Кровавая дорога в Тунис - Дэвид Рольф

Тем же вечером Бюловиус получил приказ отходить. За ним должен был последовать фон Бройх, а Хильдебранд должен был оставаться возле Сбибы в немедленной готовности к отходу. Рано утром прибыла официальная директива Comando Supremo: основные силы боевой группы Африканского корпуса следует передать итальянской 1-й Армии - бывшей Итало-германской танковой армии, переименованной 20 февраля, когда генерал Мессе крайне неохотно принял командование, уступив только просьбам самого Роммеля. 10-я танковая дивизия должна была охранять проход Кассерин во время отступления, а потом отойти сама и соединиться в Сбейтле с 21-й танковой дивизией, которая покинет Сбибу. После этого обе дивизии должны отойти на восток через проход Фаид. 10-я танковая поворачивает на север к Пишону, а 21-я танковая - на юг к Сфаксу.

Когда его войска начали отступление, Роммель вечером 23 февраля получил директиву, в которой говорилось, что он назначен главнокомандующим Группой армий "Африка". В нее входили 5-я танковая армия (фон Арним) и итальянская 1-я Армия (Мессе). Уже практически ночью Comando Supremo настояло на объединении командования. Роммель писал жене: "Я сделал шаг вверх по командной лестнице и в результате отдал свою армию. Байерлейн остается моим начальником штаба. Окончательное это решение или нет, не известно".

Тем временем союзники тоже пытались распутать клубок внутри командных структур. В Марокко, в Марморе, стояла американская 2-я танковая дивизия генерал-майора Эрнеста Н. Хармона, которого за грубый язык прозвали "Старый ругатель". Он узнал об ухудшении ситуации в проходе Кассерин, и 20 февраля был вызван в штаб главнокомандующего. Там ему было поручено "временное командование войсками", и Хармон с удивлением узнал от Эйзенхауэра о разногласиях между Фридендоллом и Уордом, о неподчинении Робинетта Уорду, о том, что англичане считают 1-ю танковую дивизию небоеспособной.

Эйзенхауэр предложил ему принять командование либо Нкорпусом, либо 1-й танковой дивизией. "Решайте сами Я не могу командовать обоими", - ответил Хармон. После этого Эйзенхауэр приказал ему принять на себя обязанности заместителя командира корпуса и помочь Фридендоллу взять ситуацию под контроль. А уже после этого сообщить, кого он хочет сменить: Фридендолла или Уорда. Прибыв 22 февраля в Константину, а потом в Тебессу, Хармон увидел массу джипов, грузовиков и всяческих машин, набитых охваченными паникой солдатами, которые пытались удрать с фронта. В штабе Фридендолла он был потрясен первыми словами командира корпуса: "Мы ждали вашего прибытия. Следует ли нам переносить командный пункт?" Хармон принял решение мгновенно: "Какого дьявола?! Нет!" "Хорошо, пусть будет так. Мы остаемся", - сказал Фридендолл, повернувшись к остальным.

Получив от Фридендолла письменный приказ, Хармон обнаружил, что ему передано командование 1-й танковой и 6-й бронетанковой дивизиями. Первым делом он посетил своих дивизионных командиров. Уорд принял его хорошо, после того как Хармон заявил: "Я примерно на тысячу позиций позади тебя в списках, но вот мои приказы, и они не обсуждаются". Капитан Хатфилд, один из адъютантов Уорда, однако высказался более резко: "Фридендолл ни разу не приказывал моему генералу. Мы вчера врезали немцам, и они ушли через проход. В этом заслуга только генерала Уорда".

Обаятельный и вежливый Хармон очень хорошо подходил для решения столь деликатной задачи. Уорд отдал своим частям специальный приказ: "Все подразделения на рассвете должны быть готовы к маршу в любом направлении, кроме тыла". Тем временем Хармон отправился на встречу с бригадным генералом Николсоном.

Тот был грязным и небритым, проведя несколько суток без сна. "Вчера мы им расквасили нос, и мы совершенно готовы повторить это завтра утром", заявил он. Хармону это понравилось: "Мы с ним прекрасно сработались". Хармон прибыл слишком поздно, чтобы повлиять на операции у Кассерина, однако именно он организовал преследование отходящего противника. Хармон привел в действие "План Хаузе", разработанный ночью 19/20 февраля, по которому предусматривалась совместная контратака войск Данфи и Робинетта.

Лишь утром 23 февраля осажденные американцы обнаружили, что противник исчез. В Джебель-эль-Хамре Боевое командование В не нашло целей. Возле Бу-Шебки солдаты Терри Аллена сообщили, что потеряли контакт с противником. Подсчитав потери 34-й пехотной дивизии: 50 убитых, 200 раненных, 250 пропавших без вести, генерал-майор Райдер приказал выслать из Сбибы патрули перед тем, как на следующий день начать наступление.

