Книга тысячи и одной ночи - Арабские сказки

И я пошел домой, и моя любовь и привязанность побудили меня собраться в путь, и я пропутешествовал туда и назад пятнадцать суток, ночью и днем, и принес ей три яблока, которые я купил у басрийского садовника за три динара. И я вошел и подал их жене, и она обрадовалась и оставила их около себя, и ее болезнь и лихорадка усилились, и она все время хворала, пока не прошло десять дней, и после этого она выздоровела.

И я вышел из дому и отправился к себе в лавку и сидел за продажей и покупкой; и когда я сидел так, в полдень вдруг проходит мимо меня черный раб, а в руках у него яблоко из тех трех яблок, и он им играет. "О добрый раб, — спросил я его, — скажи, откуда ты взял это яблоко, чтобы и я мог достать такое же?" И раб засмеялся и ответил: "Я взял его у моей возлюбленной. Я, отсутствовал и приехал и нашел ее больной, и у нее было три яблока, и она сказала мне: "Мой муж, этот рогатый, ездил ради них в Басру и купил их за три динара". И я взял у нее это яблоко".

И когда я услышал слова раба, о повелитель правоверных, мир стал черен в моих глазах. И я встал, запер лавку и пришел домой, лишившись рассудка от сильной ярости, и посмотрел на яблоки и нашел только пару и спросил жену: "Где третье?" И она ответила: "Не знаю и не ведаю!" И тогда я убедился в истинности слов раба, и взял нож и подошел к моей жене сзади, не заговаривая с нею, и сел ей на грудь и перерезал ей ножом горло. И я отделил ее голову от тела и поспешно положил ее в корзину и покрыл изаром, а потом я зашил корзину и, накрыв ев куском ковра, положил ее в сундук и увез ее на своем муле и своей рукой бросил ее в Тигр.

Заклинаю тебя Аллахом, о повелитель правоверных, поторопись повесить меня, — я боюсь, что она потребует от меня ответа в день воскресенья. И когда я бросил ее в реку Тигр (а никто не узнал об этом), я увидел, что мой старший сын плачет (а он не знал, что я сделал с его матерью). "Что ты плачешь, дитя мое?" — спросил я его, и он сказал: "Я взял одно яблоко из тех, что были у матери, и пошел с ним в переулок поиграть с братьями, и вдруг высокий черный раб выхватил его у меня и спросил: "Это откуда к тебе попало?" — "За ним ездил мой отец, — сказал я, — и привез его из Басры для моей матери, которая больна, и он купил ей три яблока за три динара". И раб взял яблоко и не обратил на меня внимания, а я повторил эти слова во второй раз и в третий, но раб не стал на меня смотреть и побил меня и унес яблоко; и я испугался, что мать побьет меня из-за яблока, и ушел с братьями за город от страха, и нас застиг вечер, и я боюсь ее. Заклинаю тебя Аллахом, батюшка, не говори ей ничего, — она станет еще слабее, чем раньше".

И, услышав слова ребенка, я понял, что этот раб выдумал ложь на дочь моего дяди, и убедился в том, что она убита безвинно. И я принялся горько плакать, и вдруг подошел этот старец, мой дядя и ее отец, и я рассказал ему о том, что случилось, и он сел со мной рядом и заплакал. И мы плакали до полуночи и принимали соболезнования пять дней, и по сегодняшний день мы печалимся о том, что я убил ее безвинно. И все это произошло из-за раба, и вот почему она убита. Во имя твоих предков, поспеши убить меня, — для меня нет после нее жизни. Возьми же с меня за нее должное".

И халиф, услыхав слова юноши, изумился и воскликнул: "Клянусь Аллахом, я никого не повешу, кроме этого проклятого раба, и я непременно совершу дело, которое исцелит страждущего и удовлетворит великого владыку…"

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Когда же настала двадцатая ночь, она сказала: "Дошло до меня, о счастливый царь, что халиф поклялся никого не вешать, кроме раба, так как юноша заслуживал оправдания, а потом халиф обратился к Джафару и сказал: "Приведи ко мне того проклятого раба, из-за которого совершилось это дело, а если не приведешь, то будешь на его месте!"

И Джафар спустился в город, плача и говоря себе: "Мне явились две смерти, и не всякий раз останется цел кувшин! В этом деле никак не изловчишься, но тот, кто меня спас в первый раз, спасет меня и во второй раз! Клянусь Аллахом, я не буду выходить из дому три дня, а истинный бог сотворит, что пожелает!"

И Джафар провел дома три дня, а на четвертый день он призвал судей и свидетелей и простился, плача, со своими детьми; и вдруг пришел к нему посланный от халифа и сказал: "Повелитель правоверных в сильнейшем гневе и послал за тобой. Он поклялся, что не пройдет этот день, как ты будешь повешен".

И, услышав эти слова, Джафар заплакал, и его дети и рабы со всеми, кто был в доме, тоже заплакали, а покончив с прощанием, Джафар подошел к своей младшей дочери, чтобы проститься с нею, так как он любил ее больше всех других детей, и прижал ее к груди и поцеловал ее и заплакал о разлуке с нею.

И вдруг он почувствовал у нее за пазухой что-то круглое.

