Мир, где тебя нет (СИ) - Дементьева Марина

Набирались команды каменщиков, назначали бригадиров. Из Теллариона уже шли застланные мешковиной подводы, выводили волов. Люди несли инструменты, начинали расчищать завалы. В чанах мешали раствор. Привычные ко всему телларионские женщины организовывали для работников полевую кухню, хоть до такой роскоши, как обед, было дальше, чем до Синара.

На отдалении — но с разрушенных стен ясно видно — складывали брёвна. Какая-то женщина медленно несла туда сосуды с маслом. Пышные проводы не ко времени. Не знаешь, когда и кто станет следующим.

Демиан машинально пересчитал силуэты, укрытые чёрными плащами. Четырнадцать. Конечно, четырнадцать. Тролля едва достали из-под завала. Он ещё какое-то время был жив, хоть в нём не осталось ни единой целой кости.

Демиан снова и снова прокручивал события последних часов. Четырнадцать. И могут быть ещё. В каком месте он ошибся, где мог повлиять на подсчёт, выторговать хоть одну жизнь? Картинка никак не складывалась. Измени он расстановку сил, жертвы всё одно бы случились. Только другие.

Эти мысли не могли дать ему ничего, кроме отравы сомнений, и он запретил себе возвращаться к ним. Не теперь, позже, когда сумеет достаточно отстраниться, когда потери обезличатся. Когда четырнадцать мёртвых тел со сложенными под чёрной тканью руками предстанут безымянными фигурками, снятыми с доски, перед отстранённым взглядом игрока, обдумывающего итоги партии.

Он вспомнил Тролля невозмутимым здоровяком, скрывавшим за звероподобной внешностью и нарочитой угрюмостью добрый нрав. Демиан был уверен в нём, когда они вместе вычищали Добрую Весь от болотной напасти. Вспомнил его с продавленной грудной клеткой и развороченной челюстью. Троллю нечем было говорить, но те несколько минут, что были ему отпущены, он смотрел на сидящего рядом Магистра, словно бы ему было в чём извиняться перед командиром.

Да, не теперь. Позже.

Помост из брёвен был достаточно широк, чтобы уместить всех четырнадцать. С земли подняли первое тело. Демиан развернулся и пошёл к лестнице, ведущей вниз.

Он нашёл их неподалёку. Как и при ночном появлении они держались вместе, лишь Солейн ушла помогать целителям с ранеными. Хлои уснула прямо на коленях у Фреа, и та, перебирая медные пряди прозрачными пальцами, вполголоса пела бесконечную лурнийскую песню, в которой Демиан не разобрал бы ни слова, за исключением того что она была, как все лурнийские песни, про любовь и дорогу.

Кристалина куталась в плащ Когана, греясь о его бок. Под ведьмацким плащом авалларская княжна не имела ничего, кроме слоя копоти: её одежда и обувь сгорели на ней ночью в призванном огне. Упоение битвой прошло, оставив Кристалину опустошённой и остывшей — чувство, знакомое каждому из них. Будто неряшливо подведённые сурьмой, глаза у неё покраснели, запорошенные сажей. Ведьма безразлично проводила взглядом Магистра и вновь уткнулась в плечо Согрейну.

Учитель рассеянно кивнул Демиану и снова откинул голову, опершись затылком о стену и гоняя пожухлый стебелёк из одного края губ в другой.

Под наброшенной кем-то курткой Диану приступами сотрясала мелкая дрожь. Глаза её на бесцветном лице ничего не выражали и едва ли что-то видели. Но по крайней мере, это испытание она прошла с наименьшими потерями. Ей нужно лишь время на восстановление, и хранительница вновь сможет проводить силу первоисточника. С каждым разом это будет даваться ей всё легче и период восстановления сократится. Эти мысли принадлежали Магистру, и их остранённая деловитость была предпочтительней сейчас, когда в собственных мыслях Демиана не было ни стройности, ни последовательности, ни тем более бесстрастности.

Демиан кивком головы сказал учителю: "Пора". Дела не ждут, а необходимость действовать безотлагательна как никогда.

— Я с вами. — Кристалина сонно встряхнулась и поднялась вслед за Коганом. Отряхнула плащ, закрывая мелькающие между полами крепкие ноги наездницы. Сказала хрипловато: — Мы сродни с Великим князем, я росла вместе с... его сыном. Аргай знал меня девчонкой, верю, что и теперь послушает.

