Апсу - Александр Марков

Слово взял Синлаг, часовой, открывавший ворота армии Эн-Гел-а-Сина.

— Вот что я хочу сказать, ребята. Чего мы с вами тут дожидаемся? Сидим в безопасности, в то время как нидхаги все вокруг жгут и опустошают. Вы скажете — мы обороняем Эллигат. Но должны-то мы всю страну защищать. Надо идти с пришельцами на вылазку. Опасно? Конечно, опасно. Только, по-моему, лучше нам в бою погибнуть, чем сидеть тут, как трусам, за высокими стенами! Теперь про пришельцев. Правильно говорит Ганах: пусть они виноваты, но они же сами пришли сюда помогать нам — за одно это их надо простить. И потом, скажу вам по секрету, мы с ними квиты. Есть и у нас перед ними вина — когда они подъехали, мы долго не открывали ворота — господин мелх по ошибке решил, что это враги нападают, ну, словом, вышла заминка. И пока мы соображали, что к чему, нидхаги больше полусотни этих бедняг перебили. Так что нечего нам поминать свои обиды и спорить, кто в чем виноват. Был мир — мы бездельничали, теперь война пришла, и наше дело — драться, а не отсиживаться в крепости. В общем, пойдемте-ка, ребята, в бой вместе с Ки-Энду и его войском! — Верно! — кричали воины. — Хватит нам ждать у моря погоды! Пора идти в бой!

Халгат печально покачал головой:

— Что ж, друзья, дело ваше. Вы вправе поступать, как хотите. Но знайте: я не в ответе за то, что с вами будет, если вы пойдете с пришельцами. Более того, я должен сложить с себя все полномочия. Пусть Ки-Энду командует здесь всем до завтрашнего утра. И если после боя кто-нибудь из вас останется жив, пусть он вспомнит, как ваш верный, мудрый мелх отговаривал вас…

Сказав это, Халгат, не оборачиваясь, поднялся по ступеням мелх-а-бета и захлопнул за собой дверь.

После того, как Халгат временно уступил свою власть Ки-Энду, в крепости немедленно закипела работа. Син-Оглан и Хайр вместе с десятком воинов Ио-Син-а-Хута обошли дома, приютившие беженцев, — среди них оказалось немало мужчин, которые согласились принять участие в битве. Оружия на городских складах хватило на всех, и к вечеру под началом Ки-Энду находилось, считая эллигатский гарнизон, около двенадцати сотен воинов.

Ган-а-Ру, назначенный адмиралом и получивший в свое распоряжение сто человек, отправился в порт. Они спустили на воду четыре быстроходных корабля, установили на каждом по две легкие катапульты и натаскали камней. Новоиспеченный адмирал с опаской поднялся по шаткому трапу на палубу и, обойдя внушительную груду булыжников, принялся рассматривать метательную машину.

— Остановись, — приказал он воину, принесшему еще один камень, — а то вся эта штука потонет, и река выйдет из берегов… Дай-ка мне этот-булыжник.

Ган-а-Ру зарядил катапульту, покрутил ручку, сжав до отказа главную пружину и, недоуменно пробормотав: «А как стрелять-то?», принялся шарить в механизме. Что-то щелкнуло, и булыжник со свистом унесся вдаль.

— Ой!.. — присел от неожиданности Ган-а-Ру. Послышался звон разбитого стекла. — Это называется камень в свой огород… Интересно, там никого не ушибло?

Вскоре выяснилось, что камень попал в мелх-а-бет, выбив еще одно окно в приемном зале, что создало приятный сквознячок и окончательно избавило Халгата от необходимости проветривать помещение.

Гиор руководил перестановкой сил в крепости. Большая часть камнеметных машин с башен и стен западного берега была перенесена на восточный, а также на башни над мостами. Сюда же были поставлены усиленные отряды стрелков.

Эалин привела два десятка женщин к мелх-а-бету, несмотря на протесты слуг, они заняли дом и через несколько часов превратили второй этаж в госпиталь. Туда были перенесены раненые, и их тотчас окружили внимание и заботой.

Балга назначили поваром. Силами шести эллигатских трактиров ему удалось организовать грандиозный обед на пять тысяч персон. Городские кладовые заметно опустели, но Балг сказал, что это не беда — все равно завтра осада будет снята. Чтобы на всякий случай пополнить запасы, половина действующей армии была отправлена на реку с неводами; пока они вычерпывали из Эллила всю рыбу от стены до стены, остальные выше ее чистили. «Ничего, — приговаривал Балг, — поработаете, зато накормим этих несчастных беженцев, они уже третий день голодают».

Ки-Энду еще не знал, на какое время назначить начало операции, так как было неясно, когда будут закончены приготовления. Вопрос этот был разрешен самым неожиданным образом. Часа за два до заката над городом появился голубь; сделав несколько кругов, он опустился на центральную площадь. К ноге его был привязан кусок пергамента. Послание передали Ки-Энду. Тот прочитал его вслух перед собравшимся народом:

«Мелху Халгату и всем защитникам Эллигата от мелха Геласа привет. Узнав о нашествии нидхагов, мы, жители восточного Эл-а-Дена, собрали большую рать. Тысяча воинов готова прийти вам на подмогу. Мы стоим лагерем в десяти милях к северу от города. Врагу об этом, как мы надеемся, ничего не известно. Мы планируем сегодня в полночь напасть на нидхагов; если возможно, поддержите нас из крепости и будьте готовы открыть северные ворота, чтобы впустить нас».

— Птица принесла нам благую весть, — сказал Ки-Энду, закончив чтение. Теперь все сразу стало ясно: нам надо выступать за полчаса до полуночи.

— Послушайте, господин Ки-Энду, — подал голос Рилг из Приречья, — как же мы будем сражаться в темноте? Луны-то, похоже, не будет — вон какие тучи нагнало.

Ки-Энду задумался, почесал в затылке и сказал неуверенно:

— Есть у меня одна идея, только вот сможем ли мы ее осуществить? В Рагнаиме я видел маяк — это такой яркий светильник, указывающий путь морякам. Мы могли бы устроить такие же маяки на башнях, только для этого нужно достать зеркала, как можно больше зеркал.

— У Халгата в мелх-а-бете их полным-полно, — сказал Ганах, — ив других домах наверняка есть. Мы с товарищами сейчас принесем их.

Ки-Энду с несколькими помощниками направился в городскую кузницу. Жители Эллигата нанесли туда множество зеркал самых разнообразных размеров и форм. Ки-Энду принялся за работу, и через три часа воины водрузили на башни северных и южных ворот большие, по два человеческих роста в диаметре, круглые предметы, похожие на неглубокие чаши, собранные из зеркальных осколков на металлическом каркасе. Туда же подняли запас дров и сколоченные из досок щиты, которые должны были скрыть до времени огонь от нидхагов.

Солнце зашло, и осажденный город погрузился во мрак. Стих шум во вражеском лагере. Низкие тучи затянули все небо; ни звезд, ни луны не было видно. Медленно разгоралось красноватое зарево на высоких надвратных башнях. Пятьсот воинов безмолвно стояли у южных ворот; Ки-Энду нервно сжимал в руке рог, поглядывая то на небо, то на озаренную зловещим сиянием вершину башни, то на песочные часы. Время, казалось, замедлило свой бег: песчинки сыпались так лениво: словно хотели оттянуть неминуемую битву.