Семейка Лампри. Танцующий лакей - Найо Марш

— Вы заметили на его лице еще какие-то раны? — спросил Аллейн.

Стивен опустил голову и произнес приглушенным голосом:

— Да. Сбоку на голове. Вот здесь. — Он коснулся пальцем виска.

— И что вы сделали?

— Моя рука лежала рядом с кнопками, и я нажал верхний этаж. Наверное, тоже автоматически. Не знаю. Мы поехали наверх. Тетя В. продолжала кричать. Когда я открыл дверь, она чуть ли не выпала оттуда. Вот и все. — Стивен ухватился за край стола и посмотрел на Аллейна. — Простите за сбивчивый рассказ. Сам не знаю, что со мной случилось. Совсем расклеился. А ведь держался до сих пор, даже самому было удивительно.

— Результат нервного потрясения, — объяснил Аллейн. — У некоторых это проявляется не сразу. Во время спуска вы стояли лицом к кнопкам?

— Да.

— Все время?

— Да.

— Что-нибудь слышали? Какое-то движение или что-то еще?

— Не помню, чтобы я вообще что-то слышал. Ведь все это длилось очень недолго.

— До первого этажа лифт идет тридцать секунд, — уточнил инспектор. — Но вы спустились не до конца. Что-то вроде глухого стука слышали?

— Может, слышал, не помню.

— Ладно. Вернемся чуть назад, когда во время разговора вашего отца с лордом Вузервудом вы лежали на полу в столовой.

Близнецы переглянулись. Колин беззвучно произнес имя сестры: «Пэт».

— Нет, — поправил его Аллейн, — леди Патриша только сказала, что вы лежали на полу. Вроде как играли. Как потом оказалось, играли вы у забитой двери в гостиную. И оставили следы. В частности, гуталин с ботинок. Так что нетрудно было предположить, что вы подслушивали разговор в соседней комнате. А потом, когда лорд Вузервуд удалился, перешли в гостиную?

— Да, — ответил Колин. — Девочки пошли в мамину спальню, а мы с Генри туда.

— Где-нибудь останавливались?

— Генри на секунду выглянул в коридор и тоже вошел за нами в гостиную.

— Вы оставались в гостиной до прихода мамы?

— Да.

— Хорошо. Теперь мне все ясно. И последний вопрос к вам обоим. Для нас очень важный. Какое впечатление на вас произвела леди Вузервуд сегодня?

— Сумасшедшая, — ответили близнецы в унисон.

— Прямо так, сумасшедшая?

— Да, — ответил Колин. — Именно сумасшедшая. Иначе не назовешь.

— Понятно. — Аллейн кивнул. — Ну что же, это все. Спасибо.

Когда близнецы появились в гостиной, Роберте показалось, что они заболели. Оба бледные и чуть ли не трясутся в ознобе. Холодно оглядели присутствующих и опустились на диван.

— Теперь уже нет причины говорить на французском, — произнес Колин. — Тайное стало явным.

— Что это значит, Колин? — воскликнула леди Чарльз. — Ты…

— Да, мама, я. Но он и так уже все знал. Что я в лифте не был и кнопки не нажимал.

— Я же говорила, — торжествующе произнесла Фрида. — Говорила, что это вам просто так с рук не сойдет.

Стивен угрюмо посмотрел на сестру.

— Да, Фрид, дорогая, ты это говорила.

— Но, Стивен, — произнесла Шарлотта сдавленным голосом, — неужели он думает, что это сделал ты?

— Все в порядке, мама, — ответил за брата Колин. — Ничего такого он не думает.

— Конечно, нет, — громко произнес лорд Чарльз. — Моя дорогая, ты расстроена и устала, и поэтому тебе в голову лезут разные дикие мысли. Пойми, Шарло, полицейские не дураки, так что тебе не о чем волноваться. Ложись спать, дорогая. — Он подумал и добавил для большей убедительности старинную присказку: — Утро вечера мудренее.

— Как им вообще приходит в голову подозревать кого-то из нас? — воскликнула леди Чарльз.

— Сейчас они подозревают всех, моя дорогая. Но потом разберутся. Такая у них работа. — Глава семьи пригладил усы. — Поэтому не терзай себя напрасно. Если человек невиновен, ему не о чем беспокоиться.

Фрида посмотрела в дальний конец комнаты, где сидел констебль.

— Вы с этим согласны?

Полицейский смущенно поднялся на ноги.

— Что вы сказали, мисс?

— Как вас зовут?

— Мартин, мисс.

— Мистер Мартин, я спросила, надо ли невиновному беспокоиться, даже если его подозревают?

— Не надо, мисс, — ответил констебль.

Генри вздохнул:

— И что, по-твоему, нас всех подозревают?

— А то нет! — с вызовом проговорила Фрида.

