Змеиный лицей - Дмитрий Ласточкин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Простите! — я шмыгнул к портному и схватил его за руку, вызвав целую очередь недовольных взглядов сестёр.
— Да-да? — он посмотрела на меня внимательно из-под кустистых бровей. Вообще это был прям классический портной — среднего роста, щуплый, уже с сединой, с усами и роскошными бровями. Штаны, белая рубашка, свитер поверх неё, а на шее висел желтенький «метр».
— Знаете, дело в том, что за неделю или полторы перед балом у меня может случиться линька. И я вытянусь сантиметров на пятнадцать-двадцать. Вы можете сделать платье с учётом этого?
— Хм, на пятнадцать-двадцать сантиметров? — мужчина оглядел меня профессиональным взглядом. — А в ширину?
— Где-то сантиметр.
— Не обещаю, но постараюсь, чтоб платье смотрелось на вас прекрасно в любом случае. — кивнул портной и ушел в какую-то подсобку, из которой вылезал только для «финального обмера» меня и кузин.
— Мы же тебе сказали — ни с кем не общаться! — прошипела мне в ухо Ксения и слегка пнула своим хвостом мой. — Так что закрой рот и слушайся нас!
Я промолчал. Пошла ты, дура! Это важное дело! И вообще, что хочу — то и буду делать! Хотя бы постараюсь.
Я думал, что после ателье мы вернёмся домой, и так там не меньше пяти часов провели, пока всех обмеряли-обсмотрели и булавками утыкали. Но это ещё было не всё. Из ателье мы поехали в ювелирку, где мне прикупили серебряное колье с мелкими сапфирами, под цвет глаз, и парочку серебряных же колец и браслет. Чтоб я «не выглядела, как бомжиха, что случайно залезла на бал через окно». На это ещё ушло часа два, потому что кузины торчали у витрин, выбирая, что они попросят у родителей купить им, а мне выбрали всё за последние минут десять. А из ювелирки поехали в какой-то модный магазин белья, мне почему-то нужен был бюстгальтер! Тут я уже смирился, лёг у входа на диванчик и продрых там часа три, пока меня не выдернули в примерочную. Там быстро подобрали четыре сиськодержателя — два белых и два чёрных, и только после этого все решили поехать… нет, не домой! В кафе, пообедать и попить чая. На это ушло ещё с час. Надо ли говорить, что я сидел за отдельным столиком?
В общем, когда мы уже в сумерках добрались до поместья, я с хвоста валился от усталости, а кузины хоть бы хны, цвели и пахли, расползаясь по своим комнатам с пакетами в руках слуг.
— Госпожа, вас попросила прийти к себе Мария Ивановна. — огорошил меня новостью Алексей, когда я отдал ему свои пакеты.
— А бабка не сказала, чего хочет?
— Мария Ивановна со мной этим не поделилась. Н опросила вас подойти сразу, как приедете — ей надо будет уехать.
— Ладно, отнесём и проводишь к ней.
Бабка ждала меня в своём кабинете, стоя у окна и смотря куда-то вдаль. При моём появлении она повернулась, улеглась на пуфик за столом, а мне предложила устроиться на другом перед ней.
— Здравствуй бабушка.
— Не бабушка, а Мария Ивановна! — привычно ответила она, нахмурившись.
— Здравствуй, бабушка Мария Ивановна. — послушно повторил я.
— А! — она махнула рукой, будто понимая всю безнадёжность борьбы. — Неважно. Твои сёстры не дали тебе сегодня разгуляться в твоём стремлении всё разрушать?
— Нет. — я не стал уточнять, что у меня такого стремления нет.
— Это хорошо. Вот, возьми. — она протянула мне какой-то листок с записанным… аккаунтом?
— Это что?
— Раз в неделю будешь через мессенджер связываться с учителем по этикету, который проинструктирует тебя и научит, как вести себя на балу. На твоё благоразумие у меня надежды нет, так что просто следуй его урокам! Поняла?
— Да.
— Мне рассказали, что ты там в кого-то влюбилась в этой своей академии…
— Это всё враньё!
-… Так вот даже не думай кого-то приглашать на бал. Ты туда пойдёшь с Артуром. — не обратила внимания на мои слова бабка.
— Артуром? А это кто?
— Очень перспективный мальчик из младшей ветви. У него очень, очень хорошие задатки стать серьёзным политиком, но из-за того, что он из боковой семьи и ещё никак не выделился, приглашение ему не пришло. Так что ты проведёшь его на бал. Поняла?
