Время, вперед! Гвардия будущего (сборник) - Алексей Махров

– Ну, в каком полку служил нужный нам персонаж, мы знаем, – ответил Гарик, – какую позицию занимал этот полк, тоже знаем. Надо только доехать до нужного места.

– А знаешь, Гарик, в этот раз придется идти вслепую. Разведка «глазками» не поможет, – Мишка попытался охладить пыл друга.

– Это почему же? – удивился Игорь.

– Ну, глянем мы в «глазок», и что? Сидит куча солдат в одинаковых гимнастерках. Ни портрета, ни особых примет Ясуловича мы не имеем, а «бейджиков» на груди с фамилией и званием тогда не носили!

– Значит, пойдем ножками, – не унимался Горыныч, – расспросим на месте, кто есть кто!

– Так тебе и позволят по переднему краю с расспросами лазить! – сопротивлялся Мишка. – Прихватят как шпионов!

– Надо придумать подходящую легенду, – сказал я, – да такую, чтобы не вызывала сомнений, а только желание помочь! Можно, например, представиться корреспондентами центральных газет! Ты, Мишка, будешь Борисом Полевым, а ты, Гарик, – Константином Симоновым!

– С такими фамилиями не прокатит! – ответил Игорь. – Это же народное ополчение, масса интеллигентов, кто-нибудь может знать названных тобой в лицо! Но идея с журналистами отличная! Нам действительно будут помогать изо всех сил!

– Только на этот раз я отправлюсь с вами! – категорично заявила доселе молчавшая Мария. – И не вздумайте спорить!

Мы не стали спорить. Подготовка к походу шла по отработанной методике и заняла всего два дня. Я и Гарик занимались оружием и снаряжением, а Мишка и Мария – легендой и документами. Особое внимание уделили изучению текущей обстановки на фронте. Положение войск менялось настолько часто, что для детального отображения позиций и маневров противоборствующих сторон пришлось бы нарисовать несколько десятков карт. Всю эту кипу с успехом заменил нетбук.

Последний день мы целиком уделили освоению на местности. На машине и пешком мы облазили весь район. «Глазками» мы все-таки воспользовались, но, кроме точного расположения нужного нам полка, это средство действительно ничего не дало. К некоторой растерянности привело новое обстоятельство, оказалось, что полк встал на позицию только в ночь с двадцать девятого на тридцатое сентября. В полдень тридцатого танковая группа Гудериана начнет наступление на Орловском направлении. А здесь на рассвете второго октября должен прокатиться чугунный каток группы армий «Центр». Так что на все дело нам отводилось не более двух суток. К тому же ближайшее место, пригодное для скрытой высадки, находилось в пятидесяти километрах от цели. А что такое пятьдесят километров марша в условиях войны, вам скажет любой ветеран.

Но наша решимость была сильнее всего этого.

Ранним утром тридцатого сентября 1941 года, еще затемно мы высадились на шоссе в тридцати километрах западнее Вязьмы. На первый пост советских войск мы наткнулись уже через полчаса. Проверку прошли легко. Документы у нас, как обычно, были «лучше настоящих». Сидевший за рулем Гарик изображал старшину-водителя. Я проходил как старший политрук, репортер «Известий», Мишка числился фотографом той же газеты, младшим политруком. А Мария оказалась артисткой Театра имени Вахтангова, едущей в войска с концертом. Километров через десять мы миновали еще один пост и свернули с шоссе направо, на проселочную дорогу. Вот здесь и начался кошмар.

– Это не дорога, это просто направление! – бормотал сквозь зубы Гарик, вцепившись в руль. Только присутствие Марии удерживало его от более крепких выражений. Мы с черепашьей скоростью тащились по глубоким, залитым жидкой грязью ямам. Если бы не полный привод и постоянно включенная вторая пониженная передача, то машина уже увязла бы по самую крышу. Проехать здесь можно было разве что на танке.

Мощнейший, трехсотсильный дизель с трудом вытащил «Росинанта» на очередной пригорок, и Гарик выключил зажигание.

– Перегрев, – объяснил нам Игорь, словно мы сами не видели горевшую на приборной панели красную лампочку, – даже электровентилятор не справляется!

– Да у нас на каждом колесе по тонне глины, – сказал я, выглянув в окно, – удивительно, что мы вообще еще едем, тут бы даже танк застрял. Сколько мы уже прошли?

– Километров десять, не больше, – взглянув на одометр, ответил Горыныч. – А время – полдень, если так дальше пойдет, то до места мы доберемся только завтра. А ведь нам еще назад возвращаться!

Мишка с задумчивым видом сканировал треки на МР3-плеере. Остановившись наконец на песне «Рамштайна», Бэдмен закурил и сказал:

– А может, назад вернемся, пока не поздно?