"Что это у тебя за пазухой?" — спросил он дочь. "О батюшка, — ответила она, — это яблоко, на котором написано имя господина нашего халифа. Его принес наш раб Рейхан, и оно у меня уже четыре дня, и он отдал мне его, только взяв с меня два динара". И, услышав про этого раба и про яблоко, Джафар обрадовался и, сунув руку за пазуху своей дочери, вынул яблоко и узнал его и воскликнул: "Боже, о близкий помощник!"

И он велел привести раба, и тот явился, и Джафар сказал ему: "Горе тебе, Рейхан, откуда у тебя это яблоко?" — "Клянусь Аллахом, о господин мой, — отвечал раб, — если ложь спасает, то правда спасает и еще раз спасает! Это яблоко я не украл ни из твоего замка, ни из Замка его величества, ни из сада повелителя правоверных. Пять дней тому назад я проходил в городе по какому-то переулку и увидел малышей, которые играли, и у одного из них было это яблоко. Я выхватил его и побил ребенка, а он расплакался и сказал: "О молодец, это яблоко моей матери; она больна и попросила у моего отца это яблоко, и он поехал за ним в Басру и привез ей три яблока за три динара; и я украл у нее одно, чтобы поиграть с ним". И он заплакал, но я не посмотрел на него и взял яблоко и пришел сюда, и моя маленькая госпожа взяла его у меня за два динара золотом. Вот мой рассказ".

Услышав эту историю, Джафар удивился тому, что смятение и убийство женщины произошли из-за его раба, и опечалился, что раб имеет к нему отношение, но он был рад, что сам спасся, и произнес такие стихи:

"И если в слуге тебя поразит несчастье,То сделай его за душу твою ты жертвой.Ведь можешь найти ты слуг для себя немало,Души же другой найти для себя не можешь".

И он взял раба за руку и привел его к халифу и рассказал ему его историю с начала до конца, и халиф пришел в полное удивление и смеялся, пока не упал навзничь.

Он велел записать эту историю и пустить ее в народ, и Джафар сказал ему: "Не дивись, о повелитель правоверных, этому рассказу, — он не удивительнее повести о везире Нур-ад-дине Али египетском и Шамс-ад-дине Мухаммеде, его брате". — "Подавай ее! — воскликнул халиф. — Какой рассказ удивительнее этого?" — "О повелитель правоверных, — сказал Джафар, — я расскажу ее только с условием, что ты избавишь моего раба от казни". — "Если это будет удивительнее того, что случилось с нами, я подарю тебе его кровь, а если не будет удивительнее, я убью твоего раба", — молвил халиф.

Рассказ о везире Нур-ад-дине и его брате

Знай, о повелитель правоверных, — начал Джафар, — что в минувшие времена был в земле египетской султан, справедливый и верный, который любил бедняков и проводил время с учеными; и у него был везирь, умный и опытный, сведущий в делах и управлении. Он был дряхлый старик и имел двух детей, подобных двум лунам, которым не было равных по красоте и прелести; и имя старшего было Шамс-ад-дин Мухаммед, а младшего звали Нур-ад-дин Али. И младший больше старшего выделялся красотою и прелестью, так что даже в некоторых странах прослышали о нем и приезжали в земли этого султана, чтобы посмотреть на его красоту.

И случилось так, что отец их умер, и султан опечалился о нем и обратил внимание на его детей, и приблизил их к себе, и наградил их, и сказал им: "Вы на месте вашего отца, пусть же не смущается душа ваша". И они обрадовались и поцеловали перед ним землю и принимали соболезнования по отцу до истечения месяца, а потом вступили в должность везиря, и власть оказалась в их руках, как была в руках их отца, и когда султан хотел путешествовать, один из них уезжал с ним.

И случилось в одну ночь из ночей (а ехать с султаном надо было старшему), что они разговаривали, и вот старший сказал младшему: "О брат мой, я хочу, чтобы мы с тобой женились в один вечер". — "Делай, что хочешь, о брат мой, я согласен с тем, что ты говоришь", — отвечал младший, и они согласились на этом, а потом старший сказал своему брату: "Если определит так Аллах, мы возьмем в жены двух девушек и войдем к ним в одну и ту же ночь, и они родят в один день, и если Аллах пожелает, твоя жена принесет мальчика, а моя — девочку, и мы поженим их друг с другом, и они станут мужем и женой". — "О брат мой, — спросил тогда Нур-ад-дин, — что ты возьмешь от моего сына в приданое за твою дочь?" И Шамс-ад-дин отвечал: "Я возьму за мою дочь у твоего сына три тысячи динаров, три сада и три деревни, и если юноша составит брачную запись без этого — не будет хорошо". — "Что это за условие для приданого моего сына? — воскликнул Нур-ад-дин, услышав эти слова. — Не знаешь ты, что ли, что мы братья и что мы оба, по милости Аллаха, везири и занимаем одно и то же место? Тебе бы следовало предложить твою дочь моему сыну без приданого, а если уже приданое необходимо, назначить сколько-нибудь, напоказ людям. Ты же знаешь, что мужской пол достойней женского, а мое дитя мужского пола, и нас будут вспоминать из-за него в противоположность твоей дочери". — "А что же в ней плохого?" — спросил Шамс-ад-дин. И Нур-ад-дин сказал: "Нас не будут поминать ради нее среди эмиров. Но ты хочешь поступить со мной так же, как кто-то поступил с другим. Говорят, что кто-то пришел к одному своему другу и обратился к нему с просьбой, и тот сказал: "Во имя Аллаха, мы удовлетворим твою просьбу, но только завтра". И тогда просивший в ответ произнес: