Я — «Голос» - Евгений Березняк

Ростопшин поднялся и пошел на него, молчаливый и страшный.

— Иван, не стреляй!

— Не буду. Не буду, гад, не буду!

Ударил эсэсовца ножом.

…Я приказал всем сосредоточиться для прорыва, когда по цепи передали:

— Товарищ капитан, Ростопшин захватил пулемет. Бьет по флангу. Там дыра образовалась.

— Ильенко, Абдулла — к Ростопшину. Отченашев, предупредите Гардого. Не спускайте глаз с Пекеля. Рации — к выносу.

В бинокль хорошо видны перебегающие от дерева к дереву фигурки в белых маскхалатах. Хлопцы стреляют метко, берегут патроны. К тому же научены бить наверняка. Падают белые фигурки, но их не становится меньше. Зимний лес кишит карателями. Нахально лезут. Уверены: нам — крышка. Автоматные очереди с шипением вонзаются в снег. Сумеем ли продержаться до ночи?

А соседи — молодцы. Тоже не растерялись.

— Пан капитан, пан капитан! — горячий шепот рядом. Гардый. И как ему удалось проползти под таким плотным огнем? — Пан капитан. Товажиш Михайлов. Уходите с группой. Мы вас прикроем.

Уходить! Другого выхода нет. Именно теперь, когда началось наступление, «Голос» особенно нужен Центру. Он не имеет права, не должен замолчать.

Обнимаю Гардого. Мы крепко подружились с ним за последние два месяца. А слов нет. Что можно сказать другу, готовому грудью заслонить тебя.

Гардый подсказал путь к отходу: еще выше, в горы, в труднодоступный для карателей, каменистый, изрезанный холмами район Бескид. Туда вела еле заметная, припорошенная свежим снежком тропа. Солнце спряталось за тучами. Это нам было на руку. Гитлеровцы продолжали поливать огнем позиции польского отряда и наш лагерь. Гардый с небольшой группой смельчаков отстреливался, каждый раз меняя позиции, перебегая из траншеи в траншею. А в это время его хлопаки уходили в брешь, пробитую Ростопшиным, вслед за бойцами нашей группы.

Поднялись на вершину. Сделали привал. Мне доложили, что потерь почти нет. Только исчез Курт Пекель и слегка ранен Семен Ростопшин.

— Где он?

— Здесь я, товарищ капитан, — ответил голос из темноты.

— Спасибо, Семен, выручил. Как рана?

— Та-ак, царапина. До свадьбы заживет. Вот, товарищ капитан, возьмите. На память о Козлувке.

На широкой ладони Ростопшина лежал именной, в белой костяной оправе «вальтер-9».

Были жертвы и среди партизан. Как жил, так и умер — героем — наш Метек. «Телохранитель» Ольги, бессменный связной, Метислав Конек, прикрывая наш отход, держал оборону вместе с партизанами Гардого. Он навеки остался на одном из безымянных склонов Бескидских гор.

15 января нас застало в Явоже. Местные гурали встретили отряд как старых добрых знакомых. К вечеру подморозило. Я вышел во двор. С востока глухо докатывался гул артиллерийского боя. И не заметил, как рядом вырос Евсей Близняков.

— Товарищ капитан, товарищ капитан! Ольга зовет. Говорит: важное сообщение.

Я — в хату. Ольга сияет: вести хорошие. Протянула наушники. Я сразу узнал чеканный, торжествующий голос Левитана. Освобождена Варшава. Наушники наполнились грохотом, праздничными залпами, Москва салютовала Варшаве, солдатам-освободителям. В тот же вечер Ольге удалось поймать Киев.

Обращение Совета Народных Комиссаров Украины Президенту Крайовой Национальной Рады Болеславу Беруту мне показалось настолько важным для пропагандистской работы, для наших дальнейших контактов с местным населением, что я записал его в свой блокнот. Привожу это обращение по своей записи.

«Просим принять сердечное поздравление от украинского народа, который вместе с польским народом торжествует по поводу освобождения славной столицы Польши — Варшавы.

Мы счастливы, что наша Красная Армия вместе с Польским Войском почти полностью освободила польскую землю от немецко-фашистских захватчиков.

Приближается день, когда знамя свободы заалеет над всей польской землей… В борьбе и страданиях этой войны славянские народы ясно поняли, что, объединенные вместе, они всегда будут неодолимым препятствием для немецко-фашистских захватчиков, которые стремились поработить всех славян и уничтожить их.

Украинский народ в тяжелый период немецкой оккупации особенно хорошо понимает страдания братьев поляков, на протяжении пяти лет пребывавших под ярмом немецко-фашистских захватчиков.

Выражением нашего сочувствия благородному делу возрождения свободной, независимой, демократической Польши, залогом укрепления искренних, дружеских отношений между польским и украинским народами пусть станет наш скромный дар героическому населению Варшавы, а именно: 900 тысяч пудов зерна, 9 тысяч пудов подсолнечного масла, 6 тысяч пудов сахара, 300 пудов сухофруктов для детей.

Украинский народ с радостью несет польскому народу свой дар, который — пусть в малой мере — будет содействовать быстрейшему залечиванию ран, причиненных оккупантами, восстановлению Польши.

Пусть крепнет навсегда наша дружба!»

Я приказал собрать всю группу для политбеседы. Коротко передал сообщение Совинформбюро, поздравил разведчиков с освобождением Варшавы. Затем зачитал только что записанное сообщение Совета Народных Комиссаров Украины.

…900 тысяч пудов хлеба, 6 тысяч пудов сахара… Кто из нас не знал, как нужен был каждый пуд зерна, каждый килограмм сахара разоренной войной Украине. Так поступить мог только настоящий друг.

Я видел, как светлели лица Евсея, Мити-Цыгана, Отченашева. Да и как не гордиться такой Родиной, армией, несущей другим народам не гнет, а свободу, хлеб — голодающим, фрукты — детям.

Я знал, впереди бои не только с гитлеровцами, но и с националистическими бандами — заклятыми врагами новой Польши, Советского Союза, Красной Армии. И еще раз напомнил бойцам: каждым своим шагом, каждым действием, своим повседневным отношением к местным жителям нам следует показать, что мы — солдаты армии мира, армии Ленина, что мы пришли в Польшу как освободители, братья.

На рассвете мы оставили Явоже.

ПОСЛЕДНИЕ ДНИ

«В начале января 1045 года я получил приказ Центра поручить Правдивому немедленно разведать гарнизон города Сосковец. С этой целью послал Правдивого и Грозу в город Сосковец.

…Наступление нашей армии застало их в Сосновце. Связь с ними я потерял. Как сообщил мне впоследствии Гроза, Правдивый вернулся из Сосновца в Кшешовице и сказал Грозе, что он поедет за женой и вместе с ней явится в нашу часть. Гроза сообщил ему пароль для явки. Вместе с Грозой до последнего времени был Молния. С ним Гроза расстался в Кшешовице. Молния, как предполагает Гроза, теперь находится в нашей контрразведке, скорее всего в 59-й армии. Голос».