Зубы тигра - Морис Леблан
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Дон Луис не шевелился, устремив на Флоранс полный отчаяния и любви взгляд. В нем шла борьба между любовью и ненавистью, побуждением верить девушке и рассудком, склонным отнестись скептически. Невинна? Виновна? Он не мог сказать.
Все против нее. А между тем он не может не любить ее.
Вошел Вебер со своими людьми.
Демальон сказал ему несколько слов, указывая на Флоранс.
Вебер направился к ней.
— Флоранс, — окликнул ее дон Луис.
Она взглянула на него, посмотрела на Вебера и его спутников и, вдруг поняв, что должно сейчас произойти, пошатнулась и, почти теряя сознание, упала на руки дона Луиса.
— О, спасите меня, спасите, умоляю вас.
И в этом движении было столько доверия, в этом порыве отчаяния — столько неподдельной искренности, что глаза дона Луиса открылись. Все его колебания, опасения, сомнения смыло волной горячей веры. Он воскликнул:
— Нет, нет! Этого не будет… господин префект, бывают вещи недопустимые…
Он нагнулся к Флоранс, он держал ее в своих объятиях, прижимал к себе с такой силой, что никто не смог бы отнять ее. Глаза их встретились. Он прижался лицом к ее лицу, бесконечная нежность к ней, к такой слабой, такой беспомощной, так доверчиво прильнувшей к нему, захлестнула ему душу, и он страстно заговорил едва слышно для нее одной:
— Я люблю вас… люблю вас… о, Флоранс, если бы вы знали, что происходит у меня в душе… как я страдаю… и как я счастлив, Флоранс. О, Флоранс, я люблю вас.
По знаку, данному префектом, Вебер удалился.
Дон Луис, выпустив Флоранс из своих объятий, усадил ее в кресло и, положив ей руки на плечи, сказал, глядя в глаза:
— Вы еще не понимаете, Флоранс, но я уже начинаю разбираться в этом мраке, что пугает вас. Флоранс, выслушайте меня… Ведь вы не сами действуете, не так ли? За вами, над вами есть кто-то другой… Он руководит вами. Не так ли? Вы даже не знаете, куда он толкает вас.
— Никто мною не руководит… что такое? Объясните.
— Вы часто поступаете так или иначе, потому что вам предлагают так поступать и вы сами считаете это правильным, не подозревая о последствиях. Отвечайте… Вы совершенно свободны? Никто не влияет на вас?
Молодая девушка, видимо, взяла себя в руки. Обычное спокойствие понемногу возвращалось к ней. Но вопросы дона Луиса все-таки волновали ее.
— Да нет же, — возражала она, — никто не влияет.
Он настаивал все с большей горячностью.
— Не говорите… подумайте… вот вы наследница Морнингтона… я знаю, я уверен, что вас эти деньги не прельщают, кто же может распоряжаться ими? Кто может быть заинтересован в том, чтобы вы разбогатели? С чьей жизнью связана ваша жизнь? Вы ему друг, невеста?
Она негодующе запротестовала.
— О, никогда! Тот, о ком вы говорите, не способен…
— Ага! — воскликнул дон Луис в порыве ревности, — вы признаете… так он-таки существует… я клянусь, что несчастный…
Он повернулся к Демальону.
— Мы приближаемся к цели, господин префект. Я знаю путь, хищник будет затравлен сегодня же, самое позднее завтра.
Господин префект, письмо, при котором присланы документы, подписано настоятельницей, заведующей клиникой Тери, необходимо немедленно допросить ее. Устроить очную ставку с мадемуазель — и мы добьемся, но терять нельзя ни одной минуты… Иначе хищник скроется. Я прошу вас только об отсрочке. Пусть начальник полиции и ваши агенты сопровождают нас, не спуская глаз с мадемуазель Девассер.
Демальон не сразу ответил. Отведя Вебера в сторону, он несколько минут говорил с ним. Донеслись слова Вебера.
— Не бойтесь, господин префект, мы ничем не рискуем.
Демальон согласился.
Спустя несколько минут дон Луис и Флоранс вместе с Вебером сели в автомобиль, за которым следовал другой. Больница была буквально наводнена полицейскими, и Вебер повел дело так, словно готовил форменную осаду.
Приехал и префект, которого провели в приемную, куда к нему вышла настоятельница, женщина энергичная и решительная.
На заданный вопрос она ответила, ничуть не смущаясь, что письмо писала, действительно она, но не хотела и не находила нужным называть себя. Флоранс она знает уже несколько лет: та работала полгода в больнице в качестве сиделки и так зарекомендовала себя, что ее охотно приняли снова восемь дней назад. Она только просила переменить ей имя, из-за газетных толков.
— Но раз вы читали газеты, то вы знали, что над ней тяготеет тяжкое обвинение?
