Рыдания усопших (сборник) - Людвиг Павельчик

Гостья посерьезнела и в задумчивости опустилась на скамеечку старика, что стояла тут же, у стены. Она долго и пристально смотрела на меня, и мне показалось, что в ее взгляде мелькнула жалость. Я присел на свою лежанку и терпеливо ждал. Прошла, казалось, целая вечность, пока я снова услышал ее голос:

Ты знаешь, кто такие зомби?

В смысле психологического программирования? обрадовался я и хотел уж было распространиться на эту тему в силу своих познаний. Однако женщина энергично замахала головой, не позволив мне начать.

Нет! Я имею в виду зомби в их истинном, первоначальном значении!

Ну, знаете ли… Это те, что выходят из могил по ночам и исполняют приказы некроманта?

Вот-вот. Примерно так.

Признаться, я не совсем понимаю… Ведь всем давно известно, что все это – выдумки. Россказни для неразумных детей. Страшилки, знаете ли…

Страшилки, говоришь? Ну, хорошо! Тогда расскажи мне, как ты попал сюда!

Я повторил историю, рассказанную мне стариком – ее отцом, из которой следовало, что я по неосторожности выпал из окна маяка и покалечился.

Покалечился? тихо переспросила женщина. – Ты в самом деле считаешь, что можно упасть на острые камни с такой высоты и… лишь покалечиться? О, мой Бог! Если бы ты мог выходить из подвала днем, мы пошли бы с тобой на ту сторону башни, чтобы ты сам мог все увидеть! С того дня прошло немало дождей, но твои расплескавшиеся мозги все еще прекрасно видны на камнях, а глаза… Да вот, взгляни-ка!

Порывшись у себя под плащом, она протянула мне небольшое зеркальце, вероятно, служащее ей в иное время для поправки макияжа. Когда я взглянул на свое в нем отражение, мир перевернулся: пустыми черными глазницами на меня взирало замотанное в несколько туров гипсового бинта лицо мумии.

Постойте! вскричал я. – Но ведь я мог открывать и закрывать глаза!

Это иллюзия. Чтобы видеть, глаза тебе не нужны.

Лишь тут я заметил, что и крепко замотанный рот мой не раскрывался, когда я говорил.

Тебе не нужны больше никакие органы, продолжала моя гостья. – Ты – плод действия темных сил, результат работы Кудесника.

Кажущийся комок застрял в моем мертвом горле. Я не в силах был вымолвить ни слова.

Вот так-то, дорогой друг Питер! Отец – колдун в изгнании – собрал то месиво, что осталось от тебя, не позволив прожорливым чайкам забрать ничего, кроме внутренностей, и принес сюда. Он сам называл себя Кудесником и был прав – его колдовское мастерство действительно впечатляло! Собрав тебя, что называется, по винтикам, он применил одно из самых сильных своих заклятий – благо, кости черепа удалось склеить! – и сделал из тебя то, что сделал. Зомби! Именно потому ты не мог воспрепятствовать его воле и должен был исполнять его приказы, вставая по ночам. Он испробовал тебя на моем отвратительном муже, которого я ненавидела, тут лицо женщины исказила гримаса отвращения, а после применял тебя для мести своим врагам, которых у него было множество, и их потомкам.

Собравшись с силами, я выдавил-таки из себя несколько лишенных смысла слов:

Но этого… не может быть! Это, знаете ли…

Но это так, мой бедный мертвец! К сожалению, отец не был бессмертным и позавчера скончался, не доведя эксперимент до конца, а управлять зомби может лишь тот, кто его создал. Так что ты теперь бесхозный…

И чем же должен был бы завершиться этот, с позволения сказать, эксперимент?

Похоронами, конечно! Ты отработал бы определенное время и нашел бы покой в могиле, что отец для тебя приготовил! Но никто, кроме него, не может тебя «до конца» умертвить, а он скончался. Твой удел теперь – как ни печально это звучит – обретаться здесь, в этом сыром затхлом подземелье, да выходить ночами на охоту. Мне жаль…

Ну, знаете ли…

Женщина вскинула брови:

Почему ты бесконечно повторяешь это идиотское «знаете ли», точно как мой проклятый братец?

Братец? опешил я, вспомнив кое о чем.

Да-да, мой брат! Буйнопомешанный деградант, бывший у отца «на посылках»! Его даже из университета из-за этого вышвырнули. Историк чертов…

В течении нескольких минут стояла полная тишина. Я собирался с мыслями.

Позвольте… А где сейчас Ваш брат? спросил я самым елейным голосом, на какой был способен.

Моя собеседница замахала руками.

И не надейся! Он тебе ничем не поможет. Этот амбал лишь поставлял отцу трупы да выполнял кое-какие мелкие поручения. Он не сможет снять заклятье, даже если захочет.

Мне повезло – женщина неверно истолковала смысл моего вопроса.

И все же?

Да тут нет никакой тайны! Робин живет сейчас со своей новой подружкой в бунгало неподалеку. Ее муж не то бросил ее, не то просто куда-то уехал, вот наш бабник и воспользовался ситуацией! Но я ведь уже сказала – не имеет никакого смысла с ним разговаривать. Да и как ты себе это представляешь?

Но я представлял.

Приблизившись тяжелой поступью зомби к окутанному темнотой бунгало, я сунул свою загипсованную голову в открытое окошко. «Вид, достойный фильма ужасов!» невесело подумал я.

Убедившись, что голубки в гнездышке, я обошел домишко и, приложившись как следует мертвым плечом, высадил входную дверь.

Раздался дикий визг Клариты, вскочившей с кровати и пытающейся простыней прикрыть свои худосочные мощи.

Крик оборвался, перейдя в предсмертный хрип, и вываленный пунцовый язык женушки вкупе с остекленевшими глазами, в которых застыл ужас, сказали мне, что смерть пришла. Отпустив ее, я обернулся.

Подпрыгнувший до потолка образина, давеча проведший мне лучшую экскурсию по маяку в моей жизни, попытался было спасти свою шкуру, размахивая пудовыми кулаками и выкрикивая глупости. Но времена изменились, и его поползновения вызвали бы лишь мою усмешку, если бы замотанные в гипс покойники умели усмехаться. Его хлипкая гортань с противным хрустом лопнула в моей руке, и туша новоиспеченного мертвеца обмякла, оседая на пол. Для порядка я вырвал ему сердце и гениталии, которые «скормил» валявшейся рядом дохлой его любовнице.

Все закончилось. Но было ли это моей победой?

С чувством исполненного долга я покинул бунгало и направился домой – в подземелье старого заброшенного маяка, где меня создал Кудесник и где мне предстояло прозябать в веках, подкарауливая случайных любителей старины и давая хлеб братии пишущих о мистике журналистов.

12.12.2010

Старуха Петри

В сгущающейся мгле зимнего вечера я проскочил очередной перекресток на опасно заморгавший желтый свет и, посигналив обиженно заурчавшему в ответ красному грузовику, повернул налево. Большинство поворотов в моей жизни были почему-то левыми, и тут уж ничего нельзя было поделать.

Я спешил, так как позвонивший мне двадцать минут назад коллега Брамс слезно просил сменить его пораньше, по причине какой-то там важной встречи, на которую он непременно желал успеть. Я не очень люблю людей заполошных и не умеющих заранее планировать свой день, но коллегиальность в нашей работе дорогого стоит, а посему рассуждать не приходится.