Вечность - Алисон Ноэль

Деймен смеется.

— Я за тобой не слежу. По крайней мере, не так, как ты себе представляешь.

— Почему я должна тебе верить?

— Потому что я тебе никогда не врал.

— А сейчас врешь!

Он отводит глаза.

— Я ни разу не соврал тебе о чем-нибудь важном.

— Да ну? А как насчет того, что ты меня сфотографировал, когда еще даже не поступил в нашу школу? По-твоему, это несущественная подробность, о которой не нужно рассказывать близкому человеку?

Деймен вздыхает. В глазах у него — усталость.

— А нужно рассказывать близкому человеку о том, что ты ясновидящая и общаешься со своей умершей сестрой?

— Ты ничего обо мне не знаешь!

Я вскакиваю, руки у меня вспотели и дрожат, сердце выбивает чечетку в груди, а вокруг лежат на партах бесчувственные тела. У Стейши рот раскрыт, Крейг храпит так громко, что аж трясется. У мистера Робинса лицо мирное и безмятежное — таким я его еще ни разу не видела.

— Вся школа спит, или только наш класс?

— Не знаю. Наверное, вся школа.

Деймен улыбается, оглядываясь вокруг, явно довольный своей работой.

Не говоря ни слова, я вскакиваю с места и выбегаю за дверь. Вихрем проношусь по коридору, пересекаю школьный двор, мимо канцелярии, где секретарши и администраторы сладко спят за своими столами, вылетаю за ворота и мчусь к своей маленькой красной миате. А там уже ждет Деймен, кончиками пальцев держа на весу мою сумку.

— Я же тебе говорил…

Он пожимает плечами, отдавая мне рюкзак.

Я стою перед ним вся в поту, перепуганная до предела. В мозгу вспыхивают забытые картины: кровь на лице Деймена, бьющаяся на полу Хейвен, странная жуткая комната. Ясно — он что-то сделал с моим сознанием, чтобы я ни о чем не помнила. Конечно, с таким, как он, мне не справиться, и все-таки я не сдамся без борьбы!

— Эвер!

Он протягивает ко мне руку и снова опускает ее.

— Ты думаешь, я все это сделал ради того, чтобы тебя убить?

Его глаза, полные страдания, не отрываются от моего лица.

— А разве нет? — огрызаюсь я. — Хейвен думает, что ей в бреду привиделся особо готишный сон. Я одна знаю правду. Только я знаю, какое ты на самом деле чудовище! Одного не могу понять: почему ты не убил нас обеих, когда была такая возможность? Зачем было трудиться, оставлять меня в живых, блокировать память?

— Я никогда не причиню тебе вреда, — говорит он, сощурив глаза от боли. — Ты все неправильно поняла. Я пытался спасти Хейвен, а не погубить. Ты просто не хочешь меня услышать!

— А почему у нее был такой вид, как будто она при смерти?

Я сжимаю губы, чтобы не дрожали. Смотрю в глаза Деймена, отказываясь принять его тепло.

— Потому что она в самом деле была на пороге смерти, — раздраженно говорит Деймен. — Татуировка убивала ее, вот я и пытался высосать зараженную кровь — так делают при укусе ядовитой змеи.

— Я знаю, что я видела!

Он закрывает глаза, стискивает пальцами переносицу и глубоко вздыхает. Потом смотрит на меня и говорит:

— Я представляю, как это выглядело со стороны. И знаю, что ты мне не веришь. Но я же старался объяснить, а ты не хотела слушать, вот я и сделал все возможное, чтобы привлечь твое внимание. Эвер, ты меня не так поняла!

Его темные глаза смотрят на меня с глубоким чувством, раскрытые ладони говорят об искренности, но я не верю. Ни единому слову не верю. Он этот спектакль отрабатывал сотни — может быть, тысячи — лет. Великолепный спектакль, и не более того. И хотя у меня самой в голове не укладывается то, что я собираюсь произнести, другого объяснения не придумаешь, пусть оно и совершенно безумное.

— Я одно могу тебе сказать: убирайся обратно в свой гроб, или склеп, или где там ты жил до сих пор, а меня… — Я набираю побольше воздуха. Мы словно в каком-то кошмарном сне. Поскорее бы проснуться… — А меня оставь, пожалуйста, в покое! Сгинь, пропади!

Деймен качает головой, давясь от смеха.

— Эвер, я не вампир!

— Да ну? Докажи!

Голос у меня дрожит. Мне бы сейчас четки, дольку чеснока, да осиновый кол — тут бы мы и покончили со всей историей.

Деймен хохочет.

— Не смеши! Вампиров не бывает.

— Я знаю, что я видела, — упрямо повторяю я, снова вызывая в памяти кровь, Хейвен, странную и жуткую комнату, ведь Деймен тоже увидит все в моих мыслях. Вот пусть и попробует объяснить свою дружбу с Марией-Антуанеттой, Пикассо, Ван Гогом, Эмили Бронте и Вильямом Шекспиром, когда между ними — целые столетия.

Он качает головой.