В дверь постучали. Констебль подошел, негромко спросил, в чем дело. Ему ответил веселый громкий голос:

— Все в порядке. Мистеру Аллейну известно, что меня ждет леди Лампри. Если не верите, идите и спросите сами.

— Это Найджел! — воскликнули несколько членов семьи Лампри одновременно.

— Заходите, друг мой! — радостно произнесла леди Чарльз. — Нам выходить пока нельзя. А к нам можно. Мистер Аллейн разрешил.

Констебль впустил в гостиную крепко сложенного молодого человека, который заставил провинциалку Роберту немедленно вспомнить иллюстрированные журналы. Великолепно сидящий костюм, чисто выбрит, аккуратно причесан, усы подстрижены. От него веяло спокойной уверенностью светского человека.

— Найджел, дорогой, — воскликнула леди Чарльз, — как славно, что вы пришли! А я все сомневалась, надо ли Фриде звонить вам.

Найджел Батгейт улыбнулся:

— Конечно, надо, она правильно сделала. Привет, Чарльз, я знаю о случившемся и очень вам сочувствую. Хотелось бы узнать подробности.

— Садитесь, дорогой, — мягко произнес хозяин дома. — И выпейте что-нибудь.

Генри повернулся к Роберте.

— Робин, познакомься с Найджелом Батгейтом. Мистер Батгейт, это мисс Грей.

Роберте было приятно, что Генри о ней помнит.

— Бедная девочка, — проговорила леди Чарльз, — только что приехала из такой дали и сразу попала в переделку. Выпейте поскорее, Найджел, и выслушайте нашу ужасную историю. Сенсации — это ведь по вашей части.

Роберту впечатлило умение Найджела мгновенно отделять факты от живописных дополнений, на которые были горазды Лампри. Репортер внимательно слушал, и его лицо становилось все серьезнее. Наконец взглядом он показал на констебля в углу.

— Пусть слушает, — махнула рукой Фрида. — Нам теперь нечего скрывать. Тетя Кэт рассказала Аллейну о наших финансовых трудностях. Он знает и насчет судебного пристава.

— Что?

Лорд Чарльз кивнул:

— Да, мой дорогой Найджел, дело дошло до этого.

— А наших близнецов, — вмешалась Фрида, — ваш друг вывернул наизнанку и повесил сушиться.

— И чтобы тебе стало веселее, Фрид, — буркнул Стивен, — я добавлю, что он знает, чем мы занимались в столовой. Много следов оставили.

— Да, — задумчиво проговорил Генри, — надо было подумать об этом.

— А в чем, собственно, дело? — спросил лорд Чарльз. — Что вы делали в столовой?

— Мы подслушивали ваш разговор, папа, — ответил за всех Генри.

— И по-вашему, это достойно? — Отец помрачнел. — Можно представить, что он о вас думает.

— Не очень хорошо он о нас думает, — отозвался старший сын после недолгого молчания.

— Вот именно.

— Мы еще не знаем, что ему наговорила сумасшедшая тетя В., — произнес Колин.

— А где она сейчас? — спросил Найджел. — Где леди Вузервуд?

— Спит в моей постели, — отозвалась леди Чарльз. — Под охраной сестры и горничной. А где мне пристроиться на ночь, я пока понятия не имею. Нам еще надо устраивать ночлег для их шофера и нашего судебного пристава.

— А ведь дело действительно серьезное, — произнес Найджел.

— Конечно, иначе бы мы вас не пригласили, — ответила Фрида.

Найджел задумался.

— Но вам совершенно не о чем беспокоиться. Аллейн…

— Какой он, этот ваш Аллейн? — перебила его леди Чарльз. — Вы часто о нем рассказывали, и я мечтала познакомиться. Но, конечно, не при таких обстоятельствах. Представляете, я совсем недавно сидела напротив инспектора в нашей столовой, пыталась его разгадать. Мне казалось, что можно будет повернуть разговор в нужную сторону. Ничего не получилось.

Найджел усмехнулся:

— Дорогая Шарлотта, вы очень умная женщина, но я не советую вам состязаться с Аллейном.

— Представляете, я его рассмешила.

— Скорее бы он меня вызвал, — мечтательно проговорила Фрида.

— Думаешь очаровать его своим сценическим даром? — спросил Генри.

Сестра нетерпеливо отмахнулась:

— Никакой театральности. Я буду держаться с ним просто и с достоинством.

В этот момент в дверь опять постучали.

Констебль встал.

— Ну вот, — проговорила Фрида, — кажется, мой выход.

— Инспектор Аллейн, — объявил вошедший констебль Гибсон, — приглашает для разговора мисс Грей.

С сильно бьющимся сердцем Роберта последовала за Гибсоном по коридору к двери в столовую. Ни с того ни с сего на нее вдруг напала неукротимая зевота. Во рту было настолько сухо, что она опасалась, сможет ли говорить.