Последний властелин (СИ) - Владимиров Александр Владимирович

В Ария-Салеме только и говорили о баснословных богатствах, которые вновь достались Властелинам. Со всех сторон неслось:

— Счастливчик Ниэгро, он точно родился в рубашке!..

— Неважно, что наследницей является его дочь. Таис еще ребенок.

— При чем здесь ребенок? Она тоже из этого рода…

— Ну, теперь те, кто воевал против Властелинов, будут искать с ними союза…

И опять: «Счастливчик Ниэгро!.. Счастливчик Ниэгро!.. Как же ему везет!»

Однако реальность оказалась иной. Обеспокоенные конкуренты еще более сплотились и повели со всех фронтов наступление на империю Властелина. За несколько лет они добились того, что некогда грозный финансовый монстр стал окончательно разваливаться на куски. Ниэгро скрывал ситуацию, позировал для телепрограмм, давал хвастливые интервью для первых газетных полос. В сознании многих он по-прежнему оставался «могущественным Властелином». Но на деле его мощь все больше и больше превращалась в фикцию. Постоянные разговоры о тотальной власти Ниэгро в Ария-Салеме маскировали ее полное отсутствие.

Он подолгу запирался в кабинете, размышлял над ситуацией, отчаянно искал выход из создавшегося положения. Все против него. Бывшие партнеры отворачиваются. Необходимы деньги! Деньги Таис! Но как их взять при сложившемся положении дел? Сама она сможет распоряжаться ими только при наступлении совершеннолетия. Ей сейчас пятнадцать. Три года!.. И тогда он возьмет в оборот дочь, заставит отдать ему весь полученный ею капитал.

Всего три года!.. Но крах империи может наступить гораздо раньше.

И тогда в голове Ниэгро зародился новый чудовищный план.

Глава четырнадцатая

Огненная Лора

В порт Ария-Салема вошло судно «Джулия». Помощник капитана, мужчина тридцати семи лет, среднего роста, в меру упитанный, с приятным смуглым лицом, еще довольно долго оставался в каюте. Сначала он подстриг маленькие черные усики, потом решал свою главную проблему — редеющие волосы, которых, увы, становилось меньше и меньше. Он замазал лысину пробкой, ловко зачесал волосы, взбил лаком чубчик, отчего стал чуть выше ростом. Дальше в ход пошли лучшие духи и лучшие крема. Кажется, все?.. Мужчина надел смокинг, туфли на высоких каблуках и еще некоторое время разглядывал в зеркале свое отражение. Некоторым могло показаться, что он чем-то напоминает потрепанного пуделя в годах. Но нет, сам он остался доволен и удовлетворенно крякнул: «Кажется, готов!» И вдруг добавил еще одну, только ему понятную фразу:

— Вперед! Мы возьмем и эту крепость!

Надушенный, напомаженный, мужчина поднялся на палубу и тут наткнулся на капитана.

— Мсье Пьер! — воскликнул капитан. — Мы собираемся поужинать в «Интернационале», не составите ли нам компанию?

— Ах, господин капитан, моя тетя…

— У вас в Ария-Салеме есть тетя?

— Да.

— И что с ней?

— Она больна. Мой долг как племянника…

— Понимаю, мсье Пьер. Тогда до встречи.

Мсье Пьер галантно поклонился, а капитан и остальные еле сдерживались, чтобы не рассмеяться. Команда прекрасно знала, какую тетю навещает добросовестный племянник. Как правило, все его «тети» молоды, иногда недурны собой.

Надо сказать, что мсье Пьера уважали на судне: высокопрофессиональный, требовательный работник, ровно державший себя и с начальством и с подчиненными. Он не терпел пьяниц и сам никогда не пил, не играл в азартные игры, не принимал наркотиков (правда, приторговывал ими, но в небольших количествах!). Мсье Пьер не возводил в культ деньги, но и не «проклинал» их, всегда имея при себе кругленькую сумму. Но был и у этого «почти идеального человека» один грешок: с ранней юности он постоянно нарушал седьмую заповедь Господа — не прелюбодействуй.

А уж как он ее нарушал! Совсем мальчишкой Пьер соблазнил в сарае служанку. Его грозный папа, узнав об этом… выгнал служанку из дому. Пьеру тоже досталось, но разве могут остановить ругань и небольшая трепка отца того, кто вкусил прекраснейший из плодов — женское тело. Отныне женщины преследовали его воображение и во сне и наяву.

