Заклятый друг (СИ) - Нэн Джойс

От холода идёт пар изо рта. И воздух ощущается колючим на голых локтях.

Где-то там, в глубине лабиринта, сконструированного высокими кустами, звучит песня Энигмы.

Та самая.

Я невольно улыбаюсь воспоминанию.

Ускоряю шаг, чтобы назойливое пение, доносящееся из отеля, не перебивало.

Петляю, шуршу мелкой галькой, трогаю стылые слабые листья.

В самом центре лабиринта, на квадратной площадке, усеянной жёлтыми фонариками, одинокая скамейка на двоих. Над ней увитая листьями арка, и где-то в ней спрятана колонка.

— Такие смешные миски у них были на голове в клипе, помнишь? — Соболева отстёгивает ремешок, что держит туфельку на её голой ноге, золотистой из-за освещения.

Она наклонилась для этого, и волосы упали и закрыли её лицо. Они тоже переливаются золотом.

Даша ставит босую ногу на каменную площадку.

— Помню. И тебя с миской из-под оливье на голове помню, когда ты над Ильёй издевалась.

Мы видели клип на эту песню в кафешке на Байкале, в первый день нашей поездки. Там крутили всякое ретро на большом телике у горшка с толстым фикусом.

Даша сказала, что они поют «Я Татья… Я Татья… Я Татья…на-на-на».

И буквально через несколько секунд к нашему столику подошла женщина очень больших объемов, с агрессивнейшим макияжем, и весьма навеселе. Все даже замерли и замолкли, настолько решительным был у неё вид. Наш щупленький Илья на её фоне и вовсе превратился в кузнечика. Он был особенно напуган, потому что Дина уже десять минут подстёбывала его тем, что эта женщина строит ему глазки.

Мадам положила Илье руку на плечо, буквально вдавив парнишку в стул, и не с первой попытки, пару раз икнув, смогла представиться: «Я Татья… Я Татьяна».

Даша тогда чуть не умерла со смеху. Она честно пыталась сдержаться и поначалу только подрагивала, зажимая рот ладонью и прикрывшись меню. Когда Соболева начала похрюкивать, я нарочито громко стал вести диалог с Лёшей, пока бедный Илья пытался отказаться от приглашения на белый танец. Но когда женщина настояла, что «Мы с тобой сможем не хуже этих, у тебя вон и волосики рыжие» и тыкнула пальцем в экран, где пара из клипа каталась на коньках, Дашино лицо уже превратилось в красный помидор. Я схватил её за руку со словами «Дашка, я совсем забыл!» и потащил вон из кафе. На улице она расхохоталась от души, до хрипотцы, сквозь слёзы. Чуточка упала в сугроб, её пряничные волосы разметались по снегу, и чёлка открыла родимое пятно. Она хохотала и хохотала, минут пять, наверное.

А вечером в нашей гостиной врубила эту песню и вышла с миской на голове, распевая «Я Татья! Я Татья!», и приглашала Илью на танец. Я прислонил к голове тарелку и стал ходить как робот, при этом жестами намекая Илье согласиться на танец. В итоге Дина спасла Илью и стала с ним танцевать, а с Дашей танцевал я. Мы смеялись. А потом она прижалась своей головой в постоянно соскальзывающей миске к моей груди. Смех стих. И на несколько секунд нам просто было приятно молча и медленно двигаться под оканчивающуюся мелодию.

Поскольку Татьяна всё же заполучила Илью, и не только на танец, но и затащила его в свой номер, эта песня стала у нас синонимом достижения цели.

— Было весело тогда, — Даша выпрямляется, шевелит босыми ногами. — Я Татья, я Татья…

— Ты простудишься.

— Всё равно.

— Хотя бы подними ноги на лавочку.

— Нет.

— Я отвернусь.

— Нет.

— Можно смотреть?

— Иди ты!

— Только после тебя.

— Чего?!

— Я имею в виду, после того, как ты обуешься и пойдёшь в отель.

— Там тоска зелёная.

— А здесь наша… А здесь песня, о которой хорошие воспоминания.

— Только не у Ильи.

Мы смеёмся.

Замолкаем.

— Но для нас — да, — выдыхаю в почерневший воздух. — Потанцуй, пожалуйста. Не со мной, просто, — я осмеливаюсь протянуть ей руку.

Видимо, на фоне ностальгии она забылась и рефлекторно потянулась ко мне, но реальность забрала её обратно, и Даша отдёрнула руку.

— Думаю, нам обоим надо немного остыть, — она покачивает головой в такт музыке и начинает тихо подпевать.

— Ок, — стягиваю кеды и носки, оставляю их в шумном гравии и ступаю на каменную площадку. — Холодно, как будто мы и вправду на катке.

— Кому будет легче, если мы оба простудимся?

— Нужно двигаться, тогда ничего не будет. Сейчас, — я вытаскиваю из кармана джинс бумажный чек, наскоро складываю его в подобие пирамиды и ставлю себе на голову.

— Что ты делаешь?

— Помнишь, там был такой, типа робот с треугольной шапочкой. Похож? — я начинаю ходить, изображая робота, шапочка постоянно сваливается, приходится держать её рукой.

— Нет. Я помню только миски.

— У одного точно был треугольник. Давай, Соболева. Двигайся. А так похож? — другой рукой я прикладываю телефон к грудной клетке. И продолжаю двигаться по периметру как робот.

— Да, у них на торсе были какие-то механические штуки, точно. Только включи, чтобы экран светился, — Соболева встаёт.

— На теле у них ничего не светилось, были гирлянды на голове.

— Достаточно с тебя и этой дебильной шапочки, — она выдаёт нервный смешок и делает несколько шагов, ещё не похожих на движение в танце. — Мне надо было остаться той в шортиках, что просто наблюдала, спрятавшись в кустах, — она делает один оборот вокруг своей оси.

— Нет, во-первых, ты не в шортиках, а во-вторых, её потом эти роботы забрали с собой. А я тебя не смогу с собой забрать.

— Ах вот оно как, то есть до отеля ты меня провожать не пойдёшь, — она немного покружилась.

— А ты разве пойдёшь со мной? — я даже замер.

— Не останавливайся, Макс. Мы же танцуем.

Она делает выпад в мою сторону, и снова кружится.

Проводит по волосам так, что они разлетаются. Сгибает одну руку, другой рисует круг.

А я как дебил продолжаю ходить роботом до тех пор, пока не заканчивается песня.

Мы обуваемся. И молча, будто собираемся совершить ошибку, доходим до отеля.

40. Даша

Дыхание Макса задаёт причудливые облака в стылом воздухе. Всегда немом от напряжения перед грозой.

Мы выходим из сада к главной аллее.

Здание отеля словно игрушечное. Стеклянный каркас весь подсвечивается золотым изнутри, и линии между панорамными окнами тонкие как штрихи.

Людей осталось совсем мало, и они, такие стильные в своих костюмах и привлекательные в коктейльных платьях, плывут внутри помещения диковинными рыбками по аквариуму.

У входа, на просторной скамейке между двух шаровидных кустов, Полина и Катя. Сидели молча,