Частные случаи - Гаянэ Павловна Абаджан

Толик в своей жизни уже столько раз наводил порядок, но каждый раз им же самим всё сметалось. И дальше — совсем новое здание, кирпичик за кирпичиком, обязательно совсем в другом месте, в другое время…

Может настал момент ещё одного строительства? Тогда понятно: падающий балкон сметает все долги, и Толик — свободен от всех, кого наделал и привязал к себе. И потом хоть лети к другим мирам в заморозке на сотни лет — в космос, ему ведь больше не надо будет никого контролировать.

Толик попытался помассажировать зажатые мышцы затылка: "Не знаю. Надо думать". Тик-тик-тик… Выключите, выключите эти часы! Толик подскочил и вытащил батарейку из самолично им же недавно привезённых из Шанхая стенных "под старину" часов. Не тикать!

Он сел обратно в кресло, потом опять встал и вообще снял часы со стены. Стена должна быть чистая. Пустая стена должна быть. Без этих дурацких бирюлек. Жена молча покосилась: "Сам повесил/ сам снял", а дочки даже не заметили, они смотрели новый мульт и стенные часы их не интересовали вовсе.

Толик принялся листать объявления, он пойдёт к врачу — порядок и контроль нельзя упускать. Вот! Попробует к этому. Он набрал номер…

== Жена ==

Вероника краем глаза следила за манипуляциями мужа. Толик! Что опять не так? Ему нужен контроль и прямые команды. Без всяких сю-сю. Он так привык, не зря мореходку окончил. Но по правде он от горшка такой. Мамаша его бешеная так с ним отрывистыми командами и общалась. Так что "с молоком матери" что называется. Вероника долго шла к тому, чтоб это понять. Она бы и не поняла, если бы не книги. Читала, читала, искала. А что-то надо же было делать.

Свекровь и доныне ему мозг проедает. Что он только ни делал, чтоб всё наладить — он не понимает, что иногда решения нет. Просто его нет. Принять, понять, отпустить. А он всё туда картоху таскает, чтоб Вероника потом за ней через неделю заезжала: "Заберите свою картошку! Она мне тут гниёт и воняет. И ничего мне от вас не нужно. Вы все воры!"

Только немецкая натура Вероники смогла устоять и выстроить для себя и девочек единственно правильный бастион со свекровью: спокойствие, ровное как штиль отстранённое спокойствие.

И когда Толик у них во дворе своей маме флигель полтораэтажный строил, то Вероника и глазом не моргнула, хоть понимала, насколько свекровь инородна им всем, даже младшенькой — совсем тогда малышке.

С одной стороны мать вроде бы холодна и не эмоциональна, но с другой — развестись с мужем через сорок лет брака и пойти жить в свою однокомнатную хрущёвку на свою нищенскую бухгалтерскую пенсию… И почему? Он видите ли вор и мошенник, и выносить такое соседство она не намерена. Раньше бы в таких случаях в монахи постригались, а теперь — в хрущёвку уходят.

Вот и сына мордует с этими продуктами: он их — лучшие ей из своего магазина завозит, а она строго через неделю к ним домой всё обратно нетронутым притаскивает: "Заберите. Мне от вас ничего не надо".

Так что и во флигеле мамашка не задержалась, ровно через тот же дежурный интервал — неделю уже грузила монатки в машину к старшенькому любимцу, чтоб обратно на свой наблюдательный пункт на пятом этаже хрущёвки водвориться. Стоило ли Толику этот дом тут строить чтоб напоследок услышать: "Я с вами ворюгами и тварями жить не могу"? Что ж, у каждого свой путь познания, значит ему это было необходимо.

Напоследок бабушка ещё и на их девочек напала, что они не пойми какими растут. И нашла к чему же прицепиться: надо какое дело — не знают слова "озимые". Ну, не знают, нафиг бы оно им — невестам пригодилось? Чай не за тракториста их замуж планируем. Не зря же Толик на них уже сейчас два участка в Карпатах оформил, точно не под озимые. Колотится Толик за своих девочек, не то что свекровь за него — в пятнадцать лет сбагрила на другой конец планеты за восемь тысяч км во Владивосток и справилась: "Сам захотел!" Мало ли что пацан надумает. Вот и Толик два года по морям походил и на том точку поставил, даже фоток от его великой деткой цели не сыщешь.

Это свекрухина натура мозги рвущая: с одной стороны: "и денег ваших грязных не возьму", а с другой: "а вот соседке сын вчера уже картошки на зиму завёз". И как это всё можно осмысленно выдержать? Только со спокойствием.

Лучше о старухе вообще не вспоминать. Но как тут свекровь не вспомнишь, если от неё Толик столько терпит, и всё новое ищет, как же сделать, чтоб правильно. Да, никак. Просто не хотела она этого сына, вот и весь квест. Старшего хотела, для себя рожала, всю жизнь любит, и хоть что тот вычудит — любить будет. Он для неё всегда самый правильный и умный. Пусть со своими двумя высшими по деревне таксует, но в её глазах он — академик.

А этого — через семь лет, кто знает при каких обстоятельствах… И пусть отец ему гроша на начало бизнеса не дал, Толик сам всё с нуля построил, а с мореходкой своей он для неё — неуч, пусть хоть что сделает — не такой.

Семья там такая, что никакой правды не добьёшься, историю точно не напишешь. Вот Толик даже не слышал как его родители познакомились. Ничего он про них не знает.

Вообще, что не повезло Веронике со свёкрами, то не повезло. И не дело в том, что она сама им сразу не понравилась — слишком нищая, невзрачно одетая сухая немка, слишком ниоткуда.

Откуда в девяностых в их городке взрачно одетым, да пышущим соком красоткам взяться? Они тогда все по центрам и за границу умотали. А дело в том, что они — Толины родители сами себе кривые схемы мироздания выстроили, и ребёнка в этой кривой матрице вырастили. И он на этой кривой земле свой фундамент укрепляет, а тот проседает в разных местах. Вот от этого у их сына голова лопается.

Ничего никуда из его детства не выветрилось, варилось и дозревало. И вот теперь её муж Толик смыкает местную газету, ищет кудесника по объявлению, который всё ему в голове поправит. Но кудесники эти — только по их