Ди-Джей - Александр Берник

На что Джей только загадочно продекларировала знаменитое выражение:

— Весь мир — театр, а люди в нём — актёры, — и тут же, переходя на заговорщицкий голос, добавила, — а умные люди не только актёры, но и сценаристы, режиссёры и костюмеры с осветителями. Голова дана для того, чтобы думать, а не жрать в неё и не плеваться матерными словами. Думай. Рожай сценарий. Режиссируй. Играй. Обучайся. И главное, это тебе моя подсказка, не забывай, по поводу чего ты здесь находишься.

С этими словами рогатое отродье ада с красной чёлкой, указав рукой на проём, оскалившись, скомандовала:

— Твой выход, Ди. Не облажайся.

Ученик тяжело поднялся на жидкие ножки. Сказывалась и усталость, и боль в мышцах от перенапряжения, и откровенный внутримышечный тремор от страха. Ещё немного поколебавшись, он, всё же осторожно ступая по мокрому полу, держась за стену рукой, пошёл вниз.

Спустившись на этаж и, окончательно скрывшись с глаз Суккубы, молодой человек притормозил и, прежде чем двинуться в очередной проём, зияющий на противоположной стороне, решил собраться с мыслями.

Огляделся. Насыпанный на пол мелкий флуоресцентный песок, даже скорее пыль, являлся плохим освещением, расцвечивая тьму зеленоватыми оттенками. Словно смотришь в прибор ночного видения. Но, обойдя всё нижнее помещение, Дима довольно быстро понял, что рассматривать здесь абсолютно нечего. Оно было пустым. Ни одной зацепки. Ни одной подсказки.

Дойдя до противоположного выхода и заглянув в узкий проём, уходящий круто вверх и на значительно большую высоту, чем первое помещение, Дима пустился в размышления, начав их с постановки главного, как посчитал, вопроса.

Дима: — Что значит написать сценарий? Я так понимаю, что наверху меня ожидает нечто определённое. То есть саму сцену с декорацией я придумать не могу. Она будет задана. Поэтому сочинять могу лишь своё поведение на этой сцене. А для этого на её, как минимум, надо взглянуть. Что сейчас можно анализировать и моделировать, если исходные данные не известны.

Он ещё какое-то время колебался, но, в конце концов, поняв, что, не увидев всё своими глазами, сценарной каши не сваришь, и смирившись с тем, что при этом придётся возвращаться на исходные позиции, а может быть, и не единожды, Дима, назначенный представителем местной богини решительно направился вверх, на встречу с неизвестностью.

Узкий, только для прохода одного взрослого человека и достаточно крутой подъём с мелкими ступеньками вывел к закрытой двери, за которой виднелся дневной солнечный свет. Притом, дверь оказалась заперта снаружи!

— Это ещё что за хрень? — выругался ученик в голос, поняв, что просто так преграда не отпирается.

Высадить её плечом оказалось несподручно. Ступеньки под ногами крутые и мелкие. Того и гляди, оступишься или поскользнёшься, и тогда прости-прощай шея, держащая дурную голову. Дощатая преграда оказалась добротно сколоченной, и щели виднелись только на уровне пола и потолка.

Снизу ничего разглядеть не удалось. Перед дверью снаружи оказался приямок. Сверху заглянуть в щель не позволила физподготовка. Диме не удалось свернуться, упираясь в стены спиной и ногами, чтобы умудриться взглянуть хоть одним глазком на то, что творится с той стороны. Оставалось только, приложив ухо к доскам, прислушаться.

Сначала ничего не происходило. Какие-то звуки явно искусственного происхождения доносились до слуха: отдалённый стук, скрип и тому подобное. Но никакой информационности они не несли. Наконец иномирянин услышал человеческие голоса. Их было двое. Мужчины. И они приближались.

Аборигены вели интенсивный, но не эмоциональный диалог, будто шёл обмен ничего не значащей информацией. Дима никак не мог разобрать, о чём они говорят. И только когда голоса приблизились почти вплотную, попаданец с ужасом понял, что диалог ведётся на непонятном ему языке.

Дима: — Чёрт. Надо ж, какой облом. Обезьяны и те по-русски руками махали, а тут, похоже, придётся в довесок ко всему непонятному ещё и без переводчика обходиться.

Говорившие подходили ближе, и молодой человек расслышал не только их шаркающие шаги в жёсткой обуви, но и то, что они волокли по земле что-то тяжёлое. А когда до него дошло, что незваные гости направляются прямо к двери, он, недолго думая, быстро, но как можно осторожней, чтобы не улететь вниз, стал спускаться, используя все четыре конечности, побоявшись попадаться чужакам на глаза.

В голове сверкнула мысль Суккубской закладки, что ожидание опасности всегда превышает саму опасность у зашуганного по жизни мозга, но он тут же парировал это правило другим: бережёного Бог бережёт.

Шорох открываемой задвижки. Резко распахнувшаяся дверь. Двое здоровых бородатых мужиков в одинаковых одеяниях, похоже, даже военного покроя, судя по блестящим однородным наплечникам и наручам, с размаха забросили тело голого человека в проём двери. И не успело то докувыркаться по ступенькам до притаившегося попаданца, как бородачи так же резво дверь захлопнули, закрывая на задвижку.

Дима не смог ни увернуться от падающего трупа, ни удержать его, застопорив в проходе. Мёртвое тело, к тому месту где он находился, уже набрало достаточную скорость и так как было значительно массивней, то буквально смело худосочного парнишку, не оставляя ему никаких шансов на выживание. И всё началось сначала…

Проанализировав свой первый блин комом и не найдя выхода из сложившейся ситуации, исконный житель мегаполиса, вспомнив, что наглость — второе счастье, решил действовать на опережение. При следующем оживлении и прохождении через оплавленные трупы каменных чудовищ нижнего этажа, он, не задерживаясь, поднялся к двери и, усевшись на верхнюю ступеньку, принялся ждать.

Когда бородачи притащили труп и открыли задвижку, Дима, толкнув дверь как можно сильней, выскочил наружу, рассчитывая на эффект неожиданности. Судя по реакции носильщиков, ему это удалось. Оба, тут же бросив ношу, приземлились на задницы в состоянии неописуемого ужаса. Юноша даже не исключил, что мужики в штаны наложили. Уж больно запах знакомый донёсся до обоняния.

Тем временем, вырвавшись на оперативный простор, пещерный узник заметался из стороны в сторону, жадно впитывая информацию об окружении, понимая, что много времени ему на ознакомление не дадут. Он оказался на небольшой каменной платформе, размером с волейбольную площадку и напомнившую театральную сцену, окружённую с трёх сторон скалами, а с четвёртой — земляной склон с врезанными в него деревянными ступенями.

Внизу склона виднелась большая поляна — эдакий зрительный зал, за которым начиналось человеческое поселение, состоящее вперемежку как из каменных, так и деревянных строений незнакомой архитектуры. Посреди самой скальной сцены непонятно как росло дерево, похожее на то, на котором сидела Джей. Только это было явно живым, с листочками, аккуратно подстриженное, и в