Категории
Самые читаемые
RUSBOOK.SU » Проза » Современная проза » Дорога. Губка - Мари-Луиза Омон

Дорога. Губка - Мари-Луиза Омон

Читать онлайн Дорога. Губка - Мари-Луиза Омон

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 31 32 33 34 35 36 37 38 39 ... 89
Перейти на страницу:

— Вы что, против семейной жизни?

Мадам Иеремия не отвечает. Она думает о Иеремии, о своих детях, наверняка многочисленных, это же ясно из имени супруга, без сомнения, правоверного еврея.

— Мадам, да, вы, на последнем сиденье, — говорит шофер голосом, который способен победить любое пространство, — да, мадам, вы, с сигаретой, вы прекрасно знаете, что курить запрещено.

— Хорошо, я ее погашу, но только потому, что вы меня просите, и потому что я сегодня добрая.

Гюстина кажется все пьянее и пьянее по мере нашего продвижения вперед, хотя никакой бутылки у нее с собой вроде бы и нет. Она бросает свой затуманенный взгляд на человека в плаще и неопределенно тычет указательным пальцем в его сторону.

— Я это для вас делаю, не для него.

И вздыхает так сильно, что кажется, у нее разорвутся легкие.

— Да я вообще-то сегодня даже на него не сержусь, я ни на кого больше не сержусь, я всех люблю, это прекраснейший день в моей жизни, слышите, господин плащ, я и вас люблю, да, вас.

Против всякого ожидания плащ спокойно улыбается.

Это кредо пьянчужки почему-то находит во мне отклик: сегодня и правда прекрасный день, вот и все.

Соседка мадам Иеремии торжествующе провозглашает:

— Мне удалось кое-что сногсшибательное, действительно сногсшибательное…

Так как я не слышу продолжения, эта удача кажется мне высочайшим из чудес, поскольку она ни к чему не относится.

Автобус продвигается в осеннем тумане со скоростью пешехода. Фонари, по форме напоминающие короны, висят высоко в небе на длинных столбах, их квадратные лампы, словно челюсти какого-то чудовища, яростно вгрызаются в туман.

Справа от нас, чуть внизу, лежит Париж, но это прекрасное зрелище не привлекает ничьих взглядов: каждый пассажир углублен в самого себя, даже сегодня.

Автострада мне больше по душе, чем улица или дорога; она ублажает мою склонность к путешествиям и не дразнит мой страх перед неизвестностью. Улица и дорога со всех сторон ограничивают ваш маршрут, всегда неизменный, и монотонность его, вместо того чтобы стать убежищем, таит в себе опасность. Вы послушно движетесь каждый день вдоль тех же тротуаров; ваши глаза обращаются к тем же витринам и разглядывают в этих витринах те же предметы, нога ступает осторожно, минуя опасные места, нос вдыхает те же запахи, идущие из тех же углов. Это похоже на спортивную тренировку, на уроки языка или на балетные построения. Все становится таким привычно удобным, что невозможно даже вообразить себе какую-нибудь неожиданность. Тревога тоже утихает; разве может неизвестное захватить вас врасплох за этими, ставшими такими знакомыми, фасадами? И вот тогда-то, избавившись от всякой тревоги, воображение закусывает удила. Вместе с привычными мыслями, каждый день неизменно являющимися к вам на свидание, возникает вдруг новая, непредвиденная, в которой может таиться что угодно.

Пейзаж автострады слишком разнообразен, слишком тут много объектов, чтобы какой-то из них мог целиком захватить ваше внимание; ваш взгляд задерживается то на том, то на этом, и ассоциации становятся не такими неотвязными. Иногда проходит неделя, прежде чем вновь увидишь точно такую же картину.

Внутри автобуса — похожее разнообразие, смягченное некоторым повторением. Кроме постоянных пассажиров, всегда есть «новенькие», привлекающие мое внимание, как, например, эта женщина в красном, мужа которой зовут Иеремия. Быть может, я никогда и не узнаю, кто такой Иеремия, впрочем, неважно, в этой тайне угрозы нет. Выйдя из автобуса, я тут же забуду даму в красном. Конечно, можно представить себе, что однажды она обратится ко мне, но ведь это так же не имеет значения, как и то, что я киваю Гюстине, Агате или любительнице розового, которой никак не удается забыть свою виолончель.

С каждым днем в автобусе мне все уютнее. Чуть ли не надежней, чем у себя: дома. Вчера вечером к этому чувству безопасности присоединилось ощущение настоящего счастья… Я почти готова была повторять «я всех люблю» вслед за Гюстиной.

На полпути к дому эта рассеянная нежность обратила мои мысли к Паскалю. Я ощутила довольно редкое для себя нетерпение его увидеть. Представила его себе с длинной светлой прядью, упавшей на правую щеку, в голубом, переброшенном через левое плечо шарфе, который он не снимает даже в помещении. Впервые я торопилась поскорее приехать, опередить время, с которым обычно обращаюсь с такой осторожностью, стараюсь никогда его не подгонять, так же, как запрещаю себе задерживать его. Никакой спешки и сожалений. Я учитываю время, только в его отвлеченном смысле и только по профессиональной надобности, когда изучаю рынок сбыта (в скромных рамках возможностей Центра) или статистические данные.

