Поводок для волка - Елена Малиновская

Весь недолгий путь на второй этаж я с любопытством глазела по сторонам, силясь хотя бы приблизительно прикинуть, сколько же людей Гортензия взяла с собой в столицу. По самым осторожным подсчетам выходило никак не меньше сотни, а то и двух. Здание казалось растревоженным пчелиным ульем, жужжащим на разные голоса.

Сердце кольнула тревога. Н-да, если схватки между двумя стаями не избежать, то Норбергу придется ой как нелегко. Хотя… Я ведь понятия не имею, сколько оборотней у него в подчинении. Вдруг его стая ничем не уступает стае Гортензии?

Но совершенно точно, битва выйдет знатной. Как бы оборотни не разнесли весь Гроштер по камешку.

На втором этаже, однако, было намного тише и спокойнее, чем на первом. Сюда почти не долетал шум из переполненного общего зала. По коридору лениво плавали зажженные магические искры, хотя за окнами по-прежнему светило солнце, пусть и повернувшее на закат, но еще по-прежнему яркое.

Бесшумно ступая, Алисия шла передо мной, показывая дорогу. Я невольно залюбовалась ее фацией и изящной фигуркой, затянутой в простенькое серое платье. Так и казалось, что из-под подола вот-вот мелькнет роскошный рыжий хвост.

Наконец лисичка остановилась. Негромко стукнула в дверь и тут же открыла ее, не дожидаясь ответа. Посторонилась, пропуская меня.

За порогом плескался полумрак, особенно контрастировавший с ярко освещенным коридором. Я вопросительно глянула на спутницу, ожидая, что она зайдет со мной. Но та лишь улыбнулась и отрицательно качнула головой.

— Илария, заходи скорее, — раздался приятный женский голос. — Не робей! Я давно мечтаю с тобой познакомиться.

В тоне не слышалось ничего угрожающего. Напротив, в нем угадывалось мурлыканье огромной кошки. Но почему-то ледяные мурашки пробежали по моему позвоночнику. Была бы я в кошачьем облике — без сомнения, моя шерсть встала бы дыбом.

Я невольно покачнулась назад, но неимоверным усилием воли заставила себя остановиться. Право слово, будет просто глупо, если я попытаюсь сейчас сбежать. Все равно ведь остановят и приведут к Гортензии силком.

Поэтому я нацепила на лицо фальшивую радостную улыбку. И вошла в комнату, стараясь при этом не слишком отчетливо стучать зубами.

Правда, сразу у порога остановилась, дожидаясь, пока зрение адаптируется к резкой перемене освещения.

По всей видимости, Гортензия любила тьму. Занавески на окнах были задвинуты и не пропускали внутрь ни единого лучика. Она не зажгла свечей и не пробудила магическую искру.

Потихоньку сумрак серел, отодвигаясь от меня. Как только мои глаза привыкли к темноте настолько, что я начала с любопытством вертеть головой, осматриваясь, в воздух с резким хлопком взмыл шар пламени.

Я зашипела от боли, невольно закрыла лицо ладонями. Демоны, такое чувство, будто мне в глаза ткнули раскаленными спицами!

Где-то совсем рядом послышался мелодичный смешок, и меня захлестнула волна негодования. Гортензия! Она играла со мной, словно кошка с мышкой. Но, право слово, такие забавы напоминают проказы жестокого мальчишки, который отрывает у мухи лапки и с жадным любопытством наблюдает за ее мучениями.

Я последний раз моргнула, небрежно утерла кулаком выступившие слезы — и посмотрела на вожака стаи.

Она сидела в глубоком кресле всего в паре шагов от меня. Лениво покачивала в ладони полный бокал вина и улыбалась.

— Теперь, полагаю, вы потушите свет? — со злым сарказмом осведомилась я.

— Нет, всякая шутка хороша в меру. — Гортензия покачала головой. — Прости, Илария. Наверное, мне не стоило играть. Но люди так забавно реагируют, когда их выводят из зоны комфорта.

Из зоны комфорта?

Я мысленно хмыкнула, подметив незнакомое для меня определение. Полагаю, Гортензия рассчитывала, что я не утерплю и примусь расспрашивать ее, что она имела в виду, и тем самым дам ей прекрасный повод посмеяться над моей необразованностью. В таком случае — обойдется! Не все ли равно, что означают ее слова? Главное, что ее поступок вряд ли свидетельствует о хороших манерах.

Гортензия подалась вперед, напряженно ожидая реакции на свои слова. Но я молчала, с показным интересом изучая запыленные носки своих ботинок.

Она с неудовольствием фыркнула. Опять расслабленно откинулась на спинку кресла и пригубила вино.

Я осмелилась бросить на нее исподлобья быстрый взгляд, пытаясь оценить вожака стаи.

Нельзя было не восхититься внешностью женщины. Роскошно! Это первое слово, которое приходило на ум при ее виде. Множество бриллиантовых капелек сверкало в светлых волосах, убранных в высокую сложную прическу. На шее — колье с драгоценными камнями просто неприличных размеров. Массивные перстни на тонких изящных пальцах. А ее наряд! Поистине, бархатное платье темно-красного цвета выглядело настоящим произведением искусства.

Но самое главное — я никак не могла понять, сколько же ей лет. Тонкому гибкому стану, пожалуй, могла бы позавидовать любая молодая девушка. На лице — ни морщинки. Возраст выдавали лишь прозрачные светло-голубые глаза. Слишком тяжело смотрела Гортензия. Так могут смотреть лишь те люди, которые многое в этой жизни пережили и перенесли и которые уже слышат неторопливую поступь приближающейся смерти.

— Илария Георион, — почти пропела Гортензия. — Кошка-одиночка. Сколько тебе лет, девочка?

— Двадцать пять, — честно ответила я, поскольку не видела особого смысла скрывать свой возраст.

— Целая четверть века. — Гортензия прищелкнула языком, словно от восхищения. — Скажи, и как тебе удалось столько времени оставаться одиночкой? Почему ни одна из стай не приметила тебя и не пригласила к себе?

Я промолчала. Да и что я могла ответить? После исчезновения матери я как огня боялась сколько-нибудь крупных городов, где, как мне казалось, просто кишмя кишели маги, способные раскусить мою истинную суть. По сути говоря, Ультаун — это большая деревня, где я знала каждого жителя. Да и то, если бы не Вэйд — я бы давным-давно сделала лапы из этой дыры. Пожалуй, определяющей чертой моего характера всегда была любовь к перемене мест.

— Неужели тебе нечего рассказать мне? — лукаво спросила предводительница стаи.

— Что именно вас интересует? — сухо осведомилась я.

— Все, девочка моя! — Гортензия воссияла белозубой улыбкой. Притворной до такой степени, что у меня невольно свело живот от фальши. — Мне интересно абсолютно все! Где ты родилась, кто твои родители, но главное — как ты познакомилась с Норбергом Клингом.

Я вспомнила неожиданную встречу с матерью, которая произошла около часа назад. Хм… Получается, Гортензия не знает, что моя мать входит в ее стаю? Нет, пожалуй, эту информацию точно не стоит озвучивать. По крайней мере, до тех пор, пока я не пойму, что все это значит.