И грянул в Хренодерках гром - Татьяна Андрианова

Пес с будкой на буксире продрался сквозь грязь к калитке, обнаружил ее незапертой, возрадовался и бросился в атаку, захлебываясь грозным лаем.

На шум из окна выглянула Параскева, обозрела глубокую борозду, распаханную дворовым псом и уже набрякшую водой, всплеснула полными руками. Пруд для гусей во дворе еще куда ни шло, но полноводная река, русло для которой планомерно торил собственный кабыздох, ее совершенно не радовала.

— Ах ты, паразит такой! Смотри, чего наворотил! — возмутилась она, но лохматый зверь то ли не услышал ее, то ли проигнорировал.

Такого пренебрежения кобеля она спустить не могла и быстро метнулась в дом за скалкой.

Евстах увидел несущегося прямо на него кобеля с явным намерением алчно запустить в него (домового) два ряда опасно острых белых зубов. И пасть зверь раззявил уж точно не для того, чтобы радостно приветствовать гостя в селе. Мужичок порядком струхнул, забыв про тяжелый топор, крепко стиснутый в собственных руках. Да и у кого останутся в голове умные мысли перед серьезно настроенной мордой зверя. Взгляд домового растерянно заметался в поисках спасения. Но, как назло, на улице спрятаться было совершенно негде, а до ближайшего дома добежать нереально. И несчастный домовой сделал отчаянный рывок, дабы запрыгнуть на высокий забор у дома напротив двора головы.

Забытый, но все еще крепко сжимаемый ручками топор впился в доску и практически расколол ее надвое. Евстах повис на обухе, как червяк на крючке. Как ни сучил ножками в лапоточках, как ни старался, а наверх подтянуться не смог.

Пес возрадовался и бросился вперед, уже предвкушая, как мощные, словно охотничий капкан, челюсти смыкаются на соблазнительно оттопыренном филее.

В этот исполненный трагизма момент из окна избы вновь высунулась Параскева. Женщина потратила всего несколько секунд, чтобы оценить притязания кобеля на тщедушного прохожего, и в руках ее, как по волшебству, материализовалась увесистая скалка.

— Прохожих кусать? — громогласно поинтересовалась супруга головы, силясь перекричать шум дождя, но ударившая где-то неподалеку от околицы молния в сопровождении грома свели усилия голосовых связок на нет.

Зверь прыгнул. Домовой в ужасе вжался в забор. Параскева метнула в окончательно распоясавшегося охранника двора свою скалку. Не рассчитав вес цепи с привязанной тяжелой будкой, пес промахнулся и шумно врезался в деревянную преграду чуть ниже отчаянно задранных вверх ног домового. От удара лезвие топора освободилось из деревянного плена, и Евстах с воплем ужаса полетел по дуге в обратном от забора направлении. Ощутимо приложился обтянутым поношенными штанами, изрядно промокшим задом о крышу будки и затих, даже зажмурился, содрогаясь всем телом перед трагизмом дальнейшего. Основательное на вид произведение местного плотника не выдержало такого насилия и с душераздирающим скрипом завалилось вперед, подминая под себя забытый во дворе сельхозинвентарь. Проживавший во дворе пес наблюдал за происходящим глазами полными невыразимого восхищения. Сбылась его потаенная мечта! Много лет мешавшая покусать дразнивших его мальчишек преграда рухнула, и час отмщения был близок. Пес даже подпрыгнул от радости и весело тявкнул, благодаря более крупного соплеменника за нежданный подарок. Цепь натянулась и больно рванула зарвавшегося агрессора обратно в будку. Кобель головы обиженно взвизгнул. Ему повезло — угодил ровно в лаз собственного дома, правда, ощутимо приложился об стенку.

Скалка, запущенная в полет твердой женской рукой, вполне привыкшей к данному орудию, ударилась в заднюю стенку будки, добавив звону в голове пса. Он взвыл от ужаса и рванул из будки со скоростью вспугнутого охотником оленя, увлекая за собой собственное жилище.

Коза с вампиром, несмотря на полученную фору, не успели убежать далеко, когда новые участники присоединились к забегу.

Редкие прохожие, которых, к слову, практически не было, исключая деда Налима, задворками пробиравшегося до заветного кабачка «Пьяный поросенок», и бабки Дорофеи, с удивлением наблюдали, как по уличной грязи прошлепала копытами коза, за ней промчался завывающий вампир с выщеренными наружу клыками. Затем, взрывая лапами жидкий грунт, натужно кряхтя проскакал здоровенный лохматый кобель, вываливший от усердия розовый язык. А за ним протащилась на буксире бревенчатая будка с улюлюкающим, размахивающим топором мужичком на крыше. Обалдевшая бабка решила, что это, не иначе, конец света совсем близко (не зря с небес вода льется непрерывным потоком), и побежала со всех ног по соседским кумушкам сообщить о каре, постигшей Хренодерки, позабыв про клюку и ревматизм. Дед Налим принял видение за требование организмом немедленного опохмела после вчерашнего и тяжело потрусил по заданному курсу.

Дико таращившая глаза коза увидела наконец прямую дорогу из села и пришла к выводу, что если лес и не сулит спасения от преследователей, то, по крайней мере, там сухо и не надо терять силы на выдергивание копыт из норовившей затянуть грязи. У Маньки открылось второе дыхание, и она удвоила усилия. Возле хренодерского храма силы стали покидать несчастную, и она не нашла ничего лучшего, как попытаться закружить преследователей вокруг дерева.

Пробегая мимо храма, пес еще вписался в поворот, а вот его будка с активно подбадривающим своего лохматого рысака домовым проехала юзом и со всей дури хряпнулась о дуб. Все еще сидевший в своем дупле дворовый кот выглянул из укрытия посмотреть, кто это там таранит ствол и мешает ему пережидать непогоду в сухости и покое.

Собачья будка, служившая зверю верой и правдой долгие годы, не выдержала удара о дерево и с жалобным треском развалилась. Евстаха подбросило сначала вверх, отчего домовой некоторое время ощущал свое неожиданное родство с птицами и даже попытался махать руками, как крыльями. Не удалось — сильно мешал топор. Затем сила притяжения потянула его к земле, и он с воплем рухнул прямо на спину обалдевшей от такого поворота событий Маньке, сбив ее с ног. Валсидал радостно кинулся сверху. Кобель почувствовал свободу от ненавистной цепи, и его челюсти наконец-то сомкнулись на ноге вампира. Последний взвыл благим матом и взлетел вверх по стволу, нещадно обдирая кору острыми ногтями, только ошметки летели в разные стороны. Наблюдавший происходящее сверху кот завистливо вздохнул.

Пес кинулся было следом за нагло ускользнувшей добычей, но повторить свой подвиг и влезть на дерево не смог, поэтому только щелкал зубастой пастью с досады да захлебывался лаем, поднимая тучу брызг в тщетных попытках допрыгнуть до соблазнительно голой пятки вампира.