Вардананк - Дереник Демирчян

– Возьмешь гонца и пойдешь к Хосрову. Предупреди его, что спутником ему я назначаю князя Вахевуни, а советником – Кодака.

– Будут еще приказания?

– К подаркам добавишь меч, усыпанный самоцветами, золотой сосуд для омовений и отборные яства. Слугам выдай шелковые плащи, золота и припасов на дорогу.

– А скакунов каких?

– Из сюнийских конюшен.

– Будет исполнено! – отозвался дворецкий, следуя за Васаком.

Васак махнул рукой. Дворецкий удалился, и Васак спустился в сад. День был ясный. Солнце приятно пригревало.

«Так… Только персы, а не армяне?! – с горечью подумал Васак. – Нет, и армяне также! Да, я одинок!.. Меня не любит никто. Нахарары холодны ко мне, иные прямо враждебны; народ непокорен; персидский азарапет Михрнерсэ и продаст и купит всякого, сам Азкерт – необузданный деспот… Что же может изменить это положение?..»

Васак все более и более чувствовал потребность отдаться той заветной, затаенной мысли, которая давно влекла его.

«В корне, в корне надо изменить все это… Надо осуществить то, что задумано!..»

Он прошел через лужайку в виноградник. Увядшие красно-желтые листья рассыпались по земле, как пестрые заплаты. Вдоль глинобитной ограды, на сухом дне арыка лежали мелкие разноцветные камешки, которые занесло сюда поздней весной или летом. Кое-где на сухой прошлогодней траве еще валялись сморщенные и сгнившие яблоки и орехи. Прямо напротив грозно высился Большой Масис. В его бездонных недрах сидит на цепи Артавазд…

Вдали, в глубине долины, тянулся к небесам столб голубого дыма. Из города доносился глухой стук кузнечных молотов и мирный лай псов.

Все вокруг дышало миром… Васак постепенно подпадал под обаяние этой мирной гармонии и опять возвращался к своей мечте.

Придут, придут иные дни! И придут они благодаря ему, Васаку Сюни… Армения подпадет под его власть. Тогда он растопчет всех этих Деншапухов, уничтожит Варазваганов, враждебных кахараров и этих одержимых монахов!.. Страна окрепнет, и тогда останется перед Азкертом он один, неоспоримый марзпан, а затем и царь. Сольются ли в конце концов армяне с персами?.. Едва ли!.. Но важно не это… Страна будет сильной, она подымет голову, и тогда уж ни перс, ни византиец не осмелятся притязать на нее. А что творится теперь? Народ ему не подчиняется, нахарары его не слушают, Варазваган и ему подобные не перестают под него подкапываться!.. Все жаждут его гибели… Все – армяне, персы, Варазваган, Михрнерсэ! Он и жене своей ненавистен, и детям…

Нет, нет – надо смести все препятствия и осуществить свою мечту, надо неуклонно идти к этой великой цели! И это возможно. Нужны лишь ум, терпение, труд, упорство и неумолимость…

Вдали показался Гадишо Хорхоруни в сопровождении дворецкого.

– В добрый час пожаловал, князь! – приветствовал его Васак.

– Но с безрадостным сердцем!.. – возразил Гадишо, спокойно глядя своими умными глазами на Васака.

– Сердце наше вмещает и грусть и радость. Оставим же грусть и предадимся радости!

Васак кинул взгляд на дворецкого, и тот поспешно направился ко дворцу.

Гадишо рассказал о намерении нахараров предложить оборонительный союз Византии, Иверии, агванам и князьям отошедших к Византии армянских областей. Васак призадумался было, но потом сказал:

– Постараемся помешать заключению этого союза…

– Ты прав. Помешать всегда легче, – подумав, согласился Гадишо.

Немного спустя слуги под наблюдением дворецкого поднесли на большом подносе, покрытом расшитой золотом скатертью, изысканные яства и вино. Нахарары уселись на невысоких скамеечках, и Васак разлил вино. Дворецкий и слуги отошли на почтительное расстояние.

– Наши Аршакиды мне вспомнились… Утерянная независимость наша! – молвил Васак. – Бесценный клад мы потеряли, князь!

– Всегда кажется бесценным то, что потеряно! – полушутливо возразил Гадишо.

– Да, как например, здоровье, молодость, возлюбленная… Бери чашу, пью за твое долголетие!

Они осушили чаши, молча поглядели друг другу в глаза и тотчас отвели взоры, умолкли. Молчание не мешало им, они и без слов понимали друг друга.

– Говоришь – армянское царство?.. – повторил с кривой улыбкой Гадишо, задумчиво глядя вдаль. – Да, оно потеряно! И ничего ты тут не поделаешь.

Васак посмотрел ему в глаза и негромко сказал:

– Оно вернется. Это – истина, как истинна эта земля, эти небеса, поля, наш Масис!

– Каким же образом?