– Миша, сейчас до цели меньше, чем назад, – сказала Мария, отрешенно глядя через толстое бронестекло на размокшие поля. Девушку мучила скука. Плетемся и плетемся по грязи. Не так она себе представляла рейд по прифронтовой полосе осенью сорок первого. Но судьба не позволила Машеньке окончательно впасть в апатию. – А что это там летит?

Я машинально взглянул в указанном Марией направлении, и тут же расслабленность как ветром сдуло.

– А это, радость моя, называется «Мессершмитт-109». И хорошо, если он просто на разведке, а вот если он на свободной охоте… То вполне может и бомбу сбросить, а увернуться в этом болоте мы не сможем!

– У нас же броневик! – ляпнула Мария. Ребята негромко рассмеялись, неотрывно глядя на приближающийся самолет. – А вдруг он нас не заметит?

– Да хрена с два он нас не заметит! Мы тут торчим, как гнойный прыщ на заднице! – Гарик перестал стесняться в выражениях. – Серега, а ты «ПЗРК» уложил?

– Да, но только три штуки, – ответил я, открывая дверцу и выбираясь наружу. Ноги ушли в липкое месиво почти по колено. – Эх, пропали мои хромовые сапожки, – бормотал я, пробираясь к багажнику.

Мишка тоже вылез из машины, но сходить на землю не стал, а остался на подножке, глядя на небо:

– Засек, засек он нас, мать его арийскую через три землянки с посвистом и три отбойных молотка ему в жопу!!! Серега, давай быстрее, чего ты возишься!

Я, с трудом открыв заляпанный глиной багажник, достал из тайника тубус с «Иглой» и быстренько привел комплекс в боевое положение. «Мессер», считая легковушку простой добычей, снижался не спеша, по пологой глиссаде. «Не уважает, гад!» – злобно подумал я. Ну, так и я не буду на всяких придурков дорогие ракеты тратить. Спонтанно приняв решение, бросаю «ПЗРК» назад в багажник и извлекаю «ПК». Самолет уже близко, слышен шум двигателя, и я, грохнув сошками по крыше, жму на спусковой крючок, взяв упреждение «на два пальца». Опыта стрельбы по низколетящим целям у меня не было, но мне несказанно повезло. Длинная очередь, скользнув по капоту истребителя, бьет в лобовое стекло фонаря кабины. 70-миллиметровое бронестекло не спасает вражеского аса. Ленту в этот пулемет заправлял лично я, каждый третий патрон – бронебойный. Мне прекрасно видно, как вместе со стеклом разлетается голова летчика. Продолжая заданную мертвым пилотом траекторию, «Мессершмитт» проносится над «Росси», касается земли метрах в ста от нас и, пропахав в мокром грунте приличную полосу, переворачивается и взрывается.

Негромкое «Ура» из салона автомобиля не может заглушить трехэтажного мата Мишки, объясняющего всем окружающим, на каком месте и как он хотел бы видеть таких пижонов, как я.

– Виноват, каюсь, – пытаюсь оправдаться я, – но очень уж захотелось проучить эту заразу. Ну, ты же видел, Миха, как он на нас заходил! Как на полигоне, тля! За людей уже нас не считают, обурели от безнаказанности!

– Все равно ты дурак! А если бы ты промахнулся? Тогда к нам резво пришел бы толстый полярный лис! – ответил Бэдмен. – Горыныч, мотор остыл? Ну, вот и поехали отсюда!

Счистив об подножку пласты грязи с сапог, залезаю в салон, где продолжает наяривать «Рамштайн». «ПК» я теперь держу в ногах, мало ли какие еще развлекалочки может подкинуть окружающая нас действительность.

К вечеру стало ясно, что из графика мы выбились капитально. Решив не испытывать судьбу на ночной дороге, мы заехали в небольшой лесок и разбили бивак. Быстренько установили палатки, накачали компрессором матрасы и завалились спать. Устали мы так, словно всю дорогу тащили машину на собственном горбу.

Встали рано, затемно. Разогрели на газовом примусе нехитрый завтрак. Начавшаяся вчера на юге канонада усилилась. Гудериан ломился к Орлу и Брянску. Завтра полыхнет и здесь, надо поторапливаться. По нашим прикидкам, мы уже должны быть в тылу Резервного фронта. Первый же встреченный пост подтвердил наши предположения. До цели оставалось всего ничего – десять километров. Но дорога за ночь не стала суше. Скорость продвижения по-прежнему была черепашьей.

Где-то через час догнали небольшую колонну пехоты. Человек сто пятьдесят уныло брели по жидкой грязи. Что-то в облике красноармейцев показалось мне странным.

– Мужики, гляньте, – обратился я к друзьям, – все солдаты в сапогах и почти все в фуражках! Что бы это значило?