— Поняла.
— Можешь с ним не общаться даже, твоё дело просто провести его туда.
— Ясно.
— Это, кстати, будет твоим делом и на другие балы — проводить нужных родовичей на них. Так что на другие года тоже никого не приглашай. И, мало ли, вдруг кто-то из них даже выберет тебя его женой?
— Я вообще не собираюсь замуж выходить! Мне они не нужны! — я насупился и сложил руки в замок на груди. Были бы ноги, я бы и их скрестил. А так только непроизвольно стал стучать кончиком хвоста по пуфику. Замуж они меня выдать вздумали! Извращенцы!
— Ты, похоже, кое чего не понимаешь, внучка. — почти ласково посмотрела на меня бабка. — Тебя никто не спрашивает, хочешь ты чего-то или нет, есть только то, что ты должна сделать.
— С чего это я должна это делать⁈
— А с того, маленькая, что семья вкладывается в тебя. И ждёт соответствующей отдачи. Сколько, ты думаешь, стоит твоё обучение в Академии? Тридцать тысяч форинтов в год! В лицее в том числе. Лизка оплатила это всё и из своего кармана, но и в благотворительный фонд Румянцевых тоже залезла. То платье, что на тебе сейчас, стоит не меньше тысячи форинтов — а сколько их у тебя? Охрана, которая к тебе приставлена, с личный автомобилем. Всё, что у тебя есть, кроме этой дешевенькой попоны, куплено за наши деньги, за деньги Румянцевых. За пять лет твоего обучения в тебя будет вложено около двухсот или двухсот пятидесяти тысяч! А теперь ты мне говоришь, что ты ничего нам не должна?
— Я этого не просила. Мне и у Смирновых было неплохо!
— Да, не просила. Но это есть, потому что в тебе течёт наша кровь, хочешь ты этого или нет. Мы тоже не хотели бы такого, но такова реальность. Как только ты вылезла из канализации, то каждым своим поступком приближала своё признание Румянцевой. И разу уж тебя признали, то семья должна позаботиться о тебе, это вопрос престижа. Румянцева-бомжиха не самым лучшим образом сказалась бы на репутации.
— Но я не хочу выходить замуж! Хотя бы не за нелюбимого! — я уже понимал, что бабку не переубедить, но хоть как-то отсрочить. Мне было откровенно страшно представлять своё будущее, когда какой-нибудь серпент… тьфу, не хочу представлять!
— А ты думаешь, твоя мать хотела выходить за Ричарда? Нет. Но она понимала, что это нужно семье.
— Но ведь Роман же наплевал на это всё и носится по миру.
— Роман — мужчина. Он не может откладывать яйца. Это только наша, женская особенность. Поэтому он может свалить из семьи. А вот ты не можешь. Нам нужны дети, много новых сильных детей. Увы, твоя кровь не так чиста, как хотелось бы, но третье-четвёртое поколение уже будет вполне сносным. Так что следующие лет пятьдесят-семьдесят после выпуска из Академии ты будешь занята только одним — откладыванием яиц. Тринадцать-пятнадцать кладок, мы ожидаем этого.
— Это нечестно! — я сжал руки в кулаки, в ярости от таких перспектив. Почему, ну почему всё получилось именно так⁈
— Жизнь не честна, внучка, смирись с этим. Я тоже в своё время хотела исследовать архипелаги в океане, а не выходить за твоего деда. Но теперь я даже довольно, что так произошло. И ты тоже будешь довольна. Лет через сто. И чем раньше ты с таким положением дел смиришься, тем лучше. Всё, иди.
Я еле выполз из её кабинета, так был разбит этими новостями. Пятнадцать кладок! Да я и одной-то не хочу делать! Что делать⁈ Что, чёрт побери, делать⁈ Я не хочу оставаться в этом семействе! Пусть размножаются без меня!
Но, конечно, в таком взбудораженном состоянии мозги ничего дельно выдать не могли. Кроме как опять сбежать в канализацию. Но ведь и там найдут, сил хватит. А потом на цепь посадят, чтоб больше не сбегал.
Вызвал машину, чтоб ехать обратно в Академию, и написал записку. Хоть так душу отведу.
— Возьми. — я отдал записку Алексею в руки, когда он провожал меня к машине. — Отдашь сейчас же моей кузине Ксении лично в руки. Понял?
— Конечно, госпожа, так и сделаю.
— Хорошо.
