Райский берег - Мелани Морган

Но с ногтями сложнее. Вчера вечером она бы за милую душу рассказала ему всю правду.

Они вместе посмеялись бы, на том бы все и закончилось.

Теперь же это целая проблема.

— Ну? Зачем же? — Брайану не терпелось получить ответ.

— Ни за чем. Просто так.

Он молчал. Отговорки его не устраивают.

— Правда, мне даже неудобно… Все это глупости!

— Все настолько глупо, что ты стесняешься сказать?

— Я… дала клятву.

— Клятву? — недоверчиво переспросил он.

Он перестал улыбаться.

— Кому же ты поклялась?

— Это, надо понимать, дополнительный вопрос?

— Кому? — не отступал он.

Как бы ей хотелось выдать какую-нибудь историю о тайном возлюбленном, которому она поклялась: лишь смерть разлучит нас. А в знак любви пообещала красить ногти розовым лаком.

Но Брайан, увы, не настолько глуп, чтобы поверить в эту бесхитростную ложь. Стоит ей слегка зардеться — и он поймет, что она лжет.

А лгать ему она не может и не хочет.

— Я поклялась… своему крестнику.

Брайан моргнул: слова Патрисии его явно удивили. В другое время она порадовалась бы тому, что застала его врасплох, но сейчас ей почему-то было не до радости.

— Зачем?

— Не все ли равно?

— Нет. Я хочу знать. Должен знать. Мне нужно знать о тебе все.

— Правда? — Патрисия вдруг испытала какие-то явно неуместные чувства. Почему-то обрадовалась, что Брайану нужно знать о ней все, обрадовалась, что она ему небезразлична. А потом вспомнила: его фамилия Лавджой, а у Лавджоев в крови — выведать слабое место противника, а затем побольнее по нему ударить. — Он учится в престижной школе в Сиднее и участвует в соревновании по баскетболу между школьными командами.

— А при чем тут ногти?

— Ты не дослушал. В этом месяце у них игра с самыми заклятыми врагами. Я обещала ему прийти поболеть за него. Но тут подвернулась эта поездка на Лазурный берег, присутствовать на игре я не смогла.

— И все-таки я не понимаю. Ногти-то при чем?

— Видишь ли, я обязалась сделать что-нибудь такое, что постоянно напоминало бы мне о нем. В знак того, что я о нем думаю и желаю ему победы. Он заявил, что я должна выкрасить ногти цветами их баскетбольной команды — синим, розовым и белым. — Патрисия взглянула на свои ноги и пошевелила пальцами. — Мне пришлось согласиться. А что мне еще оставалось? Но я, по крайней мере, уговорила его не красить мне ногти всеми тремя цветами.

— Сколько ему лет? — спросил Брайан.

— Будет восемь.

— И он играет в баскетбол?

— Полно ребят в его возрасте играют в баскетбол.

— Но не все столь сноровисто покрывают лаком чужие ногти. К тому же на ногах.

— Я тоже приложила руку к процедуре, сказала Патрисия.

В душе она молилась: только ради Бога не спрашивай, как его зовут.

Тут же, словно прочитав ее мысли, Брайан задал вопрос:

— Как его зовут?

Патрисия молчала.

— Его ведь зовут Морис, так?

Она кивнула.

— Поэтому ты не хотела мне ничего говорить?

Патрисия пожала плечами и отвернулась от него. Она подошла к водопаду, чтобы смыть соль с кожи. А еще ей не хотелось, чтобы он видел, как она боится хоть чем-то ранить его.

— Я использую свое право на дополнительный вопрос.

— Разве ты его уже не использовал, причем дважды?

— Это не было дополнительным вопросом.

Просто мне пришлось вытягивать из тебя каждое слово. А дополнительный вопрос совсем другой. Почему ты не покрасила ногти на руках? Почему не покрыла их хотя бы бесцветным лаком? Или цветным? Кто ранил тебя, Пат? Что он натворил такое, из-за чего ты скрываешь от всех свою красоту?

— Ничего себе, дополнительный вопрос! — заметила Патрисия. — Да их тут целая дюжина!

Брайан встал рядом с ней под импровизированный душ. Он распустил ее волосы, промыл их под струей холодной воды.

— Не хочешь отвечать?

Он сказал, что она может спрашивать у него о чем угодно. Просить о чем угодно. Выложил ей свою самую сокровенную тайну, мучившую его на протяжении стольких лет.

Разве может она поступить иначе? Обмануть его доверие?

— Его звали Джейсон. — Она призадумалась.

Вернее, не звали, а зовут. Вряд ли с ним что-нибудь случилось.

— Точно? Не Джон и не Джим?

Патрисия вспомнила их давешний разговор в машине. Тогда она просто издевалась над Брайаном. А он запомнил!

— Джейсон. Никогда не забуду его имени.

— Не сомневаюсь!

— Красивее его мужчины я не видела, — сказала она. — Правда, тогда я вообще еще мало повидала мужчин. Черные вьющиеся волосы, спортивная фигура, мускулы и все прочее, что полагается пловцу-профессионалу. Он пловец.

Тренировал мою мать в нашем бассейне. Она тогда как раз развелась со своим сто двадцатым мужем и ей нечем было заняться, кроме плавания. — Патрисия отвернулась и подставила лицо под струи воды. — Это, наверное, так банально: лишиться невинности в постели у тренера?

— Не знаю… По-моему, говорить о невинности вообще банально.

— Мне было немногим больше восемнадцати. Я была наивной дурочкой, которая до этого и целоваться-то толком не умела. А он в этом деле был большой мастак!

— И ты набросилась на него?

— Да. Это ужасно?

— Почему же? Против гормонов не попрешь.

Наступает пора совершеннолетия, пора производить потомство, вот гормоны и разыгрываются.

— Наверное, ты прав. — Патрисия закрыла глаза, подставила лицо солнцу, почувствовала, как его тепло растекается по телу.

— Итак, поцелуями дело не закончилось?

— Естественно. Тогда я как раз увлеклась дизайном, начала делать сережки. Для друзей, для самой себя, разумеется. Превзошла саму себя, лишь бы он обратил внимание.

— Вряд ли его долго пришлось упрашивать.

— Ну что ты! Вначале он должен был меня немного помучить. Потом начал флиртовать. Но мне хотелось большего. Намного большего. — Она повернулась лицом к Брайану. — Сережки из перьев сыграли свою роль: ими он щекотал мне шею. Неплохо получилось и с серьгами из елочных игрушек.

— Елочных игрушек? — недоверчиво переспросил Брайан.

— Да, представь себе! Такие маленькие шарики! Они-то и навели меня на мысль. Я нацепила на себя серьги из двух вишенок, предварительно, конечно, украсила их соответствующим образом. Серьги получились броские, большие, а самое главное, съедобные.

Брайан застонал.

— Да-да! Даже святой не устоял бы перед таким искушением.

— Думаю, он был далеко не святой. Одного не понимаю: где же была твоя мать? Она не ревновала?

— Как ни странно, нет. Тогда она была слишком занята собственной персоной. Надо было слегка подремонтировать внешность, прежде чем искать сто двадцать первого мужа. А я была настолько глупа, что так и не догадалась: Джейсон увивается за ней. На меня ему было наплевать. Но я была такой наивной!