Иллюзион - Антон Медведев

— Олег, ты давно занимаешься астрологией? — спросила Ольга.

— Больше десяти лет.

— А трудно всему этому научиться?

— Непросто, если хочешь стать хорошим астрологом. А чисто технически никаких проблем — поставь на компьютер пару программ, и ты уже астролог. — Олег взглянул на Ольгу и усмехнулся. — При желании даже можно окончить какие-нибудь курсы, чтобы иметь «корочку». Научить тебя там толком ничему не научат, но корочка пригодится, если захочешь работать официально.

— Тебе нравится эта работа?

— Если бы не нравилась, я бы ею не занимался. Хотя со временем, надеюсь, мне удастся создать более точную систему предсказаний.

— Нынешняя астрология тебя чем-то не устраивает? — уточнил я.

— Во многом нет, — кивнул Олег. — Представь, что ты делаешь предсказания о погоде по тому, как запотевают окна, — это я к примеру. Понятно, что, если стекло запотело, на улице прохладно. Но без термометра ты не сможешь узнать точную температуру за окном. Без знания о том, как и куда движутся атмосферные фронты, не сможешь судить о предстоящих изменениях погоды. Нынешняя астрология — это в значительной мере просто взгляд из окна. Суждение о том, что будет, по косвенным признакам. Мне же хочется докопаться до сути, до первопричин. Что-то у меня получается. Что-то — пока нет.

— Пришел уже к каким-нибудь выводам?

— К некоторым. В астрологии считается, что судьба человека в значительной мере предопределена. В то же время «звезды склоняют, но не обязывают» — это изречение тоже из астрологии. Получается как бы два уровня: уровень простых смертных, тянущих свою лямку в согласии с волей Небес, и уровень тех, кто смог выйти из-под этого диктата. Я пытаюсь разобраться именно в том, как нарушить предопределенность. Сейчас я уже уверен, что это можно сделать, хотя задача очень сложна.

— А именно?

— Понимаешь, когда мы рождаемся, мы как бы привязываемся к некой несущей частоте. Мы настроены на нее, соответствуем ей. Хорошая она или плохая, но она наша. Может, мы и были бы рады уйти с нее, но сделать это оказывается очень сложно. Чтобы уйти, нам надо научиться менять волну, на которой мы застряли, это можно сделать двумя способами. Первый заключается в том, что мы начинаем методично рвать все нити, привязывающие нас к данной частоте. Чем меньше остается того, что связывает нас с ней, тем больше у нас шансов обрести свободу. Иногда такой процесс происходит автоматически — так бывает у людей, переживших клиническую смерть. Я изучал гороскопы таких людей и теперь уверен на сто процентов, что человек, вернувшись с того света, реально рождается заново. Он меняется как личность, причем порой неузнаваемо. Меняется его отношение к жизни, меняется частота. Человек выходит из одной системы координат и попадает в другую. Но это экстремальный вариант, его практически невозможно реализовать сознательно. Значит, надо постараться добиться того же самого другими методами. Маги делают это, избавляясь от своего эго — то есть от пристрастий, желаний, глупых идей и так далее. В итоге приходят к пустоте, старая колея жизни уже не держит их. Этот метод хорош, но очень уж труден. Можно сказать, что он для избранных. Я же, например, по природе лентяй. И просто знаю, что не смогу истязать себя жесткой дисциплиной, терпеть какие-то лишения. Для таких лодырей, как я, есть второй путь: он заключается в том, что ты ищешь силу, которая могла бы вытянуть тебя из твоей колеи. Пешком идти до Москвы долго, поэтому мы ехали на поезде. А могли бы и на самолете полететь. Мы используем внешнюю силу, точно так же можно поступать и для ухода со своей частоты. Вопрос лишь в выборе силы и в том, чтобы не стать ее пленником.

— А это возможно? Стать пленником? — поинтересовалась Ольга.

— Это происходит сплошь и рядом. Попав в плен к какой-то силе, человек становится фанатиком, проводником олицетворяющих ее идей. Поэтому важно не только сесть на поезд, но и вовремя с него сойти.

— Хочешь сказать, что за любой идеей стоит какая-то сила? — не удержался я.

— Именно, — подтвердил Олег. — Сознание — сила, а все силы — сознательны. Увлекшись какой-то идеей, человек меняется. Начни изучать сатанизм, и ты имеешь все шансы стать сатанистом — если впустишь в себя эту заразу слишком глубоко. При этом ты можешь даже не замечать изменений, потому что вместе с ними будет меняться и твое сознание. Все будет казаться верным, правильным. Маги, в отличие от фанатиков, могут пользоваться силами для своих нужд, но никогда не позволяют им поглотить себя, сделать рабом. Маг открывается силе, она подхватывает и несет его. Затем маг говорит силе «спасибо» и уходит.

