отклонениями и допущениями, альянсами и приверженностью старой вере.

— Что ж, поторопите Уоттона. Я не могу ничего решить, пока не получу его донесение.

XX

В августе Кромвель доложил, что получил известие от Николаса Уоттона относительно Анны Клевской и оно «благоприятно для нас».

— Но что именно он сообщил вам? — надавил я на него.

— Она умна, благонадежна и склонна к браку, — пояснил Кромвель.

— К тому же красива, — добавил я.

В этом меня убедил портрет Гольбейна. Умна — я нуждался в умной. И благонадежность не менее важна.

— Вот именно, еще и хороша собой!

— А не слишком ли она благоволит к протестантам? Мне не нужны тут сторонники Лютера!

— Нет, на сей счет взгляды ее семейства совпадают с вашими. Редкая удача в наши смутные времена — найти союзников, равно признающих опасность и папства, и ереси.

— А брат согласен отпустить ее в Англию?

— Согласен и готов подписать брачный договор.

Вот так все и сложилось. Мне вновь предстояло жениться. Несмотря на многозначительные препятствия как политического, так и личного характера, я подумал, что нашлась подходящая невеста. И кроме того, в союзе с рейнской красавицей было нечто романтическое… Семейное предание Клеве гласило: в стародавние времена волшебный рыцарь прибыл по Рейну на лодке, влекомой двумя белыми лебедями (геральдический символ чистоты и невинности), тайно встретился с дочерью герцога Клевского и стал отцом ее ребенка. Вот кто был предком моей Лебединой Принцессы…