Крадущиеся на глубине - Эдвард Янг

Когда в кают-компанию явился матрос и доложил, что до места назначения осталась одна миля, я вернулся на мостик и приказал снизить скорость и выбросить буи. Мы буксировали за собой на конце длинного линя три маленьких сигнальных буя оранжевого цвета, чтобы инструкторы, обучающие операторов гидролокаторов, могли зрительно фиксировать наше местоположение. Второй рулевой выбросил буи в подветренную сторону и вытравил линь, чтобы они переместились за корму. При этом он внимательно следил за натяжением линя, чтобы образовавшаяся петля не опутала гребной винт или кормовые горизонтальные рули. В условиях волнения, пусть даже умеренного, эта работа требовала изрядного опыта. Теперь нас догонял адмиралтейский траулер. Это был корабль, для которого мы должны были поработать заводной мышкой: на нем проходили обучение операторы гидролокаторов. Он просигналил нам инструкции: время погружения и требуемый курс. Мы заняли свои места и перешли с дизелей на электродвигатели. Я дал команду сигнальщику просемафорить "Готов!", и через несколько секунд на мачте траулера подняли большой черный флаг. Это был сигнал для нас погружаться.

- Все вниз! - сказал я.

Мое сердце колотилось так, что я опасался, как бы его стук не услышали окружающие, но я очень старался казаться спокойным. Тейт и сигнальщик ушли вниз. Я наклонился к переговорному устройству и сказал:

- Черный флаг поднят. Время пошло.

Затем я тоже спустился в люк, нажал кнопку ревуна, закрыл и задраил люк и спустился с нижней ступеньки трапа в пост управления, когда стрелка глубиномера подползла к отметке 10 футов.

- Закройте нижнюю крышку. 80 футов. Поднять перископ!

Первым делом я убедился, что буи плывут за кормой и их хорошо видно. Они весело подпрыгивали на волнах. Когда мы миновали отметку 32 фута, перископ ушел под воду, и я больше не видел ничего, кроме зеленой воды.

- Убрать перископ.

Мы медленно погружались в глубину. 40 футов, 50, 70... На отметке 80 футов лодка выровнялась. Все шло нормально.

Так для меня снова началась работа, которая стала привычной, когда двумя годами ранее я был младшим офицером в этой учебной флотилии: каждое утро - выход из гавани, переход в район учений, погружение на 80 футов, всплытие после двух нудных часов под водой, снова погружение, всплытие... И так шесть дней из семи. Иногда монотонная рутина прерывалась случайностями, которые вызывали общий хохот или добавляли нам седых волос.

Как-то раз во время погружения боевую рубку начало затапливать, потому что была оставлена открытой заслонка переговорного устройства - голосовой трубы. Во всех британских субмаринах голосовая труба ведет с мостика непосредственно в пост управления, и, если не закрыть заслонку на мостике, ничего существенного не произойдет, так как заслонка в посту управления при погружении всегда закрыта. Одной из многочисленных особенностей "Р-555" было наличие ответвления голосовой трубы, ведущего в рубку. Я забыл закрыть заслонку на мостике, а сигнальщик - ту, что в рубке. Итог - затопление. Это само по себе было довольно неприятно, а тут еще неожиданно полетело крепление якоря, и якорная цепь вытянулась во всю длину. С такой нештатной ситуацией я раньше не сталкивался. Это происшествие показалось мне очень забавным: субмарина плывет под водой, в боевой рубке плещется море, буйки тянутся за кормой, приплясывая на волнах, а якорь болтается где-то внизу, свисая на длинной цепи, как часовой маятник. Понимаю, что вел себя глупо, но не смог сдержаться и расхохотался, а когда отсмеялся, приказал Фитцжеральду всплывать.

