Голубое шампанское - Джон Варли

Верхние, самые первые части Нового Дрездена, где она выросла, были спартанскими и клаустрофобными. Задолго до ее рождения лунарии начали строить что-то более крупное, когда могли себе такое позволить. Более новые нижние части города были нашпигованы уменьшенными версиями Моцартплаца, открытыми пространствами шириной в полмили и на полсотни этажей-уровней уходили в глубину. Это было всего лишь логическое расширение.

Она чувствовала, что ей следовало бы испытывать к нему неприязнь, потому что Моцартплац был настолько избыточен, настолько фантастически огромен, такой напрасной тратой пространства… и, как ни странно, настолько стандартизированным. Он был привкусом культуры старой Земли, где Париж выглядел точно так же, как Токио. Ей довелось побывать в Бетховенплаце в кратере Клавий, и тот выглядел точно так же. В других лунных городах было построено еще шесть аркомоллов.

И Бах это нравилось. Она ничего не могла с собой поделать. Когда-нибудь ей захочется здесь жить.

Она вышла из капсулы подземки на полной людей центральной станции, подошла к терминалу и запросила местонахождение «Великого северного». Корабль стоял на причале в южном порту, в пяти милях отсюда.

Заявлялось, что в Моцартплаце имеется любое транспортное средство, не приводимое в движение животными, каким люди когда-либо пользовались. Бах в этом не сомневалась. Она перепробовала большую их часть. Но когда у нее появлялось немного времени, как сегодня, она любила прогуливаться пешком. Она не располагала таким количеством времени, чтобы пройти все пять миль, но в качестве компромисса решила пройти милю до остановки троллейбуса.

Начав на выложенной плиткой дорожке, она перешла на прохладный мрамор, затем на стеклянный мост, подсвеченный снизу мигающими лампочками. Мост вывел ее на прибрежную прогулочную дорожку, по которой она спустилась на пляж, где машины создавали волны более метра высотой, каждая из которых приносила новую группу серферов. Песок между пальцами был мелким и горячим. Моцартплац был чувственным восторгом для пяток. Очень немногие лунарии носили обувь, и они могли весь день ходить по старому Новому Дрездену, ощущая стопами лишь различные виды ковров и композитных покрытий.

Единственное, что Бах здесь не нравилось – погода. По ее мнению, она была неуместной, противоречащей здравому смыслу и неудобной. Пошел дождь и, как обычно, застал ее врасплох. Она торопливо забежала в укрытие, где за десятую марки взяла напрокат зонтик, но ее бумажную униформу было уже не спасти. Стоя в потоке теплого воздуха из сушилки, она смяла мокрую бумагу в комок и бросила его, затем поспешила ловить троллейбус – голая, если не считать одеждой поскрипывающий кожаный пояс со снаряжением и полицейскую фуражку. Даже раздетая до такой степени, она оказалась более одетой, чем четверть людей вокруг нее.

Кондуктор дал ей бумажный коврик, чтобы подложить на сиденье из искусственной кожи. В хрустальных вазах на стенах вагона стояли срезанные цветы. Бах села возле открытого окна и выставила руку наружу под прохладный ветерок, глядя на проползающие мимо виды. И вывернула шею, когда над головой протарахтел «Граф Цеппелин». Говорили, что это точная копия поразившего мир дирижабля, и у нее не было причин в этом усомниться.

Это был отличный день для путешествия. Если бы не одно обстоятельство, он стал бы идеальным. Ее мысли постоянно возвращались к Чарли и ее матери.

* * *

Она забыла, насколько огромен «Великий северный»[18].. Шагая по длинному доку, чтобы подняться на корабль, она дважды останавливалась. В первый раз, чтобы купить мороженое с лаймовым шербетом, а во второй – чтобы купить юбку. Скармливая монеты одежному автомату, она прошлась взглядом по огромной металлической стене корабля, выкрашенной в белый цвет с золотой каемкой. У него было пять дымовых труб и шесть высоченных мачт. В центре располагался кожух для гигантского гребного колеса. Разноцветные флажки трепетали на ветру, свисая с леса такелажа. Это был впечатляющий корабль.

Бах доела мороженое, набрала на клавиатуре свой размер, потом выбрала простую юбку выше колен с веселеньким узором из тропических фруктов и пальм. Машина загудела, вырезая бумажную выкройку, формируя кромку и укрепляя пояс эластиком, потом выкатила готовую юбку ей в руки. Бах приложила ее к телу. Смотрелась она хорошо, но пояс со снаряжением портил весь вид.

Вдоль дока тянулся ряд шкафчиков. Она арендовала один из них, бросив в щель еще одну монету. В шкафчик отправились пояс и фуражка. Бах вытащила заколку из волос, распустила их по плечам, немного повозилась с укладкой и решила, что сойдет. Застегнула юбку на единственную пуговицу и спустила ее низко на бедра, в стиле южных морей. Сделала несколько шагов, оценивая эффект. При ходьбе юбка на каждом шагу обнажала ногу, и ей это понравилось.

– Посмотри на себя, – с упреком пробормотала она. – Думаешь, что ты выглядишь отлично для встречи с всемирно знаменитой и гламурной телезнаменитостью? Которую ты когда-то презирала?

Она поразмыслила над тем, не достать ли из шкафчика пояс, но решила, что это будет глупо. Был чудесный день, она рядом с прекрасным кораблем и уже много месяцев не ощущала себя настолько бодрой.

Бах поднялась по трапу и была встречена наверху мужчиной в диковинной униформе. Она была полностью белая, накрывала все тело, кроме лица, и украшена золотыми галунами и черными пуговицами. Смотрелась она ужасно некомфортной, но мужчина, похоже, не возражал. Это была одна из странностей Моцартплаца. На рабочих местах наподобие «Великого северного» люди часто работали в костюмах того исторического периода, пусть даже это означало ношение обуви или чего-то еще более гротескного. Встречавший слегка поклонился и коснулся шляпы, потом протянул ей китайскую розу и помог приколоть ее к волосам. Бах улыбнулась ему. Она легко таяла от подобного обращения – и знала это, – наверное, потому, что так мало его получала.

– У меня встреча в баре на верхней палубе.

– Если мадам соизволит пройти туда…

Он жестом показал направление и повел ее в сторону кормы. Палуба под ногами была из полированного тика.

* * *

Ее провели к плетеному столику возле леера. Стюард придержал для нее стул и принял заказ. Она расслабилась, глядя вверх на огромные просторы аркомолла, ощущая, как яркое солнце омывает все ее тело, как пахнет соленая вода, и прислушиваясь к плеску волн о деревянные сваи. Воздух был полон ярких воздушных шаров, планеров, тарахтящих нанодельтапланов и людей в орнитоптерах с мускульным приводом. Неподалеку в воде плеснула рыба. Бах улыбнулась ей.

Принесли ее напиток – с веточками