Тайна рукописи - Карен Монинг

– Сам он представляется именно так. И окружил себя людьми, которые в это верят.

Бэрронс оглядел меня с ног до головы.

– Прошлой ночью вы выразили желание заранее узнавать о местах, в которые я собираюсь вас отвести, чтобы правильно подобрать стиль. Я сказал вам, что мы отправляемся на готическую вечеринку. Так почему же, мисс Лейн, вы выглядите словно взбесившаяся радуга?

Я пожала плечами, копируя его жест.

– Или бери меня с собой, Бэрронс, или вали сам.

Он решил взять меня с собой. Я в этом и не сомневалась. Есть несколько вещей, без которых не может обойтись хороший охотник. Охотничья собака входит в их число.

МакКейб жил в двадцати минутах езды к северу от города, в доме, показавшемся мне модернистским кошмаром.

Мэллис жил в десяти минутах на юг от Дублина, утопая в якобы истинных обломках прошлого. В Викторианской эпохе, если быть точной, – в тех шестидесяти трех годах, с 1837 по 1901, в течение которых королева Виктория правила Великобританией и называла себя императрицей Индии. Все было выдержано в стиле той эпохи – пышность, бархатные костюмы и драпировки, чувственность и тому подобное буквально затопили этот дом.

Темой ночи у Мэллиса был стимпанк: стиль Викторианской эпохи был разорван, разрезан и раздерган смешанной толпой готов, рокеров и панков – тут я должна признаться, что иногда мне сложно определить, к какому стилю относится та или иная деталь мира Темной Моды. Думаю, чтобы понять его, им нужно проникнуться.

Мы вышли из «порше», и навстречу нам шагнул Невидимый Носорог, исполняющий роль привратника, чьи чары призваны были изображать дед-панк как он есть. По сравнению с Носорогом я действительно напоминала взбесившуюся радугу.

Логово Мэллиса представляло собой огромное, хаотичное нагромождение камня и кирпича, являющее собой смесь различных стилей Викторианской архитектуры, – в общем и целом его особняк сильно походил на готический домик семейки Адамсов, с разнообразными башенками и портиками, коваными металлическими перилами и решетками, окнами в нишах, карнизами с таким количеством украшений и накладок, что они скорее утомляли взгляд, чем радовали душу.

Четыре высоких этажа казались невероятно неустойчивыми, остроконечная крыша, утопающая своими многочисленными башенками в ночном небе, похоже, была воплощением чьего-то каприза – единственным ее достоинством было то, что вор, ступив на крутой скат, живым с нее не слезет. Деревья с высохшими ветвями, которые давно нуждались в подрезке, царапали черепицу, звук неприятно напоминал скрежет ногтей по дубовой крышке гроба.

Дом занимал не менее акра земли, так что я не удивилась бы, узнав, что внутри находятся шестьдесят или семьдесят комнат. В высоких окнах верхнего этажа мерцал свет, вспышки, видимо, сопровождали быструю, заводную музыку. На первых этажах обстановка была иной – черные и красные свечи приглушенно мерцали, музыка была тихой, задумчивой и чувственной.

Бэрронс хорошо описал мне то, что ожидало нас в этом доме. Мэллис был рожден под именем Джон Джонстон Младший в семье богатых выходцев из Британии. Когда Джонстоны-старшие погибли в подозрительной автокатастрофе, оставив младшенькому наследство в несколько сот миллионов долларов, Джей Джей Джуниор не стал заниматься финансовой империей отца, распродал компанию за компанией и ликвидировал все активы. Он легально сменил свое труднопроизносимое, но вполне обычное имя на романтичное Мэллис, окружил себя рафинированным стимпанком и презентовал готическому сообществу свою персону в качестве нового не-мертвого.

Спустя несколько лет сотни миллионов долларов создали вокруг него круг рьяно верующих в его вампирскую природу, к клубу присоединилась немалая группа поклонников, и имя Мэллис стало почти синонимом имени Лестат[18].

Бэрронс никогда не встречался с Мэллисом лицом к лицу, но пару раз видел его в известных ночных клубах. В основном их интересы пересекались в сфере бизнеса, поэтому Иерихон многое знал о его поисках и приобретениях.

– Он охотится за многими артефактами, за которыми охочусь и я, – сказал мне Бэрронс. – В последний раз Мэллис попытался перебить мою цену на эксклюзивном интернет-аукционе, – богатый коллекционер, Лукан Тревейн, внезапно исчез, и спустя всего несколько дней большая часть его коллекции оказалась на черном рынке. Я связался с хакером, который в решающий момент заморозил компьютерную сеть Мэллиса. – Темные глаза заблестели, Бэрронс улыбнулся, словно хищник, смакующий воспоминание о заветном убийстве.

Однако его улыбка исчезла, когда он продолжил:

– К сожалению, в коллекции Тревейна уже не было вещей, которые я надеялся обнаружить. Кто-то опередил меня. Но, в любом случае, Мэллис изучал «Синсар Дабх» задолго до смерти своего отца. Джонстон-старший буквально купался в артефактах, и было много шума в мире антикваров, когда фотокопии страниц, которые все полагали мифическими, – как же, смешно думать, что такая книга существует, – всплыли на черном рынке. Я не знаю, сколько комплектов фотокопий вышло в свет, но твердо уверен, что Мэллис видел эти страницы. С тех пор этот не-мертвый хрен вечно путается у меня под ногами.

Судя по тону, каким Бэрронс произнес «не-мертвый хрен», он явно желал Мэллису смерти и его ничуть не смущало мнимое бессмертие соперника.

– Ты не думаешь, что он вампир, – тихо сказала я, пока мы шагали из комнаты в комнату, мимо людей с застывшими взглядами. Гости расположились на бархатных диванах с низкими спинками, на обитых атласом стульях и просто на полу, причем не все из них были одеты. Мы искали вход в подвальное помещение, в котором, если верить расслабленно-малоподвижной готской девушке с застывшим взглядом, находился «Мастер». Я пыталась не замечать ритмичных движений, стонов и вздохов, доносившихся с пола, и старалась не споткнуться о полуобнаженные клубки тел, катавшиеся по полу.

Бэрронс тихо, невесело хохотнул:

– Даже если Мэллис и вампир, ничто не мешает утопить его в святой воде, вырвать клыки, оторвать яйца, содрать с него кожу, забить кол в задницу и положить загорать на солнышке.

Потом он помолчал минуту и спросил:

– Чувствуете что-нибудь, мисс Лейн?

Я понимала, что Иерихон говорит не о моем смущении при виде того, через что я только что переступила, поэтому покачала головой.

Мы прошли мимо еще полудюжины Невидимых, пока не приблизились к входу в полуподвал. Смешавшись с толпой белокожих, покрытых пирсингом и цепями, щеголявших черной помадой и маникюром готов, Темные эльфы, как всегда, напускали на себя чары и вытворяли со своими жертвами такое, что я не могла на это смотреть. Хоть они и не были так уродливы, как Серый Человек и Многоротая Тварь, я начала думать, что нет такого понятия как привлекательный Невидимый.