Кхаа Тэ - Дарья Согрина – Друк
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Лес мелодично шелестел янтарно-желтым нарядом, подыгрывая легкому дуновению ветра. Величественные дубы шептали незнакомые слова, поскрипывая могучими ветвями. Временами с их широких крон срывались одинокие листья и, кружа в воздухе, медленно опускались на землю, создавая на траве пестрый узорчатый ковер.
Ярким покрывалом до самого горизонта, широко раскинулась по холмам Темная Дубрава. В дремучей чащобе, прямые и искривленные деревья, высокие и приземистые, глухой стеной переплетались между собой цепкими ветвями, словно заключая собратьев в крепкие объятья. Разрушительный ураган, пронесшийся по лесу месяц назад, оставил неизгладимый след. Поваленные стволы, да вырванные из почвы корни древних великанов, превратили Дубраву и вовсе в непроходимые заросли. Бродить по густым дебрям бурелома было крайне сложно. Узкие тропы, протоптанные людьми да животными, скрывали сломанные ветви. И лишь дорога, вдоль полуразрушенной монолитной стены, густо покрытой кудрявым зеленым мхом, да паутиной плюща, где ежечасно проходил пограничный патруль, была пригодна для ходьбы. Но там нельзя было отыскать грибные поляны или ягодные кустарники. С одной стороны высилась каменная ограда, с другой баррикада из валежника, убранного с пути храмовниками да солдатами.
Не повсюду минувшая стихия оставила свою метку. Кое-где, среди буревала, встречались небольшие лужайки, обрамленные изгородью кустов ежевики и малины. В этих незатронутых ненастьем местах, можно было смело отыскать грибные пригорки. Поляны стали приютом и местом уединения не только для растений, но и для живности, обитающей в Дубраве.
Высоко в ветвях, облаченных в медное или золотое кружево, днем дремали пушистые совы, и вовсю голосили ярко-красные удоды с длинными хвостами. На пожухлой траве, нежась в скудных лучах осеннего солнца, дремали пятнистые косули. До слуха незнакомцев, решивших побродить по лесу, иногда доносился треск сучьев и недовольное похрюкивание дикого кабана, продирающегося сквозь валежник.
В Дубраве также обитали волки. Их протяжный вой был слышен на всю округу в промозглые и темные ночи. Зимой «псы ветра», перебирались через лазы в стене и покидали Мендарв, отправляясь в Круан, утопающей в вечной весне, или иные государства Нирбисса, где не подвергались гонениям и не были вынуждены тратить долгие дни на поиски пропитания.
Среди народа ходили сплетни, что в лесах страны людей водятся единороги, но давно никто не видел серебристых скакунов. Кто-то утверждал, что они вымерли еще до набегов оборотней, а некоторые, были убеждены, что дивные создания крайне пугливы и, сторонясь людей, скрываются в самой непроходимой чащобе.
Одним из таких приверженцев правдивости легенды являлся Тивар. Он даже объявил награду в тысячу золотых, если ему приведут живого жеребца с серебристым наростом во лбу и искрящейся белоснежной шерстью, подобной россыпи алмазов, что мерцают при свете луны.
То и дело, в лесах и рощах трубили рога охотников, жаждущих отыскать пресловутых единорогов, но ни кому из ныне живущих в Мендарве, не удавалась даже мельком взглянуть на этих животных, не то, чтобы поймать в капкан.
В противовес слухам о грациозных скакунах, большой популярностью среди народа пользовались истории об огромных живых деревьях. Копейщики да лучники, несущие дозор на границе, подле стены, частенько рассказывали байки про то, как им посчастливилось узреть ходячие дубы, тополя и каштаны, пробирающиеся через чашу, по ту сторону защитной ограды, там, где начинались территории Большой земли.
Не только солдатам, но порой и простому люду, оказавшемуся на Дозорной тропе, удавалось лицезреть живые древа. После увиденного, эти баловни судьбы, подобно трубадурам, пользовались успехом у местных сплетников и зевак, которые заполонив таверны и открыв рты, слушали рассказы, повторяющиеся десятки раз.
Многие мендарвцы были уверены, что если попадешь в лапы древесному чудищу, то он может вмиг разорвать на части или же превратить в сухое бревно. Наслушавшись всевозможных домыслов, даже стражники временами дрожали от страха, неся караул в темную пору. Иногда, когда неуклюжий патрульный цеплялся доспехами за торчащие ветви из-за стены, и не мог тут же высвободиться, его испуганный и истошный крик, разносился над лесом. После этого следовала ругань более расторопных соратников непутевого стражника, которые попрекали бедолагу в наивности и трусости. Естественно, ни один дендройд в здравом уме и не подумал бы пересекать границу Мендарва, где жутко ненавидели нелюдей, и тем более, не стал бы нападать на несчастных копейщиков.
Ребекка, подобрав полы серого платья, с корзиной наперевес, осторожно шла по лесу, перебираясь через сухие бревна, да перескакивая через канавки, поросшие медуницей и барвинком. Она все время осматривалась по сторонам. Дубрава ее не страшила, она с детства бывала здесь то с братьями, то с отцом, а иногда с Годфри. Но осмотрительность еще никому не мешала, дикие животные могли встретиться на каждом шагу. А натолкнуться на кабана, с одним лукошком в руке, малоприятная перспектива.
Высоко в кронах древ заиграл ветер, шелестя листвой. Трели невидимых пичуг и шорох янтарного покрова, создавал причудливую мелодию.
«Кхаа, Кхаа, Кхаа», тихо шептали дубы, покачивая ветвями. «Кхаа, Кхаа, Кхаа», вторил ветер, резвясь среди кустарников лещины и бузины.
Златовласка остановилась у поваленного ствола, который уже кое-где покрылся кляксами лишайника, и прислушалась. Звуки леса магической вуалью окутывали девушку, заставляя трепетать ее душу. Множество раз девчушка блуждала по Дубраве, но никогда ранее она ничего похожего не слышала.
«Кхаа,Кхаа,Кхаа» шелестела листва, порождая слова. Ребекка настороженно взглянула ввысь, где неторопливо колыхались густые кроны, осыпанные золотом. Ветер покачивал ветви, птахи звонко щебетали, все было – как и прежде, и в тоже время, иначе.
На мгновение девочке стало боязно. В голове мелькнула мысль, что возможно, стоит вернуться в Дубки. Но она тут же отмахнула ее в сторону. Было неразумно возвращаться домой с полупустой корзиной, где на горсти моравики, сиротливо лежали три белошапочника.
Что она скажет отцу и братьям? Испугалась скрипа деревьев и лесных шорохов, поэтому не смогла собрать ни грибов, ни ягод! Да близнецы засмеют ее. Нет, златовласка не была трусихой, и не собиралась становиться ей. Она отправится глубже в чащобу, пока не заполнит лукошко. Что с ней может приключиться в родной Дубраве? Ничего из ряда вон выходящего! Она, пожалуй, имеет шанс напороться на торчащий корень древа, попасть в охотничий капкан или стать предметом негодования какого-нибудь зверя. Но неоднократные походы в лес, обострили ее чутье, она всегда внимательно глядела себе под ноги и по сторонам, дабы не угодить впросак.
Если Ребекке удастся