— Но тогда он возвращается на прежнюю частоту? — вставила Ольга, явно не желая оставаться в стороне от разговора.

— Сначала он действительно возвращается почти на ту же самую частоту. Но если он общается с силами достаточно часто, изменения накапливаются. В итоге однажды маг понимает, что может быть где угодно и кем угодно. Можно сказать, что он с минимальными усилиями достигает того, на что приверженцы первого пути тратят десятилетия.

— Если честно, мне все еще непонятны до конца отличия, — признался я.

— Можно пояснить это так: в первом случае ты пытаешься очистить свое сознание от мусора. Ты как бы носишь везде с собой мешок с хламом, время от времени развязывая его и выбрасывая на свалку какую-то вещь. И так до тех пор, пока мешок не опустеет. Понятно, что это долгий процесс, к тому же еще и очень болезненный. Во втором же случае ты просто уходишь, оставляя мешок. Ты помнишь, что он у тебя был, но не испытываешь грусти по поводу его потери. Сознание изменилось, и то, что еще вчера казалось ценным, сегодня становится пустым хламом. То есть мы видим два противоположных процесса: в первом случае очищаем сознание, и это дает нам возможность двигаться. Во втором случае цепляемся к какой-то силе, она уносит нас. А мешок с хламом остается на старом месте. В старом положении точки сборки, как сказал бы Кастанеда. Могу заверить, что второй метод на порядок эффективнее первого. Поэтому им и пользуются все те, кого я знаю. Сравни: можно годами бороться с чувством собственной важности, как завещал папа Карлос. Отрубать ему одну голову за другой, пока не сведешь его в могилу. А можно просто потерять ЧСВ, прицепившись к какой-то силе. Точка сборки сдвигается, сознание меняется. Мы оказываемся на новом месте, где уже нет мешка с прежним хламом. Даже если мы потом возвращаемся, то уже не в то место, где были раньше. Один такой сдвиг, другой, третий — и ты свободен.

— Круто! — уважительно сказала Ольга.

— Круто, — согласился Олег. — И очень прагматично.

Спал я этой ночью плохо. Сказывалась непривычная обстановка, да и лежать нам с Олегом пришлось на полу — кроватей на всех не хватило. Вот на улице загудела машина: открыв глаза, я сонно взглянул на часы — без десяти восемь.

Олег еще дремал. Диван, на котором устроились на ночлег Катерина и Ольга, был пуст, девушек в комнате не было. Потихоньку поднявшись, я начал одеваться, размышляя о предстоящей встрече с Харамом. Уже застегивал ремень, когда в комнату заглянула Настя.

— Доброе утро, — поздоровалась она. — Олег, хватит дрыхнуть — мы чай поставили!

— Встаю… — не открывая глаз, отозвался Олег.

— Ты прямо вся светишься, — сказал я, с улыбкой глядя на девушку. — С чего бы это?

— Ольгу удалось вывести из лабиринта! — ответила Настя, ее глаза сияли. — Сама не ожидала, что все сложится так удачно.

— Поздравляю! — искренне обрадовался я. — Это здорово.

— Идемте завтракать. Все на столе уже…

Когда мы с Олегом минут через десять зашли на кухню, там царило приподнятое настроение. Все смеялись, улыбались, Ольга просто воспряла духом — я понимал, какое облегчение она испытывает, избавившись от проклятия.

— Сначала там было жутко темно! — рассказывала девушка о событиях минувшей ночи. — Настя помогла мне нащупать люк, мы спустились туда. Слева от меня все время кто-то дышал, очень хотелось проснуться. Потом я почувствовала, что нам надо идти вперед, сказала об этом Насте. Мы пошли и оказались в каком-то овраге.

— Там дул такой ветер! — добавила Настя. — Я едва держалась на ногах.

— Я тоже, — кивнула Ольга. — Мы потихоньку пошли вперед, стараясь, чтобы нас не сдуло… Затем я увидела бабочку, она пряталась в ветвях какого-то кустика. Посмотрела на нее и вдруг вспомнила, что недавно видела точно такую же бабочку на тарелке в магазине — только нарисованную. Мы пошли дальше: овраг становился все глубже, ветер усиливался. Выбраться наверх было негде. Потом впереди показались кусты, они тоже были мне знакомы — точно такие же растут у нашего дома. Прошли еще немного, овраг начал круто уходить вниз. Ничего знакомого больше не попадалось, я сказала об этом Насте.