Русь против европейского ига. От Александра Невского до Ивана Грозного - Владимир Филиппов

Воскресенская и I Софийская летописи, а также ряд других, четко и однозначно утверждают, что перед походом на оккупированный немцами Псков по приказу Александра были перекрыты все ведущие в город дороги. Очевидно, что русские дружинники, внезапно ворвавшиеся в городские ворота, устроили среди гарнизона бойню, что и нашло отражение в I Псковской летописи: «Александр князь изби немцев в Плескове и град Плесков избави от безбожных иноплеменник». А чего их было жалеть «безбожных иноплеменников»? Этот ворог был сейчас опаснее монголов. Кочевники пришли и ушли, а эти, если приходили, то оставались навсегда, вгрызаясь в захваченную землю стенами замков и крепостей. Хану Батыю было все равно, в кого ты веришь, хоть в лампочку Ильича, свои религиозные убеждения он не навязывал никому. А эти выворачивали души наизнанку, неся порабощенным народам свет истинной веры. Судьба Пруссии тому яркий пример.

Что же касается самой операции по уничтожению немецкого гарнизона, то она была изящно спланирована и блестяще проведена молодым князем. Псков мягко упал в руки Ярославича, как падает по осени перезрелый плод. Атака была внезапной. Город захватили с налета, пока немцы сладко дремали в своих постелях. Большую помощь при взятии Пскова оказали сами горожане, которые уже нахлебались немецкого господства досыта. Победа была безоговорочной. Белое полотнище ордена с нарисованным во всю ширину черным крестом было сброшено с башни, а закованные в кандалы немцы уныло побрели в Новгород.

А между тем именно захват Пскова мог стать ключевым моментом в противостоянии Руси и Запада. «Если бы Псков был тогда убережен, то это приносило бы сейчас пользу христианству до самого конца света. Это – неудача». Автор Ливонской рифмованной хроники, указав на причину, по которой братья-рыцари потерпели поражение, горько сетовал: «Кто покорил хорошие земли и их плохо занял военной силой, тот заплачет, когда он будет иметь убыток, когда он, очень вероятно, потерпит неудачу».

Заняв Псков, Александр Ярославич церемониться с предателями, изменниками, а также прозападно настроенными элементами не стал. Нравоучения не читал. Обошелся сурово, но справедливо. Ибо кто что заслужил, то и должен получать в итоге. Не стало в городе пятой колонны.

Обустраиваться и пьянствовать, почивая на лаврах, или предаваться иным каким удовольствиям князь Александр во Пскове не стал. Пока немцы не оправились от шока и не были готовы к серьезной схватке, нужно было пользоваться моментом. Князь сам пошел в земли ордена и, перейдя границу, вторгся на территории, принадлежащие крестоносцам. Несомненно, что в этом у него был и свой интерес, ибо еще по старинным договоренностям с Новгородом, территории, захваченные князем в Прибалтике, принадлежали самому Александру, как раньше принадлежали его отцу. Об этом мы уже писали. Пришла пора возвратить и эти земли, обильно политые кровью русских воинов.

Вступив на территорию врага, Александр разоряет ее безжалостно. «И как были на земле (чуди) – пустил полк весь в зажития». Чтобы разозлить противника, а также нанести ему как можно больший экономический урон в кратчайший срок, князь по примеру батюшки распустил полки в «зажития», то есть разрешил им грабить вражескую территорию и обогащаться лично. «И поиде на землю Немецьскую, хотя мьстити кровь крестияньскую» – так сообщает об этом I Софийская летопись. Здесь подход летописца необычен. Он как бы отделяет немцев и их союзников от христиан. Хотя не будем делать далеко идущих выводов. Скорее всего это просто такой речевой оборот автора. Ясно одно. Своими действиями Александр вернул войну на ту территорию, откуда она и пришла, и туда, где ее совсем не ждали. Огонь и меч обрушились на земли ордена, запылали ливонские деревни и села. Теперь уже на землях крестоносцев бушевало пламя войны, и сотни беженцев укрывались от нее за каменными стенами рыцарских замков и Дерпта. Даже высунуть нос за ворота было опасно.

Такая тактика принесла новгородскому князю стратегическую выгоду и немалый доход. «А землю их повоева и пожже, и полона много взя, а иных иссече» – так свидетельствует об этом рейде Пискаревский летописец. Самым лучшим для немцев в данный момент было бы просто отсидеться за крепостными стенами. Потому что штурмовать каждую прибалтийскую крепость, где гарнизон готов к обороне, было бы изрядным трудом, связанным с большой кровью. Разоряя дотла земли крестоносцев, Александр рассчитывал выманить врага на оперативный простор, и этот его расчет полностью оправдался.

