У истоков культуры святости - Алексей Сидоров

65. Итак, следует остерегаться [страсти] памято–злобия, ибо за ней следуют многие ужасные [пороки]: зависть, печаль, злословие. Хотя они и кажутся малыми, но зло, от них [происходящее], смертоносно. Они подобны легким стрелам врага. И часто бывает, что раны, нанесенные обоюдоострым мечом и большим кинжалом, то есть [грехами] блуда, любостяжания и убийства, исцеляются спасительным лекарством покаяния, а гордость, памятозлобие и злословие, которые кажутся малыми стрелами, вонзившись в наиважнейшие части души, незаметно уничтожают [ее]. Они губят не мощью удара, но нерадением пораженных [этими стрелами]. Ибо, презрев злословие и остальные [так называемые малые страсти], как ничего не значащие, [люди часто] бывают постепенно погуб–ляемы ими[702].

66. Итак, злословие является тяжким и дурным [пороком], но для некоторых людей оно становится пищей и отдохновением. Однако ты не принимай [в уши свои] пустой молвы, чтобы не сделаться вместилищем чужих пороков. Делай душу свою простой. Ведь восприняв зловонную нечистоту речей, ты запятнаешь молитву свою помыслами и возненавидишь без причины тех, кто повстречается [с тобой]. Наслушавшись отвратительных речей от любителей позлословить, ты будешь с подозрением взирать на всех. Это подобно тому, как глаз, постоянно воспринимая [какой–либо] яркий цвет, теряет способность отчетливого представления [всего прочего][703].

67. Поэтому должно хранить и язык, и слух, дабы не говорить и не слушать чего–либо подобного с пристрастием. Ибо написано: «Да не приимеши слуха суетна» (Исх. 23, 1) и «Оклеветающего тай искренняго своего, сего изгонях» (Пс. 100, 5). Псалмопевец также говорит: «Яко да не возглаголют уста моя дел человеческих» (Пс. 16, 4)[704]. А мы [только и делаем, что] болтаем об этих делах человеческих. Должно же и не верить сказываемому, и не осуждать говорящих, но делать и говорить согласно Божиему Писанию, глаголющему: «Аз же яко глух не слышах и яко нем не отверзаяй уст своих» (Пс. 37, 14)[705].

68. Не следует радоваться несчастью человека, даже если он и представляет собой совершенного грешника. Ведь некоторые, видя, [как кого–либо] подвергают бичеванию или сажают в тюрьму, по неведению своему изрекают мирскую поговорку: «Плохо стелящий постель будет мучиться за обедом». Итак, ты, мягко постелившая себе, дерзаешь [думать], будто надлежит тебе отдыхать в жизни [сей]? И что мы сделаем тому, кто говорит: «Случай един праведному и нечестивому» (Екк. 9, 2)? Ибо течение здешней жизни — одно и то же для [всех] нас, хотя и различаемся мы образом жития.

69. Нельзя ненавидеть врагов. Ведь это заповедал нам Господь собственным Своим изречением. Ибо Он говорит: «Любите не только любящих [вас]; ведь то же делают грешники и мытари» (Мф. 5, 46)[706]. Добро не нуждается в искусстве и усилии, чтобы быть привлекательным, ибо само по себе влечет любящих [его]. Однако, чтобы истребить дурное требуется Божественное научение и многий труд. Ведь Царство Небесное принадлежит не пребывающим в [духовном] расслаблении нерадивым, а тем, кто силою восхищает [Его][707].

70. Как не следует ненавидеть врагов, так нельзя избегать нерадивых и ленивых и насмехаться над ними. Некоторые [для оправдания] самих себя приводят такое изречение Писания: «С преподобным преподобен будеши», а «со строптивым развратиши–ся» (Пс. 17, 26–27). Потому, как говорят они, мы избегаем трешников, чтобы не развратиться ими[708]. [На самом деле] таковые [люди] творят, по неведению души, [совершенно] противоположное. Ведь Святой Дух предписывает не развращаться вместе со строптивыми, а исправлять их строптивость. И «развратиться вместе [со строптивым]» означает «привлечь к себе» развращенного, [обратив] его от левого к правому.