Вчера моя радость выплескивалась через край. Я представляла себе близкий уже вечер с Паскалем, вновь переживала обед с Антуанеттой и победу Натали Бертело. Я вполне отдавала себе отчет в этой потере времени, но мне казалось, что день зашел слишком далеко и я не могу вернуться к своим привычкам, потому и даю себе отпуск.

Движение становилось все более плавным, и мне нравилось следить одновременно за тем, как темнеет небо и как по длинным лентам дорог, которые видны мне сверху, движется переливающийся поток, бегут светящиеся муравьи. Не знаю почему, я думала о Бен Гуре. Уже давно я не позволяю себе подобных ассоциаций, которые могут увести далеко. Не сопротивляясь, я продолжала думать о Бен Гуре. Его образ возник в моей памяти из какой-то общей идеи, одной из тех, которые я обдумываю каждый день, поскольку именно они лягут в основу моего труда; я думала о том, что никакой иной цивилизации, кроме нашей, не были известны эти совместные действия механизмов, работающих почти без участия человека, управляемых законами, нами установленными, но от нас в какой-то мере ускользающими. Было нелепо, развивая эту недостаточно четкую и общую мысль, вдруг увидеть, как, погоняя лошадей своей квадриги, появляется этот красавец иудей. Тем более нелепо, что я никогда не читала этот вполне безобидный роман и не видела ни одной его экранизации.

Образ Бен Гура, восседающего на колеснице, мне нравился, хотя в любой другой день он шокировал бы меня своей неуместностью. Итак, я его не отринула, и тут мне было явлено настоящее откровение. Слово «откровение» может в подобных обстоятельствах показаться преувеличением и даже оскорбить тех, кто бережет его для более глубоких движений души. И все-таки другого названия этому явлению я не подберу, даже не могу сообщить о нем в иных выражениях. Пока автобус катил еще медленно, но уже потихоньку набирал скорость, двигаясь в менее забитом ряду, я поняла, что мы все сидим, пожалуй, на высоте седла лошади и движемся со скоростью галопа, что смотрю я на пейзаж с той самой высоты, с какой его видел всадник. Я знаю, ко мне можно придраться, на самом-то деле я сидела гораздо выше, будто на том легендарном коне, что уносил четверых сыновей Эмона[9], или на том, в чьем чреве пряталось целое войско, но ведь единственной реальностью была моя уверенность. Впечатление было очень сильным, но это продолжалось всего несколько мгновений. Оно не то чтобы смутило, но взволновало меня, почти потрясло. Это было как бы объяснением всему, что я пережила за последние годы, тому, что мне нравилась дорога, которой я езжу каждый день и про которую я вдруг поняла: она мне заказана, хоть я и воображала, что она убежище, а она, быть может, и есть западня. И все же спокойствие мое не было нарушено.

Я ненадолго уснула, как засыпают, сильно устав, когда сон — блаженство, а проснулась, когда автобус застрял перед «противошумными экранами» у Рэнжиса. Никогда никто из тех, кого я расспрашивала, не мое мне сказать, эффективны ли эти стены. У них, как у рвов укрепленного замка, как у английских замков, как у блокгаузов и берушей — то есть как у всякой попытки человека обеспечить себе какую-то защиту, — есть и свои противники, и свои сторонники. По ту сторону автострады возвышаются другие стены, вдоль них я еду утром, они построены позже, впрочем, не закончены, потому что множество рабочих еще трудится там, за деревянной оградой, на которой значится имя подрядчика и сообщается, каково назначение сооружения и в чем его смысл: «Щиты и цветочницы для противошумного экрана». Да, бетона на эти укрепления пошло еще больше, чем по эту сторону дороги, словно опыт первого раза оказался несостоятельным; форма у них еще более угрожающая: расширяющиеся книзу, они устремлены острием к небу, зато ниши в стенах этой пирамиды будут засыпаны землей и засажены растениями. Чтобы как-то оживить эти траурные балконы, эту тюремную глыбу, понадобились бы все тюльпаны Голландии, но в этих мрачных дырах растут только рыжеватые стебли, не имеющие названий, и несколько упрямых плющей (правда, может, надо подождать до следующей весны. Как говорит Антуанетта, у растений совсем другие ресурсы, не то что у людей). В нижней части монумента, простирающегося на много километров, через равные расстояния прорезаны металлические дверцы, назначение которых я и вообразить не могу.

1 ... 31 32 33 34 35 36 37 38 39 ... 89
Перейти на страницу:
На этой странице вы можете бесплатно скачать Дорога. Губка - Мари-Луиза Омон торрент бесплатно.
Комментарии
Открыть боковую панель
Комментарии
Сергій
Сергій 25.01.2024 - 17:17
"Убийство миссис Спэнлоу" от Агаты Кристи – это великолепный детектив, который завораживает с первой страницы и держит в напряжении до последнего момента. Кристи, как всегда, мастерски строит