Он обмирал и от женских ножек, и от соблазнительного покачивания бедер, и от грациозного поворота чудесных головок, и от нежного пожатия руки, и… короче, от всего! К сожалению, не все должным образом понимали его стремление к познанию прекрасного. Как страдали в свое время многие писатели, поэты, живописцы, так пострадал и юный Пьер, когда решил преподать великое искусство любви дочери лучшего друга отца. Разгневанный папа отправил сына не в университет, не в храм науки — обитель бесчисленного количества очаровательных богинь, а в ненавистное царство мужчин — на корабль, юнгой.

Но и «ненавистное царство» не сломило боевой дух мсье Пьера, не смогло уничтожить его тягу к прекрасному. Он продолжал любить их всех: юных и возрастных, худых и полных, высоких и маленьких, озорных и тихих, красавиц и тех, кого природа обделила изяществом, и которых мужчины потому старались избегать. Для мсье Пьера никогда не стоял вопрос: «Где?» В шикарной квартире или темном подъезде. Можно даже в кустах городского парка или где-нибудь под мостом… Важен был сам факт очень близкого общения с лучшей половиной человечества. А когда мсье Пьер дослужился до помощника капитана, открылись новые, широчайшие возможности его деятельности. Как гордо он теперь представлялся: «Помощник капитана «Джулии» мсье Пьер!» Правда, «Джулия» была маленьким суденышком, в основном перевозившим грузы по одному и тому же маршруту, но это уже детали.

Теперь мсье Пьер знал все бордели, расположенные по побережью. Везде он был желанный гость: и в дорогих заведениях, где приходилось выкладывать кругленькие суммы, и в очень скромных — с небольшими комнатками, серенькой обстановкой: кровать, да столик с зеркалом. Платил мсье Пьер всегда аккуратно, девицу заказывал на ночь, угощал ее вином и фруктами. Частенько просил прислать сразу двух дам. Что и говорить, выгодный клиент!

А утром, полностью опустошенный, он возвращался на судно, унося с собой слащавый запах борделя.

Не должен был стать исключением и сегодняшний день. Еще не сойдя с трапа, мсье Пьер уже погрузился в мир сладчайших грез, тихо мурлыча:

— Матильда, милая Матильда, чем побалуешь меня на сей раз?

Он поймал такси и поехал по вечернему городу. Мелькали знакомые улицы, переулки, заманчиво сверкала реклама баров, кинотеатров, варьете и серьезных театров, но мсье Пьер был безучастен ко всему. Скорее бы увидеть милую Матильду!.. Внезапно он услышал хриплый смешок шофера. Пьеру показалось, что тот… смеется над ним?

«Глупости! Откуда он меня может знать!»

Он уже вновь мысленно вернулся к новым «лакомствам», которые ему сегодня приготовит Матильда — хозяйка крупнейшего в Ария-Салеме борделя, но шофер вдруг опять рассмеялся и глухим голосом произнес:

— Добрый вечер, мсье Пьер.

Это было так неожиданно, что мсье Пьер изрядно трухнул, непроизвольно схватился за большой кожаный кошелек, где хранил деньги. Друзьям он часто рассказывал, какой он храбрый. Однако в реальной жизни старался избегать экстремальных ситуаций. Сидящий впереди шофер казался ему подозрительным. Из-за низко надвинутой на лоб фуражки Пьер даже не мог рассмотреть его лица.

— Откуда вы меня знаете?.. Да говорите же, черт вас возьми! — Хотя мсье Пьер произнес эту угрожающую фразу, по ее спине поползли мурашки.

— Успокойтесь, — сказал шофер. — Три года назад мы познакомились на банкете, который устроила наша пароходная компания. Я говорю «наша», потому что тогда работал в ней. Но… судьба, судьба! Пришлось переквалифицироваться в таксиста.

— Очень приятно, — мсье Пьер немного успокоился. — Простите, ваше имя?

— Гарри.

— Вы англичанин?

— Во мне столько намешано кровей, что порой и не знаю, кто я.

— Что-то я вас не припомню.

— Все правильно. Я, в отличие от вас, простой клерк и не был в центре внимания. А вас я запомнил по одной фразе. Вы сказали тогда: «Хорошо бы познакомиться с женщиной, которая бы ошеломила и потрясла меня. Потрясла так, чтобы я никогда не смог позабыть ее!»