В другой раз мы всплывали с большой скоростью для учебных стрельб, и механик, управляющий клапанами, регулирующими продувку танков, сообщил, что не может продуть главный балластный танк номер 3, потому что клапан сломался. Мы оказались в положении, когда носовая часть корабля обладала достаточной плавучестью, а кормовая - никакой. Орудийный расчет уже распахнул крышки люков, готовясь выскочить на палубу, а корма все еще оставалась под водой. Вода плескалась возле комингса верхнего люка, готовая хлынуть в рубку, а я не решался снизить скорость, чтобы корма не опустилась еще глубже. Мы справились с ситуацией довольно скоро, но поволновались изрядно.

Был случай, когда по неизвестной мне причине крышки носовых торпедных труб остались открытыми (в этой флотилии мы выходили в море без торпед). В результате в процессе погружения обнаружился сильный дифферент на нос, из-за которого мы падали до 150 футов, прежде чем овладели ситуацией.

Должен признаться, что как-то раз, возвращаясь в гавань после учений, я по ошибке проскочил причал и врезался в ряд смэков[15], аккуратно поставленных борт к борту перед нами. Шума получилось неприлично много, и я решил, что моя карьера командира субмарины подошла к позорному концу. Когда мы выбрались из хитросплетения тросов и канатов и пришвартовали субмарину к причалу, я решил пойти к рыбакам и извиниться перед шкиперами за беспорядок. Они сидели за бутылкой джина и не знали, что произошло неординарное событие. Облегченно вздохнув, я стал придумывать, как обойти этот прискорбный эпизод в докладе своему командованию. Очень скоро все о нем забыли.

Моя жизнь стала значительно приятнее, когда в апреле в Кэмпбелтаун прибыл Тони Спендер на лодке класса Н, а затем Фредди Шервуд, командовавший полученной по ленд-лизу такой же, как моя, американской субмариной. Его "Р-556" прославилась непрекращающимися поломками машин и оборудования и даже получила прозвище "Неподдающаяся".

Мой экипаж постоянно менялся, что было обычным для этой флотилии. Еще до конца апреля нас покинули Фитцжеральд и Тейт. Как было заранее оговорено, они присоединились к Джереми Нэшу, получившему под командование новую субмарину класса U. Мне очень не хотелось с ними расставаться, но им на смену пришли великолепные офицеры: Джефф Стюарт на должность старшего помощника и Брайан Миллз на должность штурмана. Мы настолько хорошо сработались, что я решил обратиться к командованию с просьбой направить их ко мне, если мне когда-нибудь дадут боевую субмарину.

К концу мая мне отчаянно надоела наша учебная деятельность, и, когда в начале июня нас послали на север в Тобермори, чтобы поработать "заводной мышкой" там, дикая красота Малла и бесподобная природа Гебридских островов не улучшили моего дурного настроения.

Но здесь все-таки было интереснее. Надводными кораблями теперь были новые фрегаты и корветы, проходящие последние испытания перед выходом в море в качестве кораблей эскорта для атлантических конвоев; на них были установлены более совершенные гидролокаторы, поэтому мы погружались без сигнальных буев и сами выбирали курс. Это дало мне уникальный шанс научиться ускользать от надводных охотников, чем я занялся с большим усердием. Я испытывал все уловки, которые только мог придумать: обычный зигзаг, резкое изменение курса, кратковременно резкое увеличение скорости, причем позже я всегда старался узнать, какой из моих маневров поставил "морских охотников" в затруднительное положение. Успех был очевиден, если мы не слышали надводный корабль на протяжение пяти или десяти минут. Затем обычно слышался звук разрыва небольшого подводного снаряда, который означал, что нас потеряли и мы должны обнаружить себя с помощью "дымовой свечки". Это небольшая емкость, выстреливаемая сжатым воздухом из установленного на корпусе "орудия". Она вылетала на поверхность и пускала струю белого дыма. Такие "свечки" также использовались для обозначения курса всплывающей субмарины: когда две штуки выпускались с интервалом в пять минут, они показывали, каким курсом всплывает субмарина, и давали сигнал надводным кораблям очистить пространство.