Дело о двойняшке - Эрл Гарднер

– Об исчезновении вашего отца?

– Да.

– О том, как вы звонили мне?

– Все, мистер Мейсон… Я не понимаю, почему я это сделала… Они давили на меня. Это было словно удары молотка по голове – бум, бум, бум. Постоянные, непрекращающиеся…

– Когда это произошло?

– Сразу после того, как закончилось слушание в суде. Меня забрали и отвезли в окружную прокуратуру.

– Почему вы не отказались ехать с ними?

– Мне не представилось возможности. С одной стороны ко мне подошла женщина-полицейский, с другой – мужчина. Они сказали: «Пройдите сюда, пожалуйста. С вами хочет поговорить окружной прокурор». И так я оказалась у них… Они точно знали, какие методы использовать, а я им все выболтала.

– Вы сейчас находитесь под стражей или вас отпустили? – уточнил Мейсон.

– Отпустили, но вручили повестку о явке в суд. Мне завтра придется давать показания, мистер Мейсон. Я ДОЛЖНА ВЫСТУПИТЬ СВИДЕТЕЛЬНИЦЕЙ ПРОТИВ ПАПЫ! О, мистер Мейсон, все ужасно! Я не представляю, что делать!

– Не отчаивайтесь, – попытался успокоить ее Мейсон. – Пусть у вас не появляются идеи прыгнуть с моста в реку или принять горсть снотворного. Да, вам вручили повестку. Да, вам придется давать показания. Вы это сделаете. Прекратите беспокоиться. Примите две таблетки аспирина и расслабьтесь.

– Но я так вас подвела!

– Все в порядке. Я разберусь с этим делом, – ответил Мейсон. Он повесил трубку и повернулся к Полу Дрейку: – Так, кота выпустили из мешка. Наверное, теперь в любую минуту можно ждать…

Мейсон замолчал, увидев открывающуюся дверь в кабинет. Из приемной появился Трэгг в сопровождении человека в штатском.

– Добрый вечер, – поздоровался лейтенант. – Я попал на совещание?

– Было бы очень мило с вашей стороны, мистер Трэгг, если бы вы не врывались без предупреждения, – заметил Мейсон.

Трэгг улыбнулся и покачал головой.

– Я уже тысячу раз говорил вам, Мейсон, что это не нравится налогоплательщикам.

– А что за срочное дело привело вас ко мне на этот раз? – поинтересовался адвокат.

Трэгг опять расплылся в улыбке.

– Окружной прокурор хочет, чтобы вы выступили свидетелем, Мейсон.

– Я – свидетелем? – удивился адвокат.

– Все правильно. Повестка дуцес тэкум[3], Мейсон. Вы обязаны явиться завтра во Дворец правосудия к десяти часам утра и прихватить с собой десять тысяч долларов наличными, а также все другие деньги и предметы, забранные вами из мастерской Картера Джилмана по адресу авеню Вауксман, шестьдесят два тридцать один, тринадцатого числа текущего месяца или в последующие дни. Я уже предупреждал вас, Перри, чтобы вы не вмешивались во что не следует. Если бы вы просто открыли рот и сообщили полиции, что нашли на полу в мастерской десять тысяч долларов, это значительно бы все упростило. Но нет, вы всегда все знаете лучше всех. Мне очень жаль, но теперь вам придется выступить свидетелем со стороны обвинения, и, боюсь, Гамильтону Бергеру не особо понравится, что вы скрыли улики. – Лейтенант Трэгг повернулся к мужчине в штатском и сделал жест рукой в сторону адвоката: – Это Перри Мейсон, – сказал Трэгг. – Я его идентифицирую.

Мужчина сделал шаг вперед и объявил:

– Вам вручается повестка дуцес тэкум, мистер Мейсон. Вот оригинал. Вот ваш экземпляр. Вы должны быть в суде завтра в десять утра и принести с собой то, что перечислено в документе.

– Это все, – поклонился Трэгг. – Проявляйте осторожность, Мейсон, когда станете проводить перекрестный допрос самого себя – не стоит быть слишком суровым. Кстати, вы теперь – главный свидетель Гамильтона Бергера. Даже не могу вам описать, с каким нетерпением он ожидает завтрашнего утра.

Мейсон взял повестку в руки. Лейтенант Трэгг направился к двери, открыл ее, пропустил вперед себя мужчину в штатском, повернулся и внезапно прекратил улыбаться.

– Если бы я сказал вам, Перри, что мне очень жаль, то я оказывал бы содействие противнику – и симпатизировал бы ему. За подобное я могу получить дисциплинарное взыскание или выговор. Поэтому я не говорю вам, что мне жаль. Я не стану говорить вам, что мне очень жаль.

– Спасибо, лейтенант, – поблагодарил Мейсон.

– Не за что, – буркнул Трэгг себе под нос и закрыл дверь.

– Итак, ты любишь ходить по тонкому льду, – мрачно заметил Пол Дрейк. – И вот теперь ты попал в ловушку. Как ты намерен выбираться? Ты на самом деле скрываешь улики?

