Двор Хаоса - Роджер Желязны

— Понимаю, — прервал его Каин, — прекрасно понимаю. Но тогда я смотрел на ситуацию иначе. А потому решил упрятать Корвина в каземат, чтобы он не мешал мне искать Бранда. Я затаился и слушал по Козырям все ваши разговоры в надежде получить хоть какой-нибудь ключ относительно местонахождения Бранда.

— Именно это папаша и имел в виду, — вспомнил я.

— Что? — удивился Каин.

— Он намекал, что Козыри подслушивают.

— Не понимаю, как он мог догадаться… Я же научился сохранять абсолютную пассивность! Я раскладывал все, какие есть, Козыри, затем легонько касался их, всех по очереди, и ждал. Когда появлялась реакция, я мгновенно переключал все свое внимание на говорящих. А вызывая вас по одному, я даже обнаружил, что иногда могу пробиться в ваши головы — если вы сами не пользуетесь в этот момент Козырями и находитесь в достаточно беззаботном состоянии, а я сам не реагирую, будто меня и нет.

— И все-таки он знал, — повторил я.

— Да, похоже, — согласилась Фиона. — Очень похоже.

Блейз покачал головой.

— А что это ты так интересовался боком Корвина? — спросил подошедший Рэндом. — Откуда бы тебе об этом знать? Разве что…

Каин кивнул, даже не дослушав вопроса. Внизу, на поле, Бенедикт с Джулианом обращались, видимо, к войскам. Благодарят, что ли, за верную службу?.. Однако молчаливый кивок Каина заставил меня мгновенно о них забыть.

— Ты? — прохрипел я. — Так это ты чуть меня не зарезал?

— Попей, Корвин, — сказал Рэндом, подавая мне свою фляжку; я буквально к ней присосался. Жажда мучила меня не знаю уж который час, однако я сделал всего несколько глотков, правда, довольно основательных.

— Ну-ка, — потребовал я, — расскажи поподробнее!

— Хорошо, — пожал плечами Каин. — Кто-кто, а уж ты имеешь право спросить. Когда я прочитал в голове Джулиана, что ты вернул Бранда в Амбер, то окончательно уверился в своих прежних догадках, что вы с Брандом действуете на пару. А значит, вас обоих нужно уничтожить. В ту ночь я пробрался в твои покои при помощи Образа. Я пытался убить тебя, но ты двигался слишком уж шустро и не дал мне повторить попытки — улизнул по Козырю.

— Черт побери, — возмутился я, — как же ты не понимал, что режешь совсем не того, кого надо? Ты же сам говорил, что читаешь наши мысли.

— Не все так просто, — покачал головой Каин. — Я могу подслушать разве что самые поверхностные мысли да реакцию на окружающую обстановку. И то не всегда. И ты не забывай, Корвин, что я слышал твое проклятие. Причем проклятие это сбывалось. Я видел, что вокруг нас происходит, и проникался все большей уверенностью: вас нужно убрать — и тебя, и Бранда, — только тогда остальные смогут вздохнуть спокойно. Я знал, на что способен Бранд, это ясно следовало из всех его действий перед твоим возвращением. Но добраться до него я не мог по милости Джерарда. А потом его сила стала быстро нарастать. Я сделал одну попытку, но из нее ничего не вышло.

— Когда же? — подозрительно прищурился Рэндом.

— Та самая история, в которой обвинили Корвина. Я был в маске на случай если он, как Корвин, смоется. Не хотел, чтобы все узнали, что я еще не изъят из обращения. К нему я проник точно так же, как и к Корвину, — дошел до центра Образа и приказал себя перенести. Я пытался его прикончить, оба мы были ранены, целое море крови, но в конечном итоге Бранд улизнул.

Недавно я связался с Джулианом и выступил вместе с ним в этой битве — уж тут-то без Бранда никак не могло обойтись. Подозревая, что он давно уже не такой, как все мы остальные, я заказал стрелы с серебряными наконечниками. Я хотел убить Бранда мгновенно и не в ближнем бою, а с расстояния. Я потренировался в стрельбе из лука и пошел его искать. И нашел. И убил. Теперь вот все в один голос твердят, что насчет тебя я ошибался, так что одна стрела останется неиспользованной.

— Премного тебе благодарен.

— Пожалуй, я должен перед тобой извиниться.

— Это было бы просто великолепно.

— Пойми, я не сомневался в своей правоте. Все мои действия были направлены на наше общее благо и…

Обещанного извинения я так и не услышал — в этот самый момент Вселенную раскололо пение трубы, продолжительное и оглушительно-громкое, донесшееся словно сразу со всех сторон. Мы замолчали и начали озираться, высматривая источник звука.

— Там! — вскочил Каин.

Его рука указывала на северо-запад. Грозовой фронт разорвался — в том самом месте, где из-под него выходила черная дорога. Призрачный всадник на черном коне, появившийся из прорыва, поднес к губам трубу; вскоре до нас донеслись новые звуки. Через мгновение к первому всаднику присоединились еще две призрачно-бледные фигуры на черных конях; теперь поле недавней битвы оглашали звуки трех труб.

— Что бы это могло быть? — поразился Рэндом.

— Я, пожалуй, знаю, — сказал Блейз.

Фиона кивнула.

— Так что же? — спросил я.

Они не ответили. Всадники опустили трубы и поскакали вперед. За их спинами на черную дорогу выезжали все новые и новые призрачные фигуры.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Я затаил дыхание. И не только я — над полем битвы, над высотами повисла вязкая тишина. Никто не шевелился, все головы были повернуты в сторону процессии. Туда смотрели даже воины Хаоса, взятые нами в плен.

За призрачно-бледными трубачами двигались верхом на белых конях знаменосцы; среди массы знамен попадались и незнакомые. Над головой высокого человека (во всяком случае, он был очень похож на человека), возглавлявшего знаменосцев, развевалось полотнище с изображением Единорога — королевский штандарт Амбера. И снова музыканты, на этот раз — целый оркестр, некоторые из них играли на инструментах, никогда мною не виданных.

Далее выступали длинные колонны рогатых человекообразных существ. Каждый двадцатый, или около того, из этих закованных в легкую броню воинов вздымал над головой огромный факел. На нас катился глухой мерный шум, пробивавшийся, просачивавшийся даже сквозь оглушительное пение труб и звуки оркестра — топот тысяч солдатских ног.

Мы сидели, не шевелясь, утратив счет времени, боясь проронить хоть слово, а воины все шли и шли по черной дороге, под звуки музыки и надсадные вопли труб, с горящими факелами и развернутыми знаменами. Достигнув обрыва, они не остановились, а двинулись дальше, освещая еле различимый, нависший над бездной мост пламенем факелов, еще ярче сверкавших на фоне запредельной тьмы.

Музыка гремела все громче и громче — по мере того как из-за исчерченного молниями занавеса выползали одна за другой нескончаемые колонны, к ней присоединялись все новые и новые голоса. Музыку эту не могли заглушить неуверенные раскаты грома — так же как ветер, трепавший пламя факелов, не в силах был затушить из них хотя бы один.