Если женщина хочет... - Кэти Келли
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Дул ледяной ветер. Вирджиния шла к машине, придерживая полы шерстяного кардигана, и улыбалась. Было приятно чувствовать, что она обзавелась новой знакомой.
Хоуп слушала шум дождя, стук капель о рифленую крышу сарая и раздумывала, стоит ли ей позвонить доктору Маккевитту и попросить его немедленно прислать ящик валиума или какого-нибудь другого лекарства, улучшающего настроение.
Они прожили в Редлайоне целый месяц, на дворе стоял промозглый декабрь, и ей было так скверно, как никогда в жизни. Каждое утро все более хмурый Мэтт уходил в Центр творчества со своим «ноутбуком» и возвращался только в шесть вечера. Хоуп не имела представления о том, как продвигается его роман. Когда она спрашивала об этом, Мэтт только мотал головой и говорил, что «творческая работа не терпит спешки». Поэтому Хоуп перестала задавать вопросы и ломала себе голову над тем, как миссис Шекспир мирилась с подобным поведением мужа.
После отъезда Мэтта время останавливалось. Заполнить его было нечем, кроме склеивания из кусочков разноцветной бумаги бесконечных елочных гирлянд, последнего увлечения Тоби и Милли. Этими гирляндами уже можно было обвить четыре коттеджа. Единственным развлечением были прогулки в Редлайон, проходившие под неизменным дождем. Хоуп обожала детей, и ей нравилось проводить с ними время, но трудность заключалась в том, что количество не переходило в качество. Если не считать уикэндов, когда Мэтт целыми днями слонялся по дому, Хоуп была единственным человеком, который приглядывал за детьми. Это означало, что она ни на минуту не оставалась одна, а хуже всего было то, что дети тоже скучали. Они нуждались в общении со сверстниками, но, увы, молодых семей поблизости не было.
Хоуп с тоской вспоминала «Ваши маленькие сокровища» и даже ненавистную Марту. Она пошла бы на все, чтобы отдать детей в ясли, но места в «Ханнибанникинс», находившихся на другом конце деревни, могли появиться не раньше января, а других детских учреждений в округе не было. Не раньше января… А потом перед Хоуп неминуемо встал бы вопрос, что делать, пока дети будут в яслях. Банка в Редлайоне не было, а каждый день ездить в Килларни ей не хотелось. Впрочем, кто сказал, что там для нее найдется место? А она знала лишь банковское дело и ничего другого не умела.
Ладно. Пройдет еще одиннадцать месяцев – и они уедут отсюда. Целых одиннадцать месяцев…
Хоуп тяжело вздохнула. Был понедельник; впереди маячила еще одна совершенно пустая неделя. Если бы Хоуп не имела возможности каждый день общаться с Сэм по электронной почте, а с Мэри-Кейт лично, она бы сошла с ума. Весь круг ее здешних знакомств ограничивался одной Мэри-Кейт. Финула продолжала приглашать их к себе, но когда однажды они с Мэттом приехали на обед, хозяйка так опекала Хоуп, что она зареклась туда ездить. После этого Мэтт начал ездить к Хедли-Райанам один, и часто Хоуп проводила вечера наедине с детьми.
Мэри-Кейт дважды приглашала Хоуп в кино, но та оба раза отказывалась. Во-первых, потому, что Мэтт терпеть не мог, когда жена куда-то ходила одна; во-вторых, потому, что Хоуп не хотела быть кому-то в тягость. Одно дело каждый день заходить в аптеку, а совсем другое – вторгаться в компанию старых подруг и куда-то ехать с ними. Деликатная Мэри-Кейт не давила на нее, в отличие от Сэм, чьи послания по электронной почте становились все более агрессивными.
« Твоя жизнь вращается вокруг Мэтта, а это абсолютно недопустимо, – писала Сэм. Читая эти слова, Хоуп слышала голос сестры, срывавшийся от гнева. – Он хорошо устроился и считает, что его каждый вечер должен ждать накрытый стол. Скажи ему, что это не так!!!»
Хоуп знала, что Сэм права. Нужно было что-то делать – куда-то ездить, встречаться с людьми, искать работу… Часто она с тоской вспоминала свой ипотечный банк, где можно было хоть с кем-то поговорить. Но тут приходило время чистить коробку, ко-торая служила цыплятам домом, и Хоуп бралась за дело – как ни странно, с большим удовольствием.
С Вирджинией Мэри-Кейт везло больше, чем с Хоуп. Они привыкли разговаривать друг с другом по телефону и однажды даже ездили в кино. Там они встретились с Дельфиной, и племянница Мэри-Кейт очаровала Вирджинию. А сегодня все трое собирались на вечер отдыха, который должен был состояться в пивной «ВдоваМэгуайр».
– Будем только мы с вами и Дельфина, – сказала Мэри-Кейт в трубку. – Устроим предрождественский девичник.
Вирджиния была не в лучшем настроении, но не хотела обижать новых подруг. «Мы представляем собой странную троицу, – думала она. – Чопорная с виду Мэри-Кейт, я сама, сломленная горем, и кельтская красавица Дельфина в эксцентричных наря-дах». По мнению Дельфины, «нормальной» одеждой был деловой брючный костюм в полоску, под который она надевала майку с низким вырезом. На вечеринки же она обычно являлась в длинных платьях.
В Дублине, в предыдущей жизни, Вирджиния дружила только с солидными замужними дамами, имеющими взрослых детей, и их беседы были сугубо светскими. Они добродушно ворчали на мужей, регулярно опаздывавших к обеду, и жаловались на непу-тевых зятьев. Теперь Вирджиния не выносила общества старых подруг, напоминавших о том, что она так внезапно потеряла. Ее новые подруги были совсем другими. Прямой и откровенной Мэри-Кейт было всего сорок четыре года, но она казалась лет на пять старше. С виду консервативная, она порой бывала пугающе оригинальной. Ее старомодные очки и слегка чопорные манеры действовали на людей успокаивающе, но потом обнаруживалось, что она обладает острым чувством юмора и поразительным обаянием. И все же в глубине ее души жила затаенная печаль. Может быть, именно поэтому их с Вирджинией и потянуло друг к другу. Человек, которого Мэри-Кейт любила и потеряла, был их тайной, о которой Вирджиния никогда больше не осмелилась бы спросить.
Экзотической Дельфине, еще одной обитательнице Редлайо-на, только что исполнилось двадцать девять. Она жила с симпатичным Юджином, похожим на плюшевого медведя, и работала в салоне красоты роскошной гостиницы, располагавшейся в восьми километрах от деревни. Отель «Красный лев» был таким шикарным, что мог бы претендовать даже на шесть звездочек, а руководил им красавчик, по. которому сохли все женщины графства. Рассказав об этом Вирджинии, Мэри-Кейт добавила, что по какой-то неясной причине этот красавчик еще никуда не пригласил местную аптекаршу.
– Кристи Де Лейси не в твоем вкусе! – рассмеялась Дельфина. – Ты всегда говорила, что в мужчине главное не лицо, а душа!
– Если он так неотразим, как говорят, я сделала бы для него исключение, – возразила тетка.
Яркая, как фейерверк, Дельфина приходилась Мэри-Кейт не только племянницей, но и крестницей. Когда Мэри-Кейт подружилась с Вирджинией, Дельфина последовала ее примеру.