— Ну, если уж на то пошло, мы были добрыми друзьями с Леонардо да Винчи, Боттичелли, Фрэнсисом Бэконом, Альбертом Эйнштейном, а также с Джоном, Полом, Джорджем и Ринго. — Поймав мой недоумевающий взгляд, он вздыхает. — С Битлами, Эвер! Черт возьми, рядом с тобой я чувствую себя таким старым…

Я стою перед ним, едва дыша, и ничего не могу понять. Деймен протягивает ко мне руку, однако у меня хватает ума отскочить.

— Эвер, я не вампир. Я бессмертный.

— Вампир, бессмертный — один черт!

Я уже вся киплю. Глупость какая — спорить из-за названия.

— О, в данном случае из-за названия стоит поспорить! Тут большая разница. Видишь ли, вампиры — выдуманные существа, они живут только в книжках, фильмах и в воспаленном воображении некоторых людей… вроде тебя. — Он улыбается. — А я — бессмертный. Я брожу по земле уже много сотен лет. Хотя, в отличие от фантазии, которую ты выстроила у себя в голове, мое бессмертие не требует питья крови, человеческих жертвоприношений и прочих неаппетитных ритуалов, какие ты себе напридумывала.

Я прищуриваюсь, вдруг вспомнив гот странный красный напиток. Не связано ли с этим его долголетие? Может, у него какой-нибудь там сок бессмертия, мало ли.

— Сок бессмертия — отлично! — смеется Деймен. — Какой простор для рекламы!

Я не смеюсь в ответ, и лицо Деймена смягчается.

— Эвер, прошу тебя, не надо меня бояться! Я не страшный и не злой и никогда ничего плохого тебе не сделаю. Я просто я очень долго живу на свете. Может быть, слишком долго, кто знает? Но я не плохой человек. Всего лишь бессмертный. И я боюсь…

Он протягивает ко мне руку, а я отступаю назад на подгибающихся ногах. Ничего не хочу больше слышать!

— Ты все врешь! — яростно шепчу я. — Безумие какое-то! Ты сумасшедший!

Он качает головой, глядя на меня с бесконечной печалью. Потом делает шаг ко мне и говорит:

— Помнишь, как ты меня впервые увидела? Вот здесь, на этой самой автостоянке? И как только наши взгляды встретились, тебе показалось, что ты узнала меня? И в другой раз, когда ты упала в обморок — ты открыла глаза и увидела меня, и почти вспомнила, а потом снова потеряла нить?

Я смотрю на него, оцепенев, и прекрасно знаю, что он сейчас скажет, но отказываюсь этому верить.

— Нет! — бормочу я, пятясь назад.

Голова идет кругом, колени подгибаются, и я с трудом удерживаю равновесие.

— Это я нашел тебя тогда, в лесу. Я вернул тебя обратно!

Я качаю головой, слезы застилают взгляд. Нет!!!

— Глаза, которые ты увидела, когда… когда вернулась… Это были мои глаза, Эвер! Я был там, рядом с тобой. Я вернул тебя. Я тебя спас! Ты помнишь, я знаю. Я вижу твои мысли.

— Не-е-ет! — кричу я, зажимая ладонями уши и зажмурив глаза. — Прекрати сейчас же! Замолчи!

— Эвер… — Его голос настойчиво вторгается в мое сознание. — Это правда. У тебя нет причин меня бояться.

Пошатнувшись, оседаю на землю, уткнувшись лицом в колени. Меня раздирают отчаянные, сотрясающие все тело рыдания.

— Зачем ты сунулся?! Какое у тебя право вмешиваться? Из-за тебя я теперь живу ненормальным уродом! Из-за тебя застряла здесь, в этом ужасе! Почему ты не оставил меня в покое, почему не дал умереть?!

— Я не мог еще раз тебя потерять, — шепчет он, падая рядом со мной на колени. — Просто не мог! Я не мог потерять тебя снова!

Я поднимаю на него глаза. Понятия не имею, о чем он говорит, и только надеюсь, что он не станет ничего объяснять. Я и так уже услышала больше, чем могу выдержать. Хочу, чтобы все это прекратилось!

Деймен качает головой. На его лице — маска боли.

— Эвер, пожалуйста, не надо так думать, прошу тебя…

— Значит, тебе просто причуда такая пришла — вернуть меня обратно, а моя семья пусть погибает? — Горе уходит, его сменяет ослепляющая злоба. — Зачем, зачем ты это сделал? Если ты говоришь правду, если ты такой всесильный, что умеешь воскрешать мертвых, почему ты их тогда не спас? Почему только меня?!

Он отшатывается от моего ненавидящего взгляда. Закрывает глаза и говорит:

— Я не всесилен. Было слишком поздно, они уже ушли дальше. А ты… ты медлила уходить. И я подумал — ты хочешь остаться.

Я прислоняюсь к машине и, зажмурившись, хватаю ртом воздух. Значит, действительно я во всем виновата. Я тянула время, бродила по дурацкому лугу, разглядывала дрожащие цветочки и пульсирующие деревья… Они ушли дальше, а я попалась на его приманку…