Сокровища майя и конец света - Константин Стогний

На другой день мы переселились непосредственно в ледяной номер-иглу. Там изо льда было все — огромная кровать, устланная оленьими шкурами, кресла, стол, даже электрические светильники. Санузел, правда, находится отдельно, в соседнем теплом корпусе с камерами хранения, кофе-автоматом, саунами и гардеробной, укомплектованной полярными комбинезонами, теплыми непромокаемыми сапогами, кожаными меховыми рукавицами и вязаными шапочками.

На рецепции нам предложили покататься на автомобиле по снежному и ледяному бездорожью. Но мы объяснили «Агнете Фельтског», что в далекой Украине каждый житель нашей чудесной страны получает на все зимнее время подобное развлечение круглосуточно, в виде бесплатного социального пособия от государства. Так что мы предпочли воспользоваться менее экзотичным для Лапландии видом досуга — катанием на оленях. Коих и заказали к обеду.

У нас было вдосталь времени, чтобы ознакомиться непосредственно с Юккасъярви. Это небольшой поселок, на 2 км растянувшийся по берегу озера Юкка. Домики деревянные, весьма скромные, но тщательно обихоженные и оттого нарядные. У многих — автомобили и вольеры с лайками. Какой-то домашней скотиной пахло лишь в одном месте. Но больше всего нас поразила невероятная чистота. Мы специально искали, но нигде не нашли никакого мусора. Ни бутылки, ни бумажки, ни собачьей какашки. Мы не смогли найти ни единого окурка или хотя бы даже плевка. Чистота исключительная, такое ощущение, что находишься в декорациях какого-то фильма о шведских саамах. Даже снег в Юккасъярви был как будто искусственный — сверхъестественно белый и очень-очень сухой.

Лишь у школы, на автобусной остановке мне удалось отыскать крохотное граффити «I was here». Но кто его оставил? Не исключено, какие-то туристы. Ведь теперь Юккасъярви — весьма популярный в Швеции зимний курорт. Добыть тут для нас ледяной номер на сутки стоило администратору съемочной группы больших трудов.

Пунктуальность в Швеции весьма в чести. Ровно в 14:00 нас ждал саам лет 50-ти, одетый в «малицу» — это этническая одежда, сшитая из оленьих шкур мехом внутрь. Малица саамов не только удобна и тепла, но и весьма нарядна. Все цвета национального костюма очень символичны. Они вторят цветам саамского флага, где синий — цвет полярной ночи, а все остальные цвета — краски долгожданного лета. Кожаный ремень, обшитые сукном отвороты и бисер. На боку саамский нож, на плече — пластиковое лассо.

Вместе с саамом были две ассистентки — прехорошенькие юные саамочки Джозефина и Дженифер. Саамки управляли двумя мотосанями. На третьем снегоходе ехал сам саам Андерс. На трех больших нартах, позади мотосаней, уместилась вся наша съемочная группа. Где-то за 2 км от Юккасъярви в просторных левадах нас ждали северные олени. В лапландских сказаниях и легендах олень — любимец и красавец, без которого саамы не представляют свою жизнь. «Мы — олений народ», — говорили Андерс и его оленята Джозефина и Дженифер.

Андерс с помощью лассо поймал трех рогачей, и саамки запрягли их в легкие одноместные нарты. Нам объяснили, как управлять северным оленем с помощью одной веревки, и дали каждому желающему насладиться воплощением в жизнь слов из песни советского певца Кола Бельды:

Мы поедем, мы помчимся на оленях утром ранним

И нечаянно ворвемся прямо в снежную зарю.

Когда мы все отсняли, накатались, намерзлись, накричались — саамы пригласили нас в прокопченную вежу-куэть. Типичное саамское жилище походит на более известный сибирский чум или североамериканский вигвам — это конусообразное сооружение из жердей, покрытое шкурами, с низко повешенной дверью и отверстием посредине для выхода дыма. Внутри вежи нет ни лавок, ни каких-либо других сооружений, относящихся к внутренней отделке. Два обструганных дерева кладутся параллельно стенам, отделяя «кухню» от «спальни». Там, разлегшись на оленьих шкурах вокруг костра, мы слушали сказания саама об их жизни.

Жители Лапландии — это европейцы, которых несколько тысяч лет назад ледник запер на Скандинавском полуострове. Саам Андерс угощал нас горячим чаем из какого-то мха и листьев морошки, потчевал необычайно вкусной олениной с традиционными саамскими лепешками. Он рассказывал о тысячелетней жизни с северными оленями, об охоте, о том, как живут лопари в разные времена года. Создавалось такое ощущение, что это он сам лично жил здесь тысячу лет бок о бок с оленями и лайками. В то же время его английский был безупречен. В саамских школах этот язык преподают с начальных классов. Только очень старые саамы, которым за 70, не понимают и не говорят по-английски.

— Мы все говорим на своем родном языке, на шведском и на английском, — пояснил мне Андерс.

Когда на мотосанях мы вернулись по замерзшей реке в ICEHOTEL, уже стемнело. Высокий белокурый служащий в фирменной синей малице рассказал нам, как хорошо и комфортно спать при температуре –5 °C. Три правила:

1) надо быть обнаженным внутри теплого спального мешка на гагачьем пуху;

2) надо быть полностью сухим — ни после сауны, ни вспотевшим от какого-либо активного занятия;

3) нельзя надевать нейлоновые трусы или майку, только хлопок, лен, а лучше шерсть. Возможны шерстяные носки и вязаная шапочка.

— Спальные мешки вы у себя в номере не обнаружите, иначе они сильно там вымерзнут. Все необходимое найдете сами в гардеробной.

И снова «Help you self». Чаевые за услугу тут никому не нужны.

В ледяном лобби распивали кофе и шампанское две шведских свадьбы. Невесты — в платьях изо льна и белой шерсти. Одна — блондинка с внешностью Линн Берггрен из шведской поп-группы Ace of Base, другая — с ярко-рыжими волосами до ягодиц — умопомрачительная, как кельтская богиня. Их избранники — оба за 30 — рослые викинги с суровыми лицами. Надолго ли их семьи? В Швеции 70 % семейных пар распадаются. Социальная защита женщин со стороны государства позволяет им не держаться за мужа из-за боязни остаться «на бобах». Даже наоборот — мать-одиночка всегда удачно замужем за государством, у которого ВВП на душу населения свыше $60,000.

Шведские женщины благонравны, как могут быть благожелательны богини к смертным, а также чрезвычайно самостоятельны. Они служат в армии, их большинство в правительстве и парламенте, ребенку по закону от 1986 года присваивается фамилия матери, а не отца. Женщины-таксисты, крановщики, операторы транспортеров в аэропортах — рослые, белокурые, сильные валькирии. Ими нельзя не восхищаться!