Встреча, которой не было - Екатерина Островская

– Я все знаю, – шепнула Настя.

Мама замолчала, но сидеть, не произнося ни слова, уже не могла:

– Когда мы обе без мужей остались, переживали, плакали, в Америку улетели, а там… Майкл прав: никому мы там не нужны были. У Нины вообще крыша съезжать начала. Ей постоянно казалось, что Лешка ее… В смысле не он, а привидение за ней следом ходит. Мы через год или два, наверное, стоим в аэропорту «Ла гвардия», и вдруг она обмерла и шепчет мне: «Вон Лешка мой пошел!» Я обернулась, а она на какого-то мужика показывает. А тот на Воронина никак не похож – и ростом повыше, и вообще по-другому движется… Она чуть в истерике не забилась. Потом, конечно, согласилась со мной, что ошиблась. Хотела даже к психоаналитику обратиться, но как узнала, сколько это будет стоить, сразу перестала видеть призраков. А теперь такая рассудительная и расчетливая! Двадцать миллионов ей подавай! Ни больше ни меньше. А нам с тобой ни копейки ни от кого не надо – вот такие мы с тобой дуры!

Мама обняла Настю и прижала к себе.

– Есть вещи, которые дороже денег, – шепнула в ответ Настя.

– Что, например? – поинтересовалась Валентина Николаевна.

В этот момент открылась калитка, и вошел парень в расстегнутой куртке, под который был бронежилет. Он поздоровался и остался стоять возле забора. А мать и дочь поднялись и направились к крыльцу.

– Ты его в самом деле любишь? – спросила Валентина Николаевна.

Настя кивнула.

За столом уже говорили по-английски. Майкл рассказывал о хорошем доме, который сейчас почти даром отдают в Санта-Монике, прямо на берегу океана.

– Как раз где заканчивается Пасифик Палисайдс и начинаются пальмы, пальмы. Прямо рай посреди Лос-Анджелеса: пальмы, песок и океан! Красивые дома вокруг и пятизвездные мини-отели. В этом доме есть свой бассейн с волной, а до океана метров пятьдесят, свой пляж и свой причал для собственной яхты…

Настя с мамой присели за стол, но мистер Боум, разгоряченный водкой, словно не замечал их:

– …Яхту отдают в придачу к дому. Такая яхта стоит не меньше полумиллиона. А тут и дом, и яхта за четыре с половиной, не говоря уже о бассейне…

– А Голливуд далеко оттуда? – спросила порозовевшая от водки Света.

– Голливуд? – переспросил Майкл. – Голливуд – это район Голливуд, а дом рядом с районом Пасифик Палисайдс, как я уже говорил. Но в Санта-Монике живут все голливудские звезды, и у них у всех проблемы с налогами…

– Значит, для нас с Максом там самое место! – обрадовалась Светка.

Мистер Боум промолчал, и тогда подруга обернулась и посмотрела на Анастасию:

– Прости меня, Настюха, ежели что. За то, что я про тебя и Селезнева, не подумав, ляпнула… Но ведь это же правда. И вообще, скоро у всех нас все будет хорошо.

Настя кивнула и подумала, что вряд ли Воронина может быть причастна к убийству Капустина и похищению Яны: такие люди способны только на глупости, преступления – это не для них.

Глава 22

Сева не случайно торопился в дом Иволги. Там обсуждали, как передать похитителям выкуп. За прошедшие после убийства Капустина дни личности преступников так и не установили. Следственная группа пришла к выводу, что действует достаточно крупная и технически оснащенная банда. Численность банды определили в десять-двенадцать человек. На связь с Божко выходили разные люди, но идентификация голосов ничего не дала, разве что трое звонивших, судя по выговору, могли быть родом с Юга России, а один – с Северного Кавказа, но не чеченец – именно так сказал специалист. Номера телефонов каждый раз использовались новые, оформленные на абсолютно случайных лиц – школьников или пенсионерок. Принадлежащие этим людям мобильные были украдены или потеряны. Производились звонки из разных районов города – из мест, где не было камер наружного наблюдения. Звонили почти всегда из автомобилей. Разговоры, как правило, были недолгими.

В середине дня Максим получил видеопослание, на котором было записано обращение Яны с просьбой поскорее ее освободить. Она сидела на диване и держала в руках свежий номер ежедневной газеты «Русская жизнь», обращенный к камере первой полосой, на которой дата была обведена красным фломастером, что подтверждало – жена известного артиста жива или была жива на момент видеосъемки. Выглядела Яна неважно: мятая одежда, нерасчесанные волосы. Жена Божко явно была напугана, но говорила ровно, хотя и немного механическим голосом, как автоответчик. Произнесла: «Максим, спаси меня, пожалуйста, мне очень страшно». Потом замолчала, повернула голову в сторону, сжалась, словно ожидая удара, и заплакала. На этом запись обрывалась. А потом поступило СМС-сообщение: «Деньги до конца дня. Собирать их не нужно, мы знаем: вся сумма уже готова».

