Лиловые бабочки - Слава Кэт
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Частично я его понимаю. Я тебе больше скажу: уверен, что недельки через две-три грабли привычно ударят его по лбу, и он снова начнет оказывать тебе знаки внимания. Динка крайне ненадежная и гулящая девка, и на Витьку твоего драгоценного ей наср…ть, пока у неё самой есть деньги. Гипотетически ты даже можешь дождаться и поймать Витьку в нужный момент, но видишь ли, в чем фишка, дорогуша… Как только Динка поманит его наманикюренным пальчиком…
— Он снова к ней уйдёт? — закончила я.
— Бинго! Это абсолютно больные и ублюдочные отношения. Я не пойму: ты хочешь быть вечной «второй», «запасной»? Не думаю.
Иван с нескрываемым любопытством поглядел на меня:
— Что делать будешь?
— Ничего.
— Вот и чудно. Пассивность и инертность — прекрасные качества. Как говорил Воланд в «Мастере и Маргарите»: «Никогда и ничего не просите! Никогда и ничего, и в особенности у тех, кто сильнее вас. Сами все предложат и сами всё дадут!» И впредь такие финты за моей спиной прошу не проворачивать. Говори всё, как есть. Ты поступила по отношению ко мне очень некрасиво.
— Я влюбилась, вот и всё, — грустно произнесла я.
— Ну конечно, — фыркнул Ванька. — ТЫ ВЛЮБИЛАСЬ. Сама-то в это веришь? Так сильно влюбилась, что во сне каждую ночь ты беспрерывно бубнишь и бубнишь лишь одно: чтобы я тебя не бросил; я, а не Витька твой феерический. Сделай выводы, а? Не Витьку ты боишься потерять, вот ведь незадача. Понимаешь, к чему клоню? Расставь приоритеты верно, а? Или что, бессознательное тебе не указ? К психологу походи, не знаю, в себе покопайся, пойми, чего на самом деле ты хочешь. У тебя конкретные беды с башкой, Русик. У меня, походу, тоже, раз я позволяю… ладно, не важно. Не суть.
Ванька швырнул пиджак на кресло, стянул штаны и отправился в душ. На полпути он внезапно остановился и отрешенно произнес:
— У меня в сумке есть текила, водка и лайм. Советую начать пить. Зная твою не в меру подвижную психику, по трезваку ты эту всю любовную фигню сейчас не вывезешь. Я домоюсь и присоединюсь. У меня, можно сказать, тоже сегодня горе.
— Кто-то важный умер? — предположила я, глядя на строгий черный костюм.
— Бл…, надеюсь, что нет, — крайне странным тоном произнёс Ванька. — Я скажу больше: искренне верю, что есть шанс всё вернуть хотя бы так, как было раньше. Я в этом плане, как твой дражайший Витька: упорно выбираю любимые грабли. Только, в отличие от него, что-то мне подсказывает, что мои грабли тоже меня любят, просто они настолько деревянные, настолько дубовые и негибкие, что не осознают этот простой факт до сих пор. А вот их неосознанное поведение криком кричит об обратном.
Я с недоумением воззрилась на друга. В черной рубашке, черном галстуке, черных трусах и черных носках, худой и нелепый, он произвел странное впечатление своим непонятным и мутным монологом. Иван горько усмехнулся, глядя в мое непонимающее лицо, и сказал:
— Короче, не загоняйся. Я просто очень устал и несу чушь. Открывай бутылку, котик. Нажрёмся сегодня оба, как не в себя.
Глава 13. Лиловые бабочки
Дальше всё происходящее я помню лишь обрывками. Сначала я пила в гордом одиночестве, пока Ванька мылся. Мне было горько и обидно, я отчаянно хотела рыдать, но пока сдерживалась.
Бл…дь… Мне 34 года. 34 ср…ных года, с…ка, и я одна, как сыч. На х…я я приехала в эту долбанную Москву? Жила бы в Корсакове. Вышла замуж. Наверняка бы уже детей родила. У меня была своя благоустроенная «трешка», которую я продала, чтобы стать обладателем узкой маленькой «однушки» в Москве.
Перспективы искала? Какие, на х…й, перспективы? О чем вы!!!
Бл…дь… Ей-богу, лучше бы я из своего родного городка вообще не уезжала. Работала бы в местной газетенке или на телевидении за копейки, зато дом был бы — полная чаша.
В общем, как вы поняли, я отчаянно жрала сама себя. Прямо с аппетитом.
Потом ко мне, наконец, присоединился Ванька, который почему-то помылся не привычным «Ореховым» гелем и даже не «Карамельным». Я уверенно опознала нотки «Морской свежести» и, не выдержав, завыла в голос. В пьяном состоянии я вспомнила о своей любви к морю, мореходку, бабушкин дом, город Корсаков, и меня знатно «бомбануло».
Слишком многое на меня навалилось. Я не «вывозила». Эта чертова «Морская свежесть» всколыхнула слишком многие позабытые воспоминания, и я отчаянно заистерила. Смутно помню, что Ванька меня успокаивал, потом мы допили водку и перешли на текилу. Затем было что-то ещё довольно крепкое, вероятно, снова водка, но я не уверена. Возможно, джин, возможно, ром — кто знает?
Потом мне было плохо. Ванька помог мне прочиститься, а затем принялся отмывать в ванной. Вроде бы даже лично гелем мыл. Всё той же «Свежестью». Во всяком случае, я отчетливо помню вспененную голубую губку и мыльные радужные пузырьки. Почему-то эти странные нелепые пузырьки, летящие в разные стороны, на меня подействовали умиротворяюще, и я, наконец, заткнулась, перестав отчаянно завывать о печальной судьбинушке.
Потом мы напились зеленого чая, я относительно успокоилась, и мы долго лежали на своих кроватях, думая каждый о своём. Затем разговаривали. Но убей, не помню, о чём. Хотя нет, один фрагмент я все-таки запомнила. Ванька аккуратно поинтересовался, правда ли, что я исполняла «блатняк» в кабаке, а потом, замявшись, попросил что-нибудь напеть, если мне несложно. Мол, он никогда не слышал, чтобы я вообще пела.
Я была всё ещё пьяна. В смысле, не сложно? Пьяной море по колено. Вообще пох. Более того, я даже не поленилась найти фонограмму в телефоне, хоть пальцы попадали по кнопкам с огромным трудом. Я хорошо помню, что тогда ехидно подумала, как здорово и весело подколю этого владельца долбанной «Лады». Тогда в распаленном мозгу это казалось забавной шуткой про машинки и автолюбителей.