— К тому же там княгиня Ланадар и ваши храмы, — понимающе кивнул Магистр.

Авалларка дёрнула плечом. Она вовсе не отрицала.

— И это тоже. Пока жизнь для нас продолжается. Разве я не права, Магистр?

— Поспешите, княжна.

Она и не медлила. Спутанная грива волос поверх плаща сливается с чёрной тканью. Босиком по усеянным обломками булыжникам.

Коган оторвался от созерцания удаляющейся фигуры и отправился улаживать все детали до внеочередного отбытия.

Демиан взглянул на взбирающееся к десяти пополуночи солнце. Хлои по-прежнему спала; Фреа покачивалась с закрытыми глазами, губы её беззвучно шевелились, будто в трансе.

По краю зрения сновали чьи-то тени, всё находилось в движении, жизнь и смерть в каких-то шагах от них... но здесь, в тени под крытой галереей, всё ненадолго остановилось.

Демиан сел обок Дианы и положил ладонь на её сжатые, сводя края куртки, руки. Она вновь принялась было дрожать, но с усилием подавила приступ.

— Я хотела бы приносить пользу.

— Вы принесли достаточно пользы этой ночью, — сказал он как можно мягче.

Диана упрямо сжала губы. Несколько прядей выбились из аккуратной причёски и упали на склонённое лицо.

— Эта ночь превратила меня в выжженную пустыню. Не знаю, сколько дней или даже недель понадобится, чтобы я могла повторить недавнее и не превратиться при том в обузу.

— Обузу?..

Ведьма всё так же не поднимала на него глаз, и лицо её оставалось непреклонно-бесстрастным. Он мог многое поведать ей о том, чего стоили ему те недели, когда она была "обузой", но не стал, зло выдохнув сквозь зубы.

Она ждала с поистине великосветской покорностью. Даже удивительно, как мягкий абрис её усталого лица, округлость щеки таит столько невысказанной воли.

— Как вам будет угодно. — Демиан не желал спорить, не теперь, не с ней. И потому он сказал просто: — Я лишь рад тому, что вы невредимы.

— Благодарю, — тихо отмолвила она, и её длинные ресницы на миг опустились.

Герцогиня не собиралась отступать.

— Хорошо. И что вы предлагаете, госпожа?

— Внести свой вклад, не более. Мне дана возможность находиться в двух местах одновременно, и я намереваюсь использовать её с наибольшей отдачей.

Демиан скоро понял, к чему она ведёт.

— Так ли это разумно? У кого-то могут возникнуть вопросы.

— Риски минимальны, — рассудительно возразила она, и по тому, как последовательно Диана приводила доводы в пользу своей идеи, было очевидно: герцогиня всё тщательным образом обдумала.

Когда, неужели за утренние часы?

— Предел велик. Почты приходится дожидаться так долго, что известие теряет по дороге всю свою свежесть. Без посредства магии и человек и письмо путешествуют неделями, а то и месяцами. Никто не поручится наверняка, будто в один и тот же день видел меня в Кармаллоре и Чаруте.

— И что же вы полагаете делать в Чаруте?

— Не делайте вид, что не понимаете меня, Магистр, — сухо произнесла она. — Герцог Фэлан, леди Нелисса, оставшиеся родственники отца и матери... я приобрела некоторые знакомства.

— Герцог Фэлан... — протянул Демиан и, наконец, добился ответной реакции.

Взгляд Дианы гневно полыхнул.

— Не притворяйтесь, это, право, не смешно! Милостивая Хозяйка! — воскликнула она разрумянившись. — Да, герцог Фэлан! Что вы можете сказать против него?

— Совершенно ничего, — по чести ответил Демиан. — В высшей степени достойный человек.

Диана только кивнула. Она досадовала на свою вспышку, а Демиан откровенно любовался её оживившимся лицом и румянцем, рдеющим на скулах.

К хранительнице скоро возвращалось самообладание. Впервые за всё время разговора она посмотрела Магистру прямо в глаза.

— Полагаю, в герцогских гостиных моя ценность будет выше, чем здесь, — сказала она просто и добавила: — По крайней мере, пока силы хранительницы не восстановятся. Как только это произойдёт, я вернусь... в Телларион или иное место, куда потребуется.