Вот что поведала нам «Ливонская рифмованная хроника»: «Братья-рыцари, быстро вооружившись, оказали им (русским) сопротивление; но их (рыцарей) было немного». Стало быть, тем, кто рискнул скрестить с русскими гриднями мечи в чистом поле, дали по зубам и опять укрылись за крепостными стенами. Теперь главным действующим лицом становится епископ славного города Дерпта, некогда носившего название Юрьев. «В Дерпте узнали, что пришел князь Александр с войском в землю братьев-рыцарей, чиня грабежи и пожары. Епископ не оставил это без внимания, быстро велел мужам епископства поспешить в войско братьев-рыцарей для борьбы против русских. Что он приказал, то и произошло. Они после этого долго не медлили, они присоединились к силам братьев-рыцарей. Они привели слишком мало народа, войско братьев было также слишком маленьким. Однако они пришли к единому мнению атаковать русских».

Хроника хорошо передает атмосферу поспешного сбора сил крестоносцев. Суета и спешка.

Как всегда, в тех местах хроники, где речь вскоре пойдет о поражении земляков, Генрих Ливонский постепенно подготавливает читателя. Вот и здесь он уже изначально начал включать «сиротинушку». Но не стоит так уж прибедняться, когда речь идет о силах ордена, принимавших участие в Ледовом побоище. К тому же, не стоит забывать, что немцы всегда были немцами. Трезвая и скупая расчетливость, взвешенная оценка своих и вражеских сил изначально были отличительными чертами их характера, как, собственно, и остается до сих пор. Нужно потрудиться, чтобы найти примеры, когда немцы вообще участвовали в военных столкновениях без надежды на успех. Раз псы-рыцари вышли навстречу Александру и его войску, то они были твердо уверены, что смогут его остановить, а при удачном стечении обстоятельств и разгромить противника.

Если бы соотношение сил было шесть к одному, крестоносцы бы не спешили и не суетились. Хоть тевтоны сами пока не сражались против русских, но о силе их войск имели определенное представление. Это такие же рыцари, как и они сами, у которых выучка и вооружение ничуть не хуже, чем у крестоносцев. Про Эмайгу, небось, все слышали. Второго такого кошмара братьям-рыцарям пережить не хотелось. Так что никакого шестикратного перевеса у русских не имелось, а у немцев, несмотря на спешку в сборе войск, сил было вполне достаточно. Именно поэтому крестоносцы первыми и атаковали русские войска. При любом другом раскладе расчетливые германцы отсиделись бы в крепостях. Такое уже не раз бывало. Излишним героизмом тевтоны не страдали, разве что излишней самоуверенностью. Атака противника в лоб не была истерикой со стороны Христова воинства, не была последним шансом обреченных. Это было естественное поведение рыцарей в той стратегической ситуации, которая к этому времени сложилась в Ливонии.

Автор «Жития Александра Невского» отмечает, что настроение у немцев было приподнятое, они так и рвались в бой, желая как можно скорее встретиться со своими врагами лицом к лицу: «Они же, гордии, совокупишася и реша: «Пойдем, победим великого князя Александра и имем его рукама». В этом даже чувствуется какое-то шапкозакидательское настроение. Тревоги, самопожертвования и отчаяния в настрое рыцарей не видать. Еще раз повторимся. Они не были безумны и расклад сил могли себе представить. Но они рвались в бой. Почуяв угрозу, рыцари не готовились к обороне, а активно стекались под белые знамена с черным крестом из своих замков и крепостей, приводя с собой оруженосцев и ратников. Подняли на бой племена чуди. Вскоре прибыл и вспомогательный отряд тевтонцев. В итоге, посчитав, что сил для отражения агрессии русских у него достаточно, епископ Герман сгоряча решил вывести свои войска из города и войти в тесный контакт с вконец обнаглевшим противником.

Александр же пока полностью повторял тактику отца, которую тот применил перед битвой на Эмайге. Зачем изобретать что-то, когда уже все давно придумано и работает. Александр умело перенимал опыт своего грозного батюшки. У новгородского князя был талант к ратному делу. Его задачей было выманить врага в открытое поле, и с ней он успешно справился.

Теперь, когда расстояние между противниками быстро таяло, имеет смысл прикинуть количество бойцов с каждой стороны, а заодно и их шансы на успех.