– Совсем необязательно. Откуда я могу знать, что это улики? Мне об этом никто не сообщал. Мне требуется доказать, что права на эти деньги принадлежат моему клиенту, Картеру Джилману, а следовательно, я имею полное право держать их у себя. Я заставил Картера Джилмана подписать документ о передаче мне всех прав, титула собственности и долей, если таковые имеются, в содержимом мастерской. Я потребовал эту бумагу как часть гонорара. Содержимое мастерской включает все, что в ней находилось тринадцатого числа.

– Значит, тебе придется доказать, что деньги принадлежали ему, – решил Дрейк. – Он…

Зазвонил телефон.

Делла Стрит сняла трубку.

– Да?.. Да… Тебя, Пол.

– Алло! – сказал сыщик. – Да… Что?!. Боже праведный!

Услышав тон, каким Пол Дрейк разговаривал по телефону, Делла Стрит сразу же поняла, что что-то не так, и пододвинула стул детективу. Дрейк рухнул на него, словно у него подкосились ноги.

– Ты уверен?.. Минутку… Не может быть. О господи!.. Да, это все решает… Хорошо. Да, кстати, у Веры Мартель в сумочке нашли кредитную карточку на приобретение авиабилетов, а также две кредитки на бензин. Выясни, когда и где они использовались в последний раз. Немедленно принимайся за дело. Отчет нужен как можно скорее… Я пока сижу в конторе у мистера Мейсона. Перезвони мне сюда. – Дрейк повернулся к адвокату: – Мне страшно неприятно сообщать тебе эту новость, Перри…

– Что случилось, Пол?

– Деньги, – сказал Дрейк. – Мои оперативники сейчас находятся в Лас-Вегасе и проверяют, чем занималась Вера Мартель в последние десять дней жизни. Они только что выяснили, что третьего числа она ходила в свой банк и сняла со счета десять тысяч долларов наличными.

Мейсон застыл на месте. Его лицо стало суровым, как гранит.

– Они не в состоянии доказать, что это те же деньги, – заметил адвокат.

– Ты не прав, Перри, черт побери. У банкира возник вопрос, зачем они ей и почему в стодолларовых купюрах. Он подумал, что, скорее всего, она платит выкуп за кого-то, кого похитили. Банкир не хотел, чтобы у Веры Мартель возникли подозрения, а поэтому не решился слишком долго тянуть время. Однако он сказал, что ему нужно сходить к сейфам внизу, чтобы набрать необходимое количество стодолларовых банкнот. Он отсутствовал не больше минуты, но за это время записал номера шести купюр, которые потом передал ей.

– Полиции об этом известно? – уточнил Мейсон.

– Пока нет, но, несомненно, они докопаются до этого. Газеты, естественно, расскажут о том, что Гамильтон Бергер вызвал тебя как свидетеля со стороны обвинения и что в деле фигурируют какие-то десять тысяч долларов наличными. Банкир прочитает статьи, обратится в правоохранительные органы и передаст им номера купюр. Тогда тебе конец.

Мейсон снова принялся ходить из угла в угол.

Через несколько минут опять зазвонил телефон.

Делла Стрит сняла трубку и кивнула Полу Дрейку.

– Тебя, – сказала она.

– Как я хочу услышать что-нибудь хорошее, – вздохнул сыщик. – А то сегодня, по-моему, мы получаем только плохие новости. – Дрейк взял трубку у Деллы Стрит. – Алло!.. Да… Это Пол… Спасибо. – Попрощавшись с собеседником, детектив повернулся к Перри Мейсону. – Черт побери! – воскликнул Дрейк. – Насколько все черно!

– Что теперь? – поинтересовался Мейсон.

– Хартли Эллиотт, – сообщил детектив. – Они его здорово обработали, Перри. Его не поместили в отдельную камеру и не отнеслись к нему как к джентльмену. Никаких особых условий. Бросили его в огромную камеру с пьяницами, в грязь и смрад. После того как на него несколько раз блеванули, он решил, что тюрьмы с него достаточно. Он попросил передать окружному прокурору, что хочет на свободу, готов завтра занять место дачи показаний и отвечать на вопросы.

– Они не имели права поступать подобным образом с человеком, осужденным только за неуважение к суду, – заметил Мейсон.

– Но поступили, и это сработало. Окружной прокурор велел доставить его к себе, и в настоящий момент Хартли Эллиотт дает письменные показания под присягой.

Казалось, что Мейсон не слышал слов детектива. Он развернулся и снова принялся ходить из угла в угол.

Делла Стрит с беспокойством следила за ним.

Дрейк, которому было страшно неловко, потому что он сообщил плохие новости, обратился к адвокату:

– От меня здесь толку мало. Пожалуй, пойду, пока кто-то еще не позвонил с плохими известиями.

Скорее всего, Мейсон опять не услышал произнесенных слов. Он весь углубился в себя.