Великолепная семёрка - Merlin

Готовить свое войско Шереметов стал в Туле. Войско у него было небольшое, всего семь тысяч стрельцов. С другой стороны, семь тысяч народу на довольно небольшой город - это огого какая нагрузка на коммунальные службы! Думаю, если бы не цементный мой завод (уже!) в Коломне, стрельцам и жить бы было негде. А так к осени отстроились, отопление наладили - бурым углем топили, всю зиму репетировали…

Репетиций было невпроворот. Еще бы - стрелецкое войско переоснащалось новыми винтовками (их уже Тульский завод производил по двадцать пять - тридцать штук в день), новыми пушками (в Дубне по три в неделю строили), стрельцам все это осваивать приходилось ударными темпами. Но плоховато народ новую технику осваивал, что-то получаться стало ближе к концу мая. И когда народ впервые почувствовал, что оружие теперь стало послушно им, гонцы принесли радостную новость: Сахиб Гирей со стотысячным войском выступил на завоевание Тулы.

Поскольку маршрут его войска был известен, решили его встретить в пути. Стрельцы-то все были при конях, и артиллерия конной тягой обеспечена. Так что пятого июня армия Шереметова уже поджидала крымского хана у Ельца.

Елец, конечно, был городом. Но не очень большим, в нем, стоящим на самой границе Дикого Поля, народу проживало человек пятьсот. Обычно при набегах крымчаков народ попросту откочевывал в сторону Тулы, но тут остался. То есть  наполовину все же успел откочевать, однако вместе с войском Шереметова вернулся. Посмотреть на представление.

Представление началось часов в десять утра шестого июня. И к полудню закончилось. К пушкам было захвачено по полсотни шрапнельных снарядов, и все сто двадцать орудий отстрелялись минут за двадцать. Место было ровное, крымчаки стояли близко, а пушки доставали до пяти километров. Остатки крымского войска стрельцы подобивали из винтовок. Не ушел ни один.

Шестнадцатого числа, когда из Тулы подвезли новые снаряды для пушек и запас патронов для винтовок, армия двинулась дальше. Но очистить Крым не удалось. Поляки, очевидно будучи в сговоре с крымчаками, тоже навалились на Русь. Так что, дойдя всего лишь до Воронежа (до реки, города еще не было), войска Шереметова развернулись, и, оставив всего тысячу стрельцов, пошли воевать поляков.

Оставшаяся тысяча тут же начала строить укрепленный город, а Шереметов до осени освободил Переяславль-Русский и даже Киев. Я по этому поводу даже экскурсию себе устроил по местам боевой славы Шереметова. Ну что сказать? В Переяславле народу оказалось (если не считать поляков, а Шереметов закапывал их не считая - он на голову разбил всего лишь тридцатитысячную польскую армию) чуть больше трех тысяч, в Киеве - и того хуже: в городе проживало всего лишь чуть меньше пяти сотен человек. По пути в Москву мы с Шереметовым попутно и Чернигов взяли, а тезка его, что царем работал, вернул России Полоцкое княжество целиком.

Почему-то единственные из европейцев, кто довольно спокойно воспринял случившееся, оказались пруссы. То есть тевтонцы очень резко возникли и даже вместе со шведами решили на Русь напасть. Так спешили, что даже лета не дождались, и зимой, в самом начале пятьдесят первого года объединенная армия шведов, литовцев, тевтонцев, и прочих ливонцев с поляками, численностью между прочим в двести двадцать пять тысяч человек пошла отвоевывать разные земли. Когда же эти армии были уничтожены, пруссы как-то очень быстро провели выборы собственного князя и заключили с Россией "вечный мир". По условиям этого мира Русь получала полное и безоговорочное право и обязанность бить тевтонцев на территории Пруссии (пруссы на этом особо настаивали). В течение лета пятьдесят первого года Михаил Иванович Воротынский этой обязанностью успешно воспользовался, и тевтонский орден закончился.

Братья Адашевы прошлись по остатку Польши восточнее линии Керзона (именуемой в данной версии истории Линией Саквояжева), и на ней остановились. Правда моя линия чуток иначе прошла - Белосток и Люблин оказались все же восточнее линии.

