«На суше и на море» - 65. Фантастика - Герман Чижевский

— Непонятно, — сказал Тот, — о какой упавшей с неба звезде идет здесь речь. Они, наверное, исправляли повреждение сломавшейся железной птицы, и в этот момент она взорвалась.

— Я тоже так думаю, — согласилась Та. — А где этот остров, ты знаешь, Раннаи?

— Он погрузился в волны Великого Зеленого моря, и его больше нет. У наших жрецов есть тайные записки о каких-то людях, упавших с неба, но они никому не показывают их. Они думают, что это может принести вред религии и их могуществу…

Прошло несколько дней.

По приказу Эйе из Мемфиса привезли заморских танцовщиц, и они развлекали юную царицу. Под звуки флейт, труб, тамбуринов и барабанов гибкие, как змеи, девушки исполняли незнакомые танцы, перемежая их акробатическими номерами. Анхесенпаатон хлопала в ладоши и весело смеялась.

Среди окружавших ее женщин фараон увидел незнакомую девушку. Ее черные волосы, припудренные фиолетовым порошком, были уложены в высокую прическу. Золотые браслеты на ногах соединяла короткая цепочка — символ девственности у дочерей знатных финикийцев. Темные, подведенные глаза внимательно глядели на Тутанхамона.

— Кто это? — спросил фараон.

— Анат, дочь правителя Угарита, подаренная тебе финикийскими послами.

Когда танцовщицы удалились, Анат мелкими шажками вышла на середину комнаты. В руках она держала маленький эбеновый музыкальный инструмент. Глядя на фараона, она запела. Слова были непонятны, но мелодия волновала.

— Что она поет? — спросил Тутанхамон.

— Гимн Иштар, богине любви.

— Они всегда ходят со связанными ногами? — полюбопытствовала Анхесенпаатон.

— Цепочку разрывают, когда девушка становится женщиной.

Взглянув на мужа, Анхесенпаатон спросила:

— Что ты думаешь делать с Анат? Она станет рабыней?

— Нет.

— Тогда отправь ее обратно к отцу в Угарит, — ревниво предложила царица.

— Мы нанесем ему жестокую обиду.

— Так что же делать?

— Ничего. Пусть поет гимны своей Иштар, — улыбнулся фараон.

Когда присутствующие разошлись, к фараону подошел Кагабу.

— Я принес тебе последний свиток, — сказал он. — Ты не забыл, повелитель, что завтра заседание Совета. Чтобы предотвратить или смягчить удар, который, я чувствую, жрецы собираются тебе нанести, скажи, что ты дашь средства на постройку храма Амона в Фивах. — Ты должен это сделать, если хочешь, чтобы все обошлось благополучно. Тебе надо заботиться об Анхесенпаатон, об отце, о Раннаи.

— Хорошо, Кагабу, я подумаю.

— Так поступал в затруднительных случаях твой дед, Аменхотеп III, и потому жил тихо и спокойно.

— Кагабу, что мне делать с Анат? Она живет во дворце, и Анхесенпаатон этим недовольна.

— Отдай ее своей приемной матери Раннаи.

Вечером, когда зажгли светильники, Тутанхамон и Анхесенпаатон развернули свиток, принесенный Кагабу.

… Вернулся из похода военачальник, по имени Ром. Он отличался не столько храбростью, сколько хитростью и вероломством. Зная, что он любит Раннаи и хочет на ней жениться, жрецы решили использовать его для своих замыслов.

Проведав о том, что Тот собирается показать фараону, как летает железная птица, Ром по наущению жрецов решил помешать ей вернуться на землю. Пробравшись ночью к железной птице, он забрался в нее, но один из воинов, охранявших птицу, заметил это и сообщил во дворец. Рома схватили и заключили под стражу, но он клялся, что хотел только посмотреть, что у птицы внутри, ничего не трогал там. Тоту ничего об этом не сказали, чтобы не расстраивать его.

Наступил день, назначенный для полета. Вместе с Тотом поехали фараон, наследник с Дочерью Неба и Раннаи, собиравшаяся вскоре подарить Сыну Неба ребенка. За ними следовали жрецы, придворные и телохранители.

Когда Тот вошел в птицу и затворился в ней, Дочь Неба повелела, чтобы все отошли подальше, легли на песок и крепко зажмурили глаза.

— А кто встанет и будет смотреть, — сказала она, — того поразит смерть!

Что-то зашипело, зашумело внутри птицы, блеснуло яркое пламя, такое яркое, что его увидели все, хотя глаза их были закрыты, и дрогнула земля. А когда шум затих, птицы уже не было.

Вдруг Дочь Неба громко вскрикнула и побежала к колеснице:

— Скорее, скорее! — торопила она. — С Тотом случилось несчастье, его птица загорелась, она падает…

Погнали лошадей во весь дух, но птицы нигде не было видно. Долго мчались они, пока кони не упали в изнеможении. Переменили лошадей и снова помчались.

Много дней скакали Дочь Неба и рыдающая Раннаи, пока не добрались до берега Великого Зеленого моря. Рыбаки, жившие на берегу, видели, как горящая железная птица упала в волны и как вода закипела вокруг. И поднялся огромный водяной столб, и задрожала земля от сильного грома.

Долго ходили по берегу моря осиротевшие сестра и жена Сына Неба, проливая горькие слезы, а рыбаки рассказывали, как из горящей птицы выскочило что-то объятое пламенем и полетело над морем. К вечеру на берег выбросило волнами великое множество уснувшей рыбы. Великое Зеленое море стало превращаться в красное…[17]

Когда стало известно о гибели Тота, вспомнили Рома и стали обвинять его в разразившейся катастрофе. Слухи дошли до Раннаи и Дочери Неба. И повелела Дочь Неба привести к ней Рома.

В большом дворцовом зале в присутствии фараона, наследника и всех придворных Ром держал ответ. Он повинился в том, что испортил железную птицу по наущению жрецов. Когда он умолк, Дочь Неба встала и гневно сказала:

— Ты виновен в смерти моего брата и супруга Раннаи, и нет тебе прощения. Ужели ты не представлял себе, каких трудов нам стоило добраться к вам? Ты отнял жизнь не только у брата, но и у меня, потому что теперь я не смогу вернуться на родину. И я знаю, что тоска убьет меня.

Ты нанес вред всем людям. Ты порвал ту нить, которую мы с таким трудом протянули между нашим и вашим мирами. Только безумец мог это сделать. Тех же, кто толкнул тебя на этот варварский поступок и теперь трусливо прячется за чужими спинами, ждет бесславное будущее. Они заставят вас забыть наши имена, уничтожат записи того, что мы говорили, но никогда не сотрут из памяти народа воспоминаний о посещении Земли Небесными Посланцами. И люди будут стремиться к нам, потому что не в мрачных храмах, а в просторах Вселенной их ждут истинные знания и подлинное счастье. Настанет время, когда и к нам прилетят жители Земли. Но это будут не жрецы, не прислужники богов, а простые смертные, которым мы скажем от чистого сердца: «Добро пожаловать, дорогие собратья по разуму!»

— Пообещай мне, великий фараон, — обратилась Дочь Неба к владыке Египта, — и ты, мой милый супруг, выполнить мою последнюю волю. Чувствую я, что недолго осталось мне жить. Пусть муж возьмет к себе в дом Раннаи, он когда-то любил ее, и после моей смерти назовет ее супругой. Вместе со своими детьми она воспитает и моего сына. Похороните меня так, чтобы в усыпальнице моей было, как внутри железной птицы, чтобы казалось, будто я снова лечу с милым братом.