Кабинет доктора Либидо. Том VI (Н – О – П) - Александр Васильевич Сосновский

Донжуанском списке, однако, скорее всего, по недоразумению. В записках П. И. Бартенева отмечен следующий эпизод: «Покойница Екатерина Афанасьевна Протасова (мать Воейковой) рассказала (как говорил мне Н. А. Елагин), что Пушкину вдруг задумалось приволокнуться за женой Карамзина. Он даже написал ей любовную записку. Екатерина Андреевна, разумеется, показала ее мужу. Оба расхохотались и, призвавши Пушкина, стали делать ему серьезные наставления. Все это было так смешно и дало Пушкину такой удобный случай ближе узнать Карамзиных, что с тех пор их полюбил, и они сблизились».

В 1817 очередным увлечением П. стала молодая француженка Мария Смит (в девичестве Шарон-Лароз), дальняя родственница директора Лицея Е. А. Энгельгардта. К ней адресовано довольно нескромное стихотворение «К молодой вдове». С М. Смит, по видимому, начинается этап перехода от платонических влюбленностей к удовлетворению «безумства бешенных желаний». П. подружился с офицерами лейб-гусарского полка, расквартированного в Царском Селе. «Вместе с ними, — вспоминал бывший лицеист С. Д. Комовский, — тайком от своего начальства, он любил приносить жертвы Бахусу и Венере, волочась за хорошенькими актрисами графа Толстого и за субретками приезжавших туда на лето семейств; причем проявлялись в нем вся пылкость и сладострастие африканской породы».

П. был выпущен из Лицея в июне 1817 в чине коллежского секретаря. Он переехал в Петербург и, по словам брата Льва: «…вполне воспользовался своею молодостью и независимостью. Его по очереди влекли к себе то большой свет, то шумные пиры, то закулисные тайны». П. становится завсегдатаем столичных театров, в 1819 вступает в члены литературно-художественного кружка «Зеленая лампа», сближается с декабристами. Этот период ознаменовался созданием таких классических произведений, как «К Чаадаеву» (1818), «Вольность» (1818), «Деревня» (1819), «Руслан и Людмила» (1820) и др.

Плодотворная литературная деятельность отнюдь не препятствовала бурным похождениям и разгулу страстей. Ночи напролет П. проводил в компании заслуженных гуляк и повес. Лейб-гвардеец Каверин вспоминал: «Щербинин, Олсуфьев, Пушкин — у меня в П-бурге ужинали — шампанское в лед было поставлено за сутки вперед — случайно тогдашняя красавица моя (для удовлетворения плотских желаний) мимо шла — ее зазвали — жар был несносный — Пушкина просили память этого вечера в нас продолжить стихами — вот они — оригинал у меня.

Веселый вечер в жизни нашей Запомним, юные друзья; Шампанского в стеклянной чаше Шипела хладная струя — Мы пили — и Венера с нами Сидела прея за столом Когда ж вновь сядем вчетвером С блядьми, вином и чубуками».

27 мая 1819

Литературные друзья П. выражали глубокую озабоченность его образом жизни. Из письма А. И. Тургенева князю П. А. Вяземскому от 4 сентября 1818: «Праздная леность, как грозный истребитель всего прекрасного и всякого таланта, парит над Пушкиным… Пушкин по утрам рассказывает Жуковскому, где он всю ночь не спал; целый день делает визиты блядям, мне и кн. Голицыной, а ввечеру иногда играет в банк…». П. совершенно не интересовался социальным статусом своих любовниц. Среди них было много дам полусвета, простолюдинок и обыкновенных проституток. Он увлекался актрисами Екатериной Семеновой (1786–1849) и Александрой Колосовой (1802–1880). Обессмертил имя известной петербургской прелестницы Ольги Массон в стихотворении «Ольга, крестница Киприды…»:

Ради резвого разврата, Приапических затей, Ради неги, ради злата, Ради прелести твоей, Ольга, жрица наслажденья, Внемли наш любовный плач — Ночь восторгов, ночь забвенья Мне наверное назначь.

Неразборчивость в связях несколько раз оборачивалась для П. бедой. Из письма А. И. Тургенева князю П. А. Вяземскому от 12 февраля 1818: «Пушкин слег: старое пристало к новому, и пришлось ему снова за поэму приниматься». Из письма от 22 февраля 1818: «Венера пригвоздила Пушкина к постели и к поэме». Однако, постоянная угроза стать «жертвой вредной красоты» не останавливала поэта. По словам А. И. Тургенева, однажды «он простудился, дожидаясь у дверей одной бляди, которая не пускала его в дождь к себе, для того, чтобы не заразить его своей болезнью…» «Какая борьба благородства, любви и распутства» — с ехидством заключил автор письма.

В череде бесконечных мимолетных увлечений выделяется любовь П. к княгине Евдокии (Авдотье) Ивановне Голицыной (1780–1850). «Кн. Авдотия», как она обозначена в Донжуанском списке, также была значительно старше поэта. Она считалась одной из первых столичных красавиц и отличалась некоторыми странностями поведения. Современники прозвали Е. И. Голицыну принцессой ночи (франц. Princesse Nocturne) за то, что она имела обыкновение принимать гостей не ранее десяти часов вечера. Известная гадалка девица Ленорман предсказала княгине смерть ночью, поэтому она решила навсегда превратить ночь в день. Салон Е. И. Голицыной на Большой Миллионной, 30 посещали все знаменитости того времени. Хозяйка встречала посетителей в античных одеяниях, вела с ними весьма смелые и непринужденные беседы.

По воспоминаниям Н. М. Карамзина: «Поэт Пушкин у нас в доме смертельно влюбился в Пифию Голицыну и теперь уже проводит у нее вечера: лжет от любви, сердится от любви, только еще не пишет от любви…». Впрочем, на этот счет историк ошибался: П. посвятил княгине Е.И.Голицыной не менее трех стихотворений («К ***», приложение к оде «Вольность» и «Краев чужих неопытный любитель…").

Особняком стоят в Донжуанском списке загадочные инициалы NN. Пушкинисты выдвинули немало гипотез о реальном прототипе этой «утаенной любви» поэта. О. Гершензон указывал на Марию Аркадьевну Голицыну, урожденную Суворову-Рымникскую, внучку А.В.Суворова. П. Е. Щеголев доказывал, что ею была Мария Николаевна Раевская, впоследствии жена декабриста Волконского. Ю. Тынянов считал загадочной NN Екатерину Андреевну Карамзину; В. В. Томашевский — старшую дочь генерала Н. Н. Раевского Екатерину. П. К. Губер настаивал на кандидатуре Натальи Кочубей, а Л. Гроссман — Софьи Потоцкой, дочери коронного гетмана Малороссии Станислава Потоцкого. Каждая версия имела право на существование, однако однозначно раскрыть таинственное инкогнито не удалось до сих пор.

Весной 1820 П. был выслан из Петербурга в Кишинев за сочинение вольнолюбивых и дерзких стихов. В конце мая 1820 заболевший П. познакомился с героем войны 1812 генералом Н. Н. Раевским, который со своим семейством направлялся проездом на Кавказские воды. С разрешения начальника кишиневской канцелярии И. Н. Инзова, П. последовал вместе с ними на Кавказ и в Крым. 16 августа 1820 он прибыл в Феодосию, затем в Гурзуф. Здесь он продолжил работу над поэмой «Кавказский пленник», написал несколько лирических стихотворений. В сентябре 1820 П. побывал в Бахчисарае, где у него возник замысел