— Для тех, кто знает Флоранс, это не могло играть роли, господин префект. Это девушка редкого благородства, с чистой совестью.
— А документы? Откуда вы получили их?
— Я нашла вчера у себя в комнате записку, в которой предлагалось вручить мне документы, интересные для мадемуазель Девассер. Было сказано, что я могу получить их по почте в Версале на мое имя до востребования. Меня просили о них никому не говорить, а передать их в три часа Флоранс Девассер с тем, чтобы она отнесла их префекту полиции. Вместе с тем меня просили переправить письмо бригадиру Мазеру.
— Вот это странно.
— Из любви к Флоранс я все это выполнила.
— Откуда был послан пакет с документами?
— Из Парижа. Штемпель почтового отделения на авеню Ньель.
— А вас не удивило, что к вам в комнату могла попасть записка?
— До известной степени. Но в этом деле так много странного.
— Почему же вам не пришло в голову, что особа, обитающая в этом доме…
— Что Флоранс без моего ведома проникла в мою комнату. О, господин префект, она на это не способна.
Префект повернулся к Веберу.
— Обыщите комнату мадемуазель.
Он прервал протест настоятельницы. Флоранс сама вызвалась проводить Вебера. В передней он прихватил с собой двух полицейских. Флоранс шла впереди. Поднялись на следующий этаж и, пройдя длинный коридор, они свернули в другой, очень узкий и упирающийся в дверь. Это была комната. Дверь открывалась наружу, что вынудило Флоранс, а вслед за ней и Вебера, отступить назад. Воспользовавшись этим, Флоранс одним прыжком бросилась в комнату и заперла за собой дверь. Вебер гневно топнул ногой.
— Ах, негодяйка! Она сожжет компрометирующие бумаги. В комнате нет другого выхода? — спросил он подошедшую сестру.
— Нет, месье.
Вебер подозвал одного из своих людей, настоящего колосса, который кулаками вышиб филенку. Просунув руку в дверь, Вебер повернул ключ. Они вошли в комнату.
Флоранс там не было. Одно из окон было распахнуто настежь, и ясно говорило о том, какой она выбрала путь.
— Ах, черт возьми, дала тягу! — крикнул он громовым голосом, распорядился, чтобы все выходы были заперты.
Появился Демальон.
Бросив на ходу несколько вопросов Веберу, он вбежал в комнату.
Окно выходило на небольшой внутренний дворик, нечто вроде колодца. Флоранс спустилась, вероятно, по водосточной трубе. Сколько на это понадобилось энергии и несокрушимой воли!
Полицейские уже спешили со всех сторон, чтобы отрезать путь беглянке. Вскоре выяснилось, что из дворика Флоранс проникла в комнату настоятельницы, расположенную как раз под ее комнатой и, переодевшись монахиней, беспрепятственно миновала своих преследователей. Бросились на улицу, но уже стемнело. Трудно было рассчитывать на успех в таком многолюдном квартале. Префект не скрывал своего неудовольствия.
Он снова допросил настоятельницу и узнал от нее, что перед тем, как поступить в клинику, Флоранс провела двое суток в небольшом меблированном отеле на острове Сен-Луи.
Придавая большое значение поимке Флоранс, префект приказал Веберу отправиться по этому адресу.
Выяснилось, что, действительно, Флоранс побывала в отеле, где снимала комнату под вымышленным именем. Но не успела она на этот раз придти, как за ней прибежал мальчуган, который увел ее с собой.
При обыске у нее нашли платье монахини.
К вечеру того же дня Вебер установил, что мальчуган — сын одной привратницы, живущей в том же квартале. Но, когда его допросили, ребенок сказал, что ни за что не выдаст барыню, которая его поцеловала. Мать упрашивала, а отец надавал тумаков, он выдержал стойко и то и другое.
Во всяком случае, все говорило за то, что Флоранс где-то поблизости, и Вебер в небольшом кабачке устроил свой генеральный штаб, куда доставлялись все сведения и откуда исходили распоряжения. Часов около десяти префект прислал подкрепление в виде нового отряда полицейских с Мазеру, который только что прибыл из Руана и метал громы и молнии против Флоранс. К одиннадцати часам поиски не дали никаких результатов, и тревога дона Луиса стала увеличиваться. Но вскоре после полуночи пронзительный свисток созвал всех к восточной оконечности озера на набережной Анжу. Два агента принесли известие, что дальше, на набережной Генриха Четвертого, перед одним домом недавно остановился наемный автомобиль, и из дверей нижнего этажа, открывавшихся прямо на улицу, вышли мужчина и женщина. Мужчина крикнул шоферу, садясь в автомобиль: «Бульвар Сен-Жермен, набережные и на Версальскую дорогу».