Маяк на далеком острове - Жюль Верн
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Перед ними простиралось обширное засушливое плато, где росло только несколько кустов барбариса. На всем протяжении плато, насколько доставал взгляд, не встречалось ни одного дерева. Несколько стай морских птиц, издавая оглушительные крики, летели на юг.
Что касается направления, ведущего к маяку, то определить его оказалось совсем нетрудно.
— Туда! — сказал Васкес.
Рукой он указал на маяк, возвышающийся на оконечности острова.
— Вперед! — скомандовал Дэвис.
И они пошли быстрым шагом. Если им и нужно было принимать меры предосторожности, то только в окрестностях бухточки.
Через полчаса, запыхавшись, друзья остановились. Однако они не ощущали усталости, даже Васкес, которого увлекал за собой Дэвис, словно держа за руку.
Им оставалось преодолеть еще одну милю. Если бы Конгре или кто-нибудь из его людей стоял на галерее маяка, то мог заметить это и поднять тревогу.
Впрочем, при ясном небе даже с этого расстояния галерея хорошо просматривалась. На ней никого не было. Однако один-два пирата могли находиться в вахтенном помещении и сквозь узкие окна, выходившие на все стороны света, обозревать плато от края до края.
Джон Дэвис и Васкес стали пробираться между скалами, хаотично разбросанными тут и там. Они перебегали от одной скалы к другой, прижимаясь к ним, или ползли, пересекая открытое пространство. Последняя миля существенно замедлила темп их движения.
Было около шести часов, когда храбрецы достигли края утеса, возвышавшегося над бухтой. Пользуясь последними отблесками заходящего солнца, они, добравшись до гребня, заглянули вниз.
Заметить их было невозможно, если только кто-нибудь из пиратов не решил бы взобраться на утес. Они оставались невидимыми даже с высоты маяка, поскольку затаились в расселине.
Шхуна, покачиваясь на волнах, стояла на якоре. Мачты и реи наготове — такелаж находился в прекрасном состоянии, — палуба очищена от груза, который пришлось перенести из трюма на время ремонта. Шлюпка привязана за кормовую уключину. Поскольку шхуна не заваливалась на левый борт, значит, ремонтные работы закончились и обе пробоины были заделаны.
— Всё готово, — прошептал Джон Дэвис, еле сдерживая ярость.
— Они ведь могут сняться с якоря в момент отлива, через два-три часа?..
— А мы ничего не можем сделать… Ничего, — повторял Дэвис.
Действительно, плотник Варгас сдержал слово. От поломок не осталось ни малейшего следа. Пиратам хватило двух дней. Они вернули груз на место и закрепили обшивку. «Карканте» могла сниматься с якоря.[154]
Итак, если у Конгре нет веских причин для задержки, команда поднимет якорь около восьми часов, чтобы с отливом отправиться в путь. Через несколько минут после того, как пробьет девять, шхуна обогнет мыс Сан-Хуан, и тогда океан, обеспечивающий свободу, раскинется перед форштевнем «Карканте».
Васкес отчетливо видел в ограде маяка Конгре и Карканте.
Одни пираты еще находились на суше, другие уже поднялись на борт.
Конгре с сообщником беседовали еще четверть часа. Когда разговор закончился и они расстались, Карканте направился к двери подсобного помещения.
— Тихо, — прошептал Васкес. — Он, конечно, хочет подняться на маяк. Совершенно ни к чему, чтобы он нас заметил!
И оба как можно плотнее прижались к скалам.
Карканте, в последний раз поднявшись на галерею маяка, решил, что шхуна отплывет на следующий день утром, когда наступит полная вода, — он хотел понаблюдать за горизонтом и убедиться, что вблизи острова нет ни одного корабля.
Впрочем, ночь обещала быть спокойной. Вечером ветер утих, что было предвестием хорошей погоды.
Едва Карканте поднялся на галерею, как Дэвис и Васкес его увидели. Пират, прижав к глазам подзорную трубу, внимательно осматривал горизонт.
Вдруг Карканте заорал.
— Сторожевик… Сторожевик! — повторял он так громко, что его услышали все.
Конгре и остальные пираты насторожились.
Глава четырнадцатая
СТОРОЖЕВОЙ КОРАБЛЬ «САНТА-ФЕ»
Как описать панику, охватившую театр действий, в который превратился залив? Возглас «Сторожевик… Сторожевик!» раздался, словно гром среди ясного неба, словно смертный приговор, вынесенный отверженным. «Санта-Фе» — это воплощение возмездия, приближавшееся к острову, наказание за многочисленные преступления, от которого никто не мог ускользнуть!
Но не ошибся ли Карканте? Действительно ли судно, приближавшееся к берегу, было сторожевым кораблем аргентинских военно-морских сил? Возможно, оно просто направлялось в пролив Ле-Мер или к мысу Северал, чтобы пройти южнее острова? Неужели корабль шел в залив Эль-Гор?
Как только Конгре услышал крики Карканте, то немедленно ворвался в помещение маяка, стремительно поднялся по лестнице и вбежал на галерею менее чем за две минуты.
— Где корабль?! — воскликнул он.
— Там… На северо-северо-востоке.
— На каком расстоянии?
— В пяти-шести милях.
— Но ведь он не сможет войти в залив до девяти часов?
— Нет.
Конгре взял подзорную трубу и принялся внимательно рассматривать корабль, не произнося ни единого слова.
Не было ни малейших сомнений в том, что это пароход. Даже на таком расстоянии был виден дым, а вскоре появилась возможность разглядеть и корпус.
Ни у Конгре, ни у Карканте не оставалось сомнений в том, что корабль — сторожевик. Десятки раз они видели его во время строительства маяка, когда тот входил в залив или покидал его. К тому же пароход направлялся прямо к острову Эстадос. Если бы капитан намеревался войти в пролив Ле-Мер, то взял бы курс на запад, а не на юго-запад.
— Да, — вымолвил наконец Конгре, — это сторожевой корабль!
— Пусть будет проклят тот, кто задержал нас! — закричал Карканте. — Не будь этих сволочей, мы бы уже плыли по Тихому океану.
— Всё это болтовня, — возразил Конгре. — Нужно решить…
— Что?
— Сниматься с якоря.
— Когда?
— Как только начнется прилив.
— Но тогда сторожевик будет уже на траверзе залива…
— Да… Но он еще не войдет в бухту.
— Почему?
— Потому что не увидит огней маяка в кромешной тьме.
Васкес и Дэвис пришли к такому же заключению, что и предводитель пиратов, и решили не уходить, несмотря на то что их могли заметить с галереи. Разговаривая шепотом, они высказывали те же мысли, что и Конгре. Маяк должен светить, поскольку солнце скрылось за горизонтом. Осмелится ли капитан Лафайате, пусть и хорошо знавший остров, продолжить путь, не увидев лучей прожектора? Не останется ли он на ночь за пределами залива, будучи не в состоянии объяснить себе, почему маяк так и не зажегся? Десятки раз капитан входил в залив Эль-Гор, но всегда днем. Не ориентируясь на спасительный луч, он, конечно, не станет рисковать и не пойдет в окутанный тьмой залив. Впрочем, капитан вполне мог предположить, что на острове произошли какие-то серьезные события, если смотрителей не оказалось на посту.