Летом же пятьдесят первого года особенно пригодилось мое Воскресенское производство. Мария Ивановна заболела сильно, насколько я помню симптомчики, пневмония у нее началась. Но Малюта все же выделил пенициллин, и вторую дочку царя спасти удалось. Вот умеет же Григорий Лукьянович доводить задуманное до конца! Работая с ним, я подумал что на него всякую напраслину тутошние либералы возвели, ну не может химик и микробиолог Малюта Скуратов-Бельский быть садистом-убийцей, характер не тот. Конечно, если для блага Родины предателя какого грохнуть - грохнет. Но без фанатизма и с глубоким прискорбием в душе. Зато если спасти кого больного - так просто расцветает человек, от всей души радуется!

Он в Москве построил еще один завод, причем полностью своими силами и за свои деньги. Небольшой довольно, но на нем он наладил выпуск стрептоцида. Когда я ему рассказал про разные сульфаниламиды, и нарисовал все эти бензольные кольца, он сразу проникся. Учебник по органической химии, который как-то мне довелось прочитать, ему я пересказал довольно подробно. А чего я не помнил - так он сам дошел. И в начале зимы, когда я приехал в Москву пообщаться с царем и воеводами и скорректировать планы до конца пятилетки, он мне радостно поведал, что с помощью стрептоцида он не только спас от заражения больше шести тысяч раненых наших бойцов, но и склонил к вере православной столько же бывших врагов.

Понятное дело, он врагам раненым строго указывал, что таблетки его и порошки только на православных действуют. А жить-то всем хочется.

Иван, который царь, за жестокость свою прозванный "Васильевичем", порадовал еще одной отличной новостью. Он оказывается с османами договорился не воевать. За что османы обязуются убраться на Кавказе до границы СССР, а с другой стороны Черного моря спрятаться за Дунай. И вернуть на Русь всех до единого славянских рабов. Россия же, в свою очередь, обязуется не уничтожать османскую армию и флот. Еще османам пришлось подписаться на то, что в Валахию они не полезут, потому как православный народ вообще трогать категорически нехорошо. Ну и княжество Молдавское, что просто подписалось на присоединение к России, рассматривать именно как русскую территорию.

Валахи подумали-подумали, и тоже присоединились к Руси. У них там началась такая неразбериха с господарями - один стал мусульманином и свалил к османам, другие начали друг друга резать и убивать - что несколько здравомыслящих бояр быстренько выбрали Валахским господарем Владимира Старицкого, ну а Иван результаты выборов конечно же сразу признал. И послал братца двоюродного в эту самую Валахию, в сопровождении охраны конечно.  Поскольку родственник должность занял высокую, охрана (в смысле почетный караул) должности соответствовал. Володя парень был спокойный, но настойчивый, так что уже к концу пятьдесят третьего валахские бояре бузить перестали. В большинстве своем лежали они спокойненько на семейных кладбищах и не отсвечивали.

А в Воронеж, который я к тому времени отстроил, из Валахии морем наконец пошла большая нефть. Конец конечно получился немаленький, но кораблям, за исключением плохой погоды, ничто уже не мешало: летом пятьдесят третьего года Крым стал русским. Османы в связи с падением крымского ханства конечно сильно поднапряглись, и к полумиллиону ранее возвращенных славянских рабов откуда-то нарыли еще двести тысяч прочих православных. Как мне потом пояснил один из них, Курт Мюллер, в связи с заботой Ивана Васильевича о собратьях по вере православными срочно становились не только немцы всякие с датчанами, но и даже испанцы. Стали бы и сами османы во множестве, но мусульман по рождению при смене веры османы тупо резали. Так что кроме европейцев на Русь только эфиопы и приехали, они-то на самом деле православные.

Выставка Достижений Народного Хозяйства открылась строго по плану, первого сентября пятьдесят пятого года. Выросшее за девять с половиной лет с девяти до двадцати двух миллионов население Руси (при том, что семь миллионов из прибытку были урожденными русичами) представило на Выставке самые свои выдающиеся достижения. Младший брат Ивана Шереметова Федор пригнал на нее через Яузу свою самоходную баржу на двести пятьдесят тонн с тридцатисильным болиндером. Андрей Иванович Шуйский выставил коней-тяжеловозов,  которых он получил, скрещивая шайров и арабских кобылиц. А еще, конечно же, металлопрокат и листовое стекло. Содовый завод правда был пока один, мой, в районе будущего Камышина построенный, но соды пока хватало. Молодой князь Вольский цемент привез, из свежеоснованного города Вольска. Скуратов, понятное дело, таблетками свой стенд завалил, но по поводу аспирина и стрептоцида с ним соперничали уже трое, причем Андрей Татев приволок на выставку уже и тетрациклин.