Сезонное обострение (СИ) - Булахов Александр

— Его очень сильно зацепило?

— Очень…

— А девочка, а Дашка? Ты не видела человека, который её увёл?

Медсестра неопределённо пожала плечами.

— Молодой мужчина с гитарой тут ошивался. Длинные волосы. Тёмные круги под глазами. Похож на наркомана. Очень худой. Скорее всего, он её и увёл. Но этого я сама не видела. Когда прогремел взрыв, я в двенадцатой палате была.

— К кому приходил этот мужчина? — тут же начал допытываться Дмитрий. — Что он здесь делал?

— Я не знаю, мне про него больная из девятой палаты рассказала. Он ей сразу не понравился.

— Эта больная сейчас в палате?

— Не стоит её беспокоить. Ей совсем-совсем нельзя волноваться. Я думаю, что не одна она его видела. Поспрашивайте других больных.

— Хорошо, дойдём до этого, — повысил голос Жаба. — А в отделении есть камеры, которые могли бы его заснять?

— На посту есть камера. Она как раз всех входящих в отделение фиксирует.

— Хорошо, я хотел бы просмотреть записи с неё, пока их у вас не изъяли.

— Пойдёмте, я, что, против? По моему компьютеру всё можно посмотреть.

— И давно у вас камеры наблюдения? — поинтересовался Бубнов.

— С тех самых пор, как один больной с ножом накинулся на врача из нейрохирургии. С прошлой осени.

На посту медсестра настроила Дмитрию просмотр записей с видиокамеры. Достаточно была выбрать любой временной отрезок. Жаба сел за её стол. Его интересовало, кто точно увёл Дашу из отделения. Этим человеком действительно оказался парень с гитарой в чехле на плече. Парень реально был очень худым и походил на наркомана. Когда он только зашёл в отделении, то сразу натянул капюшон байки на голову, и выглядел, как торчок, собирающийся стащить что-нибудь ценное в магазине, чтоб потом перепродать. Он заметно нервничал и оглядывался по сторонам.

— Это явно не Манипулятор, это очередная его марионетка, — произнёс с досадой Жаба. — Но всё равно надо понять, куда они пошли дальше. Покинули ли они вообще больницу? Спускаемся вниз, там, в справочной, у девчат спросим, не выходил ли парень с гитарой из больницы.

Внизу две дежурившие женщины вспомнили про парня с гитарой. И обе заявили, что видели, как он выходил. По их словам был один, без девочки. В холле больнице тоже велось видеонаблюдение. Просмотрев записи, Жаба понял, что парень покинул больницу уже после того, как они с Бубновым поднялись на второй этаж. Даши с ним не было.

— Получается, что она где-то тут в больнице, — сделал вывод Бубнов.

— Гоша, оставайся здесь, — сказал Дмитрий. — Возможно, её попытается вывести кто-то другой.

— Дебилы какие-то! — негодовал Георгий. — Нахрена им всё это?!

— Пытаются таким образом показать, что мы лезем не в свое дело. Конкуренты мы. Ты сам же про это говорил.

— Не я. Рябов так считает.

— Мы залезли не на свою территорию. Нам настойчиво намекают, чем больше мы будем заниматься их делами, тем серьёзнее у нас будут проблемы.

— А что нельзя напрямую оставить какое-нибудь конкретное предупреждение? Чтоб было сто процентов понятно, что они от нас хотят.

— Можно, но видимо они боятся запалиться. Одно я скажу, действуют они довольно неаккуратно. Слишком нагло и рискованно. Похоже, что это дело молодых. Надо поручить Рябову, чтоб он вычислил¸ где сейчас находится Мажор.

Как только Жаба произнёс слово Мажор, его сразу одолели сомнения по поводу того, что Славка — сын подполковника Крамольского — и есть тот самый Манипулятор. По сути вещей у них только домыслы, а доказательств то никаких нет. Не сделали ли они поспешных выводов?

Мозг Дмитрия тут же извлёк из памяти фразу, произнесённую Манипулятором: «Но мне совсем не страшно. Я как высококлассный вирус. Я в системе, но ты хрен меня обнаружишь. Я реформатор этой грёбанной системы». Эта фраза ничего не доказывала, но внутренний голос Жабы шептал: «Ты на верном пути, дружище, не сомневайся».

Бубнов набрал Рябова, тот сообщил, что с сыном его всё в порядке. И он давно уже попросил Крамольского, чтоб тот узнал, где сейчас Мажор. Крамольский никак не может до него дозвониться. Славка же в отделе майора Кротова работает. Так вот Кротов сам не знает, где он. Говорит, что тот утром пришёл, покрутился минут десять у него на глазах, и след его простыл. Но это в порядке вещей. К нему там никто серьёзно не относится. Есть он на работе, нет его, особо это никого не волнует.

Жаба набрал номер Марии. Она сообщила, что Хильницкий одобрил его план, и Гедича через сорок минут выпустят из следственного изолятора. А также рассказала, как полковник собирается построить слежку и пообещала, что скоро появится в больнице и присоединится к поискам Даши.

Дмитрий поблагодарил её и стал проходить этаж за этажом. Он заглядывал во врачебные кабинеты, палаты, в туалеты и различные подсобные помещения. Расспрашивал больных о девочке и взрослом парне с гитарой. Одна девушка на четвёртом этаже сообщила ему, что обратила на них внимание. Они поднимались на седьмой этаж. А ей было нужно на восьмой. Там у неё сестра работает. И она видела, как те вышли на седьмом этаже. Девочка, пока поднимались в лифте, смотрела в одну точку. Она была какая-то странная, заторможенная. Можно даже сказать, неадекватная.

— У меня сложилась такое впечатление, — сказала девушка, — что ей всё равно, что происходит вокруг неё. Она мне напомнила мальчика аутиста из одного фильма.

Жаба поднялся на седьмой этаж и оказался в отделении «Пульмонологии». Дежурная медсестра с тремя подбородками и с грудью больше, чем у Анны Семенович, внимательно выслушала Жабу и сказала, что не видела ни парня с гитарой, ни девочку.

— Возможно, кто-то другой её видел. Мне надо расспросить людей.

— Я вас понимаю, только снимите верхнюю одежду, наденьте бахилы и белый халат. У нас тут всё строго. Если заведующий отделением увидит вас без всего этого, я могу лишиться работы.

— Где я это всё сейчас возьму?

— С этим я вам помогу, — сказала медсестра, открыла серый металлический шкафчик и достала из него белый халат и мешочек с бахилами.

Жаба выполнил требования медсестры. На дежурном посту пульмонологического отделения тоже была камера, но она оказалась нерабочей. Её обещали заменить, но уже как три недели она ничего не фиксировала.

Дмитрий обошёл все палаты, подсобки и кабинеты на седьмом этаже. Девочку и парня много кто видел, но никто не мог сказать, что они здесь делали и когда ушли. Никто не обратил внимания, что парень тащит за собой девочку насильно. Да и она не подавала никаких знаков о помощи. Жаба пытался понять, как такое вообще возможно. Напрашивался только один ответ: Дашка была в шоке, она вообще ничего не соображала, и просто послушно волокла ноги за своим похитителем.

Дмитрию оставалось таким же макаром исследовать восьмой, шестой и пятый этажи. Зазвонил его мобильник.

— Ну, что, Жабочка, поговорим по душам? — раздался в трубке голос Манипулятора.

— Где Дашка?

— Я везу её в одно очень хорошее место. Ей там понравится.

— Не «звезди»! — сказал Жаба и закрутил головой по сторонам. — Дашка больницу не покидала. Она где-то здесь.

Его взгляд остановился на высокой девушке, которая разглядывала фотографии профессоров и врачей на стене возле ординаторской.

— Я уверяю тебя, ты ошибаешься, — хохотнул Манипулятор.

— Что ты хотел мне сказать?! — наехал на него Жаба и двинулся дальше к выходу из отделения.

— Умри, толстожопый! — сразу ответил тот. — Это не так сложно, как тебе кажется. Приставь дуло к виску и нажми спусковой крючок. Ты этим столько людей спасёшь. Ты просто станешь героем.

— Я знаю, кто ты! — резко заявил Жаба. — Считай, что я тебя уже нашёл.

— Рассмешил, честное слово.

— Это всё, что ты мне хотел сказать?

— Прежде чем её убить, я её изнасилую.

— Докажи мне, что она с тобой! Прямо сейчас докажи!

В мобильнике повисла тишина.

— Гнида, хорош меня брать на понт! — повысил голос Жаба. — Вы, сосунки, заигрались. Но одного не учли, что вычислить вас таких умных и в компьютерах продвинутых не составило большого труда… Хочешь, я тебя назову по твоему настоящему имени? Слава, привет!