– Увидим!.. Об этом я и думаю… Если мы захотим, оно вернется!

– Не знаю я человека, который мог бы что-либо создать в этой стране.

Васак бросил пытливый взгляд на Гадишо и умолк. Его огорчило, что такой рассудительный человек, как Гадишо, потерял надежду.

«Все они – маленькие люди в конце концов…» – подумал он безрадостно, вновь наполняя чаши вином.

– Что ж, выпьем, если так.

Они выпили. Гадишо с горькой улыбкой покачал головой.

– Нет человека! – сказал он. – Нужного человека нет!

– Говоришь, нет?.. – переспросил Васак.

«Есть он, этот человек!» – ответил он сам себе и, стиснув зу бы, впился глазами в собеседника.

Гадишо поднялся и сделал несколько шагов к ограде. Вла дения Васака лежали на небольшой возвышенности, и городски» стены не закрывали горизонта, позволяя видеть всю Айраратскук равнину.

Волнения в столице и селениях Айраратской равнины нашл! отклик и в остальных городах и селах Армении. Слухи, все боле и более волнующие и невероятные, стали доходить до самых отдаленных уголков и горных областей страны. Народ встрепенул ся, сбросил с себя оцепенение. Призыв к защите родины застави; многих задуматься над вопросами свободы, совести, национал! кого самосознания. И народ почувствовал, что в общем, близко: всем деле он представляет собой одно целое. И это движение а мопознания разлилось по всей стране, докатилось до самых о даленных, самых глухих ее уголков.

Народ настороженно ждал, как развернутся события. Среди нахараров наблюдалось необычное оживление.

– Мы попали в течение, и оно унесет нас, хотим мы этого или не хотим… – так однажды сказал Аршавир Аршаруни, когда после отправки ответного послания некоторые из нахараров стали задумываться над вопросом, что будет дальше…

Гадишо Хорхоруни через своих сторонников установил наблюдение за нахарарами, отвергшими требование Азкерта, и стал разрабатывать меры противодействия их начинанию. Однако он совершенно прекратил всякие споры с ними, тем более что в накалившейся обстановке это сделалось прямо-таки опасным; затем он с большей осмотрительностью стал навещать Васака, совершенно замкнувшегося в себе и надевшего маску непроницаемости. Они оба понимали, что поднявшееся движение остановить невозможно и что только тогда, когда оно развернется полностью, можно будет оценить, насколько оно разрушительно.

Сам Вардан, обуреваемый тревогой, окончательно склонился в пользу решительных действий. Ему стало совершенно ясно, что ответное послание царю персидскому вызовет крайне серьезные последствия: поднявшаяся буря не может утихнуть внезапно, она должна разрастись и с яростным гулом пронесется вскоре по всей Армении. Против могущественной державы арийцев встала маленькая страна, и ей предстояло вступить с врагом в роковой поединок, чреватый всякими случайностями и грозными последствиями. Обстановка настоятельно требовала немедленного действия, борьбы, воодушевления…

И Вардан приступил к подготовке войска.

Неизвестно было, когда именно события развернутся. Но нужно было быть готовым во всякую минуту.

Нершапуха Арцруни охватило беспокойство и жажда деятельности. Он часто призывал к себе Атома Гнуни и Артака Мокац, давая им распоряжения. Стало заметно, что нахарары ищут поддержки друг у друга. …На востоке, за покрытыми лесом холмами, начало светать. В бывшем дворце Аршакидов Вардан размеренно ходил взад-вперед по залу, изредка кидая взор в сторону занавеса, скрывавшего дверь: по-видимому, он ждал кого-то.

Он подошел к мраморному столику, на котором лежали свитки пергамента, развернул, перечел – и снова положил на стол.

Дворецкий ввел крепкого на вид старого сепуха, и тот смиренно склонился перед Спарапетом. Вардан ответил на поклон и пригласил вошедшего присесть на мраморную скамью, стоявшую в нескольких шагах от стола. Вошедший твердой поступью подошел, но не сел. Он был высок ростом, седина уже посеребрила его черные волосы. У него было привлекательное энергичное лицо, из-под черных бровей глядели умные глаза.

Вардан сказал сепуху, что назначил его послом в Иверию, и стал обьяснять, какую возлагает на него миссию. Сообщив некоторые сведения о положении в Иверии, Вардан закончил:

– Узнаешь, как они приняли указ Азкерта, что намереваются делать и что уже сделали. Разузнаешь поточнее о взаимоотношениях бдэшха Ашуша и царя. Царь Иверии – наш единомышленник и друг мне. Но следует узнать, как сильно сопротивление бдэшха его намерению восстать против Азкерта. Разведаешь, единодушны ли в этом вопросе иверские князья. Если тебя спросят, заявишь и царю и бдэшху, что армяне решили сопротивляться. Насчет же марзпана скажешь, что он решил подчиниться решению нахараров, духовенства и народа, то есть защищать родину.