71. В жизни людей можно наблюдать три вида склонностей[709]. Первый вид — склонность к крайней порочности; второй — некое среднее состояние, которое тяготеет к обеим [противоположностям]; третий — склонность к величию созерцания, которая не только сосредотачивает душу в самой себе, но и пытается направлять [к тому же созерцанию] оставшихся позади. Люди дурные, тесно общаясь с более худшими, [чем они сами], приумножают свои пороки. Те же, которые пребывают в среднем состоянии, избегают людей распущенных, боясь, как бы опять не быть увлеченными ими [в распутство], ибо они — еще младенцы в добродетелях. А третьи, обладая мужественной волей и сильным духом, живут вместе с [людьми] дурными и общаются с ними, желая спасти их. Поэтому они порицаются внешними и подвергаются осмеянию со стороны тех, которые видят, как они живут вместе с нерадивыми, ибо бранят их, как подобных этим нерадивым. А они, внимая [упрекам] человеческим, словно похвалам, безбоязненно совершают дело Божие. Ибо [Господь] говорит: «Радуйтесь и веселитесь» (Мф. 5, 12), когда всякую ложь будут говорить о вас люди[710]. Делание их подобно [деянием] Владыки, ибо и Господь ел с мытарями, и грешниками. Дух их братолюбив, а не себялюбив. На согрешающих они смотрят как на охваченные пожаром дома и, пренебрегая собственными [жилищами] все силы бросают на то, чтобы спасти эти погибающие чужие дома, терпеливо перенося опаляющий их жар насмешек. А пребывающие в среднем состоянии, когда видят брата, охваченного огнем греха, убегают [от него], боясь, чтобы огонь не перекинулся и на них самих. Что же касается третьего вида людей, то они, уподобляясь злым соседям, еще сильнее разжигают тех, кто объят пламенем, бросая в огонь пожара, словно [горючее] вещество, собственную порочность. Они подобны тем [морякам], которые, завладев наполненным смолой [вражеским] судном[711], поливают его, вместо воды, опять же смолой. Наоборот, противоположные им, то есть люди благие, спасение погибающих считают важнее [спасения] собственного имущества. Таковы признаки истинной любви и таковы хранители чистой любви.

72. Подобно тому, как пороки зависят один от другого, ибо, например, за сребролюбием следует зависть, коварство, клятвопреступление, гнев и памятозлобие, так и противоположные [порокам добродетели] зависят от любви; я имею в виду [следующие добродетели]: кротость, долготерпение, незлобивость и совершенное благо нестяжательность. [Но и наоборот], никому невозможно достичь этой добродетели, то есть любви, если источником ее не будет нестяжательность[712]. Ибо Господь заповедал любовь не к одному человеку, а ко всем людям. Поэтому имеющие [какое–либо состояние] не должны пренебрегать нуждающимися, иначе похитится у них достояние любви. Однако, помочь всем невозможно для человека — это есть дело Божие.

73. [Кто–нибудь] скажет: «Что ты, ничего не имеющий, берешься за милостыню, когда она становится для тебя поводом к стяжанию? Ведь это заповедано людям мирским». [На такие слова можно ответить], что милостыня предписана не столько для того, чтобы напитать бедного, сколько ради любви. Ибо Бог, Который устрояет богатого, питает и нищего. Разве напрасно повелена [нам] милостыня? — Ни в коем случае. Она становится началом любви для тех, кто не ведает [об этой любви]. Как обрезание крайней плоти есть прообраз обрезания сердца[713], так и милостыня становится учительницей любви. А для тех, кому любовь дарована благодатью, милостыня является излишней.

74. Я говорю это не для того, чтобы бросить упрек милостивому, но чтобы явить чистоту нестяжа–тельности. За краткое время ты преуспел в малом, сразу раздав все [имение свое]. Но теперь устремляйся горе, к большему, то есть к любви, и будешь крестоносцем[714]. Ты должен произнести сей глас свободы: «Вот, мы оставили все и последовали за Тобою» (Мф. 19, 27)[715]. Ты удостоился подражать благо–дерзновению языка Апостолов, ибо Петр и Иоанн говорят: «Серебра и золота нет у меня» (Деян. 3, 6). Два языка [у них], но единообразна вера[716].

75. Но и среди мирян милостыня не должна совершаться просто так. Сказано же: «Елей же грешнаго да не намастит главы моея» (Пс. 140, 5). Поэтому творящему милостыню следует иметь образ мыслей, подобный образу мыслей Авраама, и как он творить праведное по праведному. Ведь этот праведник, оказывая гостеприимство, предлагал [странникам] вместе с трапезой и [свою добрую] волю[717]. Ибо, как гласит [Писание], он стоял, прислуживая [им], не желая разделять со слугами награду за гостеприимство[718]. И подлинно подобные Аврааму[719] обретут награду за гостеприимство, даже если и относятся они ко второму разряду. Ведь Господь, создав вселенную, установил в ней двойной чин обитателей. Одним, свято живущим, Он учредил брак ради чадородия, а другим заповедал девство, посредством чистоты жизни делая их равно–ангельными. Первым дал законы, наказания и назидания, а вторым говорит: «Мне отмщение, Я воздам, говорит Господь» (Рим. 12, 19; Втор. 32, 35). Одним говорит: «Возделывай землю» (Быт. 3, 23), а другим: «Не заботьтесь о завтрашнем дне» (Мф. 6, 34). Тем дал закон, а нам через благодать сделал известными заповеди, [постигаемые] с помощью непосредственного узрения [их][720].