Штаб армейский, штаб фронтовой - Семен Иванов

- Мы вынуждены были сразу же отправить ее на автомашинах в район местечка Старые Дороги для совместных действий с мехкорпусом генерала Никитина. Она уже в соприкосновении с противником, но связь с ней по радио поддерживается.

- Полностью отменить этот приказ,- сказал Филатов,- я не могу. Но вы немедленно радируйте комбригу, чтобы в случае, если окажется в окружении, пробивался к главным силам.

Позже стало известно, что совместного удара у бригады полковника А. Ф. Левашова с корпусом А. Г. Никитина не получилось - слишком измотаны и обескровлены предыдущими боями были никитинцы. Десантники же прорвались в тыл врага, нанесли ему урон, а затем, выполняя приказ, пробились к главным силам в полосе 21-й армии.

Из дальнейшего разговора с Алексеем Семеновичем Жидовым выяснилось, что он прибыл из Среднеазиатского военного округа, где командовал 21-й Туркестанской горнокавалерийской дивизией. Вся его более чем двадцатилетняя предшествующая служба прошла в кавалерии, поэтому о десантных войсках он знал лишь понаслышке и даже с парашютом никогда не прыгал.

- А с действиями пехоты в обороне вы знакомы? - последовал вопрос Филатова.

- Конечно,- заверил комкор.

- Тогда все в порядке,- сказал Петр Михайлович,- прыгать с парашютом нам с вами в ближайшее время не придется, самолетов-то практически нет. - А куда же мне тогда девать парашюты? Ведь я их принял несколько тысяч, и они стоят громадных денег,- озабоченно осведомился наш собеседник.

- Найдите возможность отправить их фронтовым интендантам, они на станции Чаусы, близ Могилева.

Эта заключительная часть разговора заметно приободрила Алексея Семеновича, и он четко доложил, что направление Березино, Могилев прикрывается 7-й воздушно-десантной бригадой полковника М. Ф. Тихонова, один батальон которой выдвинут на западный берег Березины и закрепился по обе стороны шоссе Минск Могилев. Тут же было решено подготовить мост через реку к взрыву, но не взрывать его до последней возможности.

- 8-й воздушно-десантной бригаде подполковника Онуфриева,- продолжал командир корпуса,- приказано закрепиться в устье реки Свислочь, удерживать там переправу и одноименный поселок, чтобы не допустить прорыва противника к Могилеву и с этого направления. К расположению бригады уже выходят отдельные группы вражеских танков.

Услышав это, Филатов тут же решил ехать в Свислочь, а командиру корпуса приказал принять самые решительные меры для обороны Березино.

Когда мы прибыли в Свислочь, то убедились, что десантники действовали уверенно. После быстрого броска они развернулись, взяв мост под перекрестный огонь пулеметов и 45-миллиметровых орудий, благо боеприпасов было в достатке.

Однако враг не дремал. Разведка донесла, что к переправе движется крупная танковая часть. Это был авангардный полк 3-й танковой дивизии группы Гудериана. Вскоре он при поддержке авиации начал массированную атаку. Мост взорвать не удалось, что-то все-таки не сработало у саперов, и гитлеровцы прорвались на восточный берег Березины. Разрешив подполковнику Онуфриеву отход на рубеж реки Клева, генерал Филатов внял наконец моим настойчивым доводам о том, что в создавшейся обстановке он рискует остаться без связи и потерять управление армией, и мы вернулись в Березино, куда враг еще не прорвался благодаря самоотверженным действиям воинов 161-й и 100-й дивизий.

Десантники удерживали переправу в Березино до 3 июля. Мост здесь взорвали, но гитлеровцы тем не менее прорвались на восточный берег, и дивизии И. Н. Руссиянова и А. И. Михайлова оказались в окружении. Основные силы 100-й разорвали кольцо 13 июля около Монастырщины, а генерал Руссиянов с остатками 355-го полка - 24 июля в районе Подмошье. В тот же день обе группы соединились.

3 июля мы вернулись в район Борисова, где узнали, что немецкий генерал Неринг истово стремился выполнить приказ Гудериана и овладеть заречной частью города. Когда первые попытки врага были сорваны, гитлеровцы вновь ввели в дело 8-й авиакорпус пикирующих бомбардировщиков. Началась адская бомбежка. Мощь бомбовых ударов стервятников Рихтгофена, которым противодействовал всего лишь один зенитный дивизион, нарастала. Это вынудило наши части начать отход с правого берега. Уловив выгодный момент, на борисовский мост на предельных скоростях выскочили фашистские танки. Они порвали гусеницами шнуры для дистанционного подрыва, уничтожили саперов-подрывников и оказались на левом берегу Березины, где были встречены огнем 175-го мотострелкового полка и батальона курсантов. Противник понес большие потери, но тем не менее сумел, потеснив 175-й полк, овладеть восточной частью Борисова и создать таким образом плацдарм на Березине.

Генерал В. А. Юшкевич еще 2 июля по согласованию с командармом приказал полковнику Я. Г. Крейзеру восстановить положение, и тогда же на восточном берегу Березины развернулись ожесточенные бои. Противник по-прежнему значительно превосходил крейзеровцев, а его авиация безраздельно господствовала в воздухе, фашистские самолеты гонялись буквально за каждой нашей машиной. Однако дивизия продолжала оказывать гитлеровцам серьезное сопротивление. Было решено более плотно закрыть автошоссе, и полковник Крейзер отдал распоряжение переместить огневые позиции батарей с таким расчетом, чтобы вся дивизионная артиллерия могла в случае прорыва по шоссе вражеских танков уничтожать их прямой наводкой. На это направление для ведения огня прямой наводкой был также выдвинут танковый батальон капитана С. И. Пронина. Гитлеровцы приостановили атаки и стали закрепляться на плацдарме, чтобы, подтянув свежие силы, подготовиться к новому натиску.

Утром 3 июля нам довелось встретиться с генералом А. И. Еременко. Он прибыл в район боев восточное Борисова, получив донесение о том, что город захвачен противником. Мы с командармом находились в этот момент на КП дивизии Крейзера в деревне Стайки. Неожиданно по ее единственной улице, поднимая клубы пыли, на большой скорости промчалась мимо нас новенькая эмка в сопровождении броневика со спаренной зенитно-пулеметной установкой. Проскочив метров на 300, этот кортеж круто развернулся и подъехал к нам. Из эмки вышел генерал-лейтенант. Это был поистине богатырь, хотя и не отличавшийся особенно высоким ростом. Когда-то до войны при посещении Русского музея в Ленинграде мне запомнилось полотно Врубеля. Его богатырь показался мне тогда чрезмерно утрированным, особенно шириной своих плеч. Но сравнивая теперь образ, созданный воображением художника и казавшийся мне фантастическим, я подумал: видно, и Врубелю встречался в жизни богатырь-крестьянин с подобным торсом... Прибывший неожиданно для своей плотной комплекции зашагал к нам легкой, прямо-таки спортивной походкой. По властному взгляду его небольших стального оттенка глаз мы поняли, что это А. И. Еременко, о суровости которого многие были наслышаны.