На дороге в Талу Николсон приказал всей артиллерии в полдень прекратить огонь. Разведывательные группы прошли 3 мили без происшествий, пройдя место, где группа Ника приняла последний бой. Два разбитых транспортера "Брен" уткнулись носом в немецкий танк с сорванной башней. Сгоревшие вражеские танки были окружены стреляными артиллерийскими гильзами, жестянками от полевых рационов, бумагами, обломками оборудования и другим мусором. Мертвый араб в белоснежном бурнусе лежал там, где его сразил перекрестный огонь. Рядом с одним танком лежал высокий светловолосый немец, его голубые глаза продолжали удивленно смотреть в хмурое небо. У него в кармане нашли письмо из Рура, отправленное всего 5 дней назад. Была выкопана могила, и армейский капеллан прочитал заупокойную молитву всем мертвым, без различия мундиров.

Как только Хармон понял, что битва закончилась, он отправился на встречу с Фридендоллом. Командир корпуса мертвецки пьяный валялся в кровати, на радостях перебрав виски. Однако у остальных не было времени праздновать. Они прокладывали путь через дьявольские сады из тысяч мин к проходу Кассерин, напрасно пытаясь догнать немцев. Однако призрак погони мгновенно улетучился из головы Найджела Николсона, офицера гвардейских гренадер, когда он увидел английского солдата, разорванного взрывом мины. Половины его тела лежали по обе стороны дороги.

Немцы потеряли 201 человека убитыми, 536 были ранены, 252 пропали без вести. Они также потеряли множество пушек, танков, полугусеничных транспортеров, грузовиков. Однако они заявили, что захватили более 4000 пленных, множество машин, боеприпасов и техники. Особенно тяжелый удар получили американцы, и им потребовалось время, чтобы оправиться. II корпус потерял более 20 процентов состава. Из 30000 американцев, участвовавших в битве, 300 человек погибли, около 3000 были ранены, почти 3000 пропали без вести.

Более важным было то, что противник полностью разрушил планы союзников. Как заметил Александер, это затянуло войну в Тунисе на несколько месяцев. Были потеряны время, жизни и техника. Для возмещения потерь, понесенных в проходе Кассерин, из состава американских 3-й пехотной и 2-й танковой дивизий было отправлено 3400 человек, в основном добровольцы. 3000 из них были пехотинцами. Когда немцы очистили проход, союзники принялись разбираться, кто виноват.

Глава 11.

Собачья свалка

"Шлеп

В грязь.

Боже,

Дрянь".

Последнее стихотворение Ричарда Спендера, написанное во время отступления 2-го парашютного батальона из долины Тамера, за 11 дней до того, как он был убит.

Бои в проходе Кассерин подтвердили, что танк М3 (легкий) "Стюарт" пригоден только для ведения разведки. Самоходная артиллерийская установка М3 - старая 75-мм пушка, установленная на полугусеничном транспортере - не что иное, как могила для экипажа. У одного солдата спросили, может ли пулемет остановить эту "Коробку для Пурпурных Сердец", и он ответил: "Да, сэр. Пули, пробившие борт, обычно очень противно звенят".

Стратегия Фридендолла и первоначальная диспозиция отряда Старка были ошибочными. Вместо попыток удержаться на открытой местности можно было выбрать более подходящие для обороны участки. Однако Фридендолл так разбросал свои силы, что их можно было громить по частям. Следовало либо удерживать проход Фаид, либо приказать немедленно отходить к Сбейтле и Кассерину, чтобы вынудить противника растянуть свои коммуникации и сделать его уязвимым для стремительной контратаки. Старк расположил свои части так, словно собирался гнать стадо коров по долине Фуссана, где не было никаких укрытий. Он позволил немцам захватить высоты в проходах, что дало им решающее преимущество. Позднее Старка отправили домой и в утешение произвели в бригадные генералы, что было незаслуженной честью.

В ноябре 1944 года Фридендолл обрушился с жестокой критикой на приказы, отданные штабом 1-й Армии с целью организации обороны американского сектора. Уорд писал: "Мне интересно, что будет, когда я обвиню его в мелочной пунктуальности, с которой он руководил моими батальонами. Я обнаружил, что во многом виноват генерал Андерсон, командовавший англичанами. Именно он неправильно разместил наши войска и подставил противнику нашу болячку в Сиди-бу-Зид. Фридендолл рекомендовал иную диспозицию".