Вся сумма выкупа и в самом деле была подготовлена. Миллион долларов лежал в портфеле, а портфель стоял в домашнем сейфе Селезнева. Игорь Егорович и предоставил эти деньги. Полицейские, правда, настаивали на том, что настоящие деньги отдавать не надо, а следует подсунуть похитителям фальшивые, которые у полиции имелись. Фальшивки, по утверждению генерала, руководящего оперативным штабом, почти ничем не отличаются от настоящей валюты, и только хороший детектор смог бы обнаружить разницу, потому что бумажки эти были изготовлены в США по заказу спецслужб именно для таких вот операций.

– Только не спрашивайте меня, как они нам достались, – сказал руководитель штаба Селезневу.

Но Игорь Егорович и не собирался спрашивать. Он просто съездил в банк и привез настоящие деньги.

Теперь представители объединенного штаба сидели в его доме и обсуждали план дальнейших действий. Селезнев и Божко тоже присутствовали. Похитители могли позвонить в любой момент, чтобы назначить время и место передачи выкупа.

– …Преступники, очевидно, знают, что вы съездили в банк и сняли со счета необходимую сумму. Вряд ли они имеют информатора непосредственно в банке, скорее всего, просто следили за вами.

– Видеть, как и сколько я снял, они не могли, – проговорил Игорь Егорович, – но, возможно, кто-то из тех, кто окружает меня в последнее время, дал информацию. Только знали об этом не более пяти человек. А в них я уверен.

– Уверенным быть нельзя ни в ком, – вздохнул генерал. – Вот один мой хороший знакомый… уважаемый человек раньше времени вернулся из командировки. Входит в квартиру и видит такое, что просто ни в какие ворота! Вы представляете, он входит и видит, что жена без его ведома перестановку в квартире сделала! А ведь он ей доверял!

– Вы серьезно? – удивился Селезнев.

– Шутка, конечно, – успокоил его генерал, – ей одной мебель не передвинуть. А сейчас я просто хочу, чтобы вы немного расслабились: очень напряженным выглядите.

– Я просто понять хочу, кому это надо, – объяснил Игорь Егорович. – Они могли бы потребовать больше, чем миллион. Если преступная группа большая, то каждому достанется не так много. А ведь были затраты на подготовку, приобретение техники, автомобилей, изготовление фальшивых автомобильных номеров. Мне дали прослушать записи звонков, чтобы выяснить, не узнаю ли я чей-то голос. Все голоса были незнакомые. Однако меня удивило другое. Среди звонивших не было ни одной шестерки, ни одного фраера приблатненного. Как любой отсидевший хоть небольшой срок, я легко могу определить по тембру и по манере говорить, кто сявка парашная, кто мужик, кто шерстяной, а кто действительно в авторитете. Так вот, все звонившие имели судимость, и все они люди далеко не последние в тюремной иерархии. Так что миллион на всю толпу для них не те деньги, чтобы так рисковать. Насколько я понимаю, рецидивистам светит за убийство, похищение и вымогательство пожизненное заключение.

– Так они и с карт Капустина сняли кое-что.

– Кое-что для них не цель. И миллион баксов – тоже. К тому же Руденскую убили в моем доме и пистолет мой похитили – вероятно, для того, чтобы вывести следствие на меня.

– Мы вас ни в чем не подозреваем. А тех, кто вас окружает, мы проверили – ничего подозрительного.

Селезнев посмотрел на Божко, но обратился к генералу:

– У Максима был еще один должок, и перед людьми тоже не очень законопослушными. Я встретился с ними, пообщался. Среди звонивших похитителей этих людей нет. А программа по изменению голоса в звонках, как мне известно, задействована не была.

– Не была, – подтвердил генерал, – специалисты проверяли.

– Будем считать, что нам противостоят люди серьезные и жестокие. Яну они не отдадут в любом случае, потому что она сможет их опознать, помочь составить фотороботы. А поскольку это люди серьезные, то компьютерная программа, каким был неточным ни был фоторобот, отыщет в картотеке похожие лица. Следовательно, Яна на свободе – для них опасность. Они ее не отдадут ни за какие деньги. Получат миллион или нет, нам они ее отдавать не собираются.