Реализаты (СИ) - Minor Ursa

Накрывшая производственные цеха тишина была такой гулкой и неестественной, что даже вызывала неловкость.

- Это что ещё за... хохлома?! - выразил всеобщее изумление Гарик, опуская на пол сумку со сменной робой. - По-моему, я всё ещё сплю. Ущипните меня кто-нибудь!

Выросшие во всю длину цеха тонкие металлические стеллажи были похожи на причудливые резные соты для тамагочи.

Леночка аккуратно обошла Гарика и пошла вдоль этих стен с открытым от удивления ртом.

- Я так думаю, что это какой-то хитроумный биореактор! - крикнула она, обернувшись, из самого конца зала. - И предназначен он для выращивания мяса без участия животных. Наверное, надо поставить кого-нибудь в известность...

- Наверное, - согласился Гарик, глядя на выпучивших глаза сортировщиц и с ужасом думая о том, что выглядит сейчас ничем не лучше их. - Звони.

Весь день - и до приезда начальства, и после - они с Леночкой занимались расшифровкой выгравированных во всевозможных местах схем, стараясь ничего не трогать - чтобы, не дай бог, ничего не сломать.

Как оказалось, сложная система тонких кислородных рукавчиков, которой были связаны между собой "соты", пронизывала насквозь все пятнадцать цехов бывшей птицефабрики и уходила наверх, на живую зелёную крышу, а заплетённые в длинные косы тонкие низковольтные провода - в расписанную трёхмерной координатной сеткой операторскую.

- Да я ни в жизнь не починю это, вздумай оно сломаться! - сокрушался Гарик, когда они с Леночкой ползали на коленях в широких коридорных воздуховодах среди кружевных электрических сетей и пьянели от гуляющего там кислорода. - Да разве же это чинится при помощи гаечных ключей и традиционной матери?!

- Ага! - соглашалась Леночка. - Ни единого тебе транзюка, ни уси, ни кондейчика, по напругам полнейшая свистопляска, какого-нибудь паршивенького диодика и то нет, одни какие-то волосы! Даже компаратор в операторской и тот похож на чупакабру!

А потом, ближе к обеду, прямо перед приездом областного начальства, в одном из цехов случился небольшой коллапс: содержимое ячеек в виде нескольких тонн свежего куриного филе оказалось на полу, в проходящем вдоль стен широком эмалированном кювете, а в дальнем углу цеха проснулась и загудела спящая до сих пор канализация.

Подъехавшее к этому времени начальство только озадаченно развело руками:

- Ребята, вы - пятые.

Ещё восемь часов Гарик с Леночкой просидели в операторской, разгребая и сортируя выходные данные: координаты, оптимумы микроклимата клеточных инкубаторов и периодичность сброса того, что подлежало сбросу.

Поздно вечером, уже часа через четыре после того, как закончился рабочий день, Гарик, окрылённый почти наступившей полночью, напросился отвезти девушку домой.

Стоящий в дальнем конце стоянки флаер послушно фыркнул и заурчал, включаясь. Гарик запустил машину, развернул её на юг и наддал газ...

И ничего не произошло: электроника возмущённо пискнула, флаер сурово чихнул и вырубился.

- Чёртов драндулет! - выругался Гарик, недоумевающе оглядывая не столько кабину, сколько сгустившийся в ней мрак. - Только этого не хватало!

- Это не флаер, - прошептала Леночка. - Ты только посмотри! - и сама наклонилась вперёд, пытаясь в полукруглое лобовое стекло разглядеть в темноте то, что должно было бы быть небом.

Ночное небо, белое от огромной, многотысячной тучи летящих над Ижорой на запад чаек, шевелилось и колыхалось, как живое.

- О, чёрт... - нервно хохотнул Гарик. - Я бы не удивился, если бы это оказались бывшие куры...

52. 2331 год. Гонггар, гомпа.

- Если птица родилась птицей, она будет летать, - монах поклонился и, поднимая голову, понял вдруг, что смотрит в прищуренные птичьи глаза на лисьей морде и на расплывающуюся в усмешке острозубую пасть.

- Привет, - сказал морф. - Да превратятся твои мысли в реальность.

- Политические эмигранты? - усмехаясь, спросил монах.

- Боже упаси, - сказал лис и смущённо переступил передними лапами. - Мы просто материализуем свои грёзы. Ну, по крайней мере, я.

- А ты? - повернулся монах к Бенжи.

- Я?

Андроид обернулся к Ае, и та, улыбаясь, развела руками: мол, давай сам.

- Я - машина, - сказал Бенжи. - Я не интересуюсь политикой, какой из меня эмигрант. Мы вместе, - и он кивнул в сторону Аи.

Тибетец посмотрел на Аю, но та промолчала.

- Ну, что ж, - сказал он, оглядывая всю компанию. - Хорошая карма - это пространство для создания будущего равновесия. Хотите его - пойдёмте. И ты, - он кивнул Джите, прижимавшей к животу всё ещё дрожащий ханг, - ты тоже спускайся, если хочешь.

Гомпа встретила их многоголосым детским гомоном. Детей было много, человек тридцать - худенькие, одинаковые, с глазами, так откровенно ждущими чуда, что лисы, электризуясь, переглянулись.

- Машина! Машина! - закричал маленький мальчик в меховой чубе, указывая на Бенжи пальцем.

- Ага, машина, и мужество у меня твёрже стали, - вполголоса буркнул Бенжи, с деланным интересом разглядывая свои ноги.

- Нет занятия глупее, чем сокрушаться по поводу того, что ты есть тот, кто ты есть, - так же вполголоса, почти шёпотом, не поворачиваясь, а только скривив в его сторону губы, сказала Ая. - Ты - самый лучший, просто не знаешь до конца размеров своего счастья.

Она слабо шевельнула руками, и из мёрзлой земли, как раз между присыпанными белыми электрическими искрами лисами и детьми, увлекая за собой камни, глину и комья бурой травы, медленно и величаво вылупилась голова голема.

- Как не знать, - хмыкнул андроид, прикидывая в уме размеры разбуженного Аей создания. - На сегодня метров шестьдесят будет по вертикали, и всё моё.

Он поднял глаза и увидел, как голова великана, кряхтя и качая ближайшие постройки, моргает подслеповатыми глазками и вынимает из земли каменную руку.

- Зачем это всё? - печально покачал головой уже знакомый монах. - Это пустое.

Он ступил перед лисами и похлопал великана по вывернутому из земли могучему плечу - этакой бесстрашной козявкой.

- Мммм... - гулко замычал голем, поворачивая к нему каменное лицо.

- Яму потом за собой засыпь, - тихо сказал монах и, развернувшись, пошёл прочь.

Всё так же медленно и так же величественно голем поднял свою высунутую из земли руку и пошевелил пальцами, наблюдая, как на припорошенную снегом землю с них осыпаются песок, камешки и живые полёвки.

- Ммм... - снова промычал он, после чего осторожно, как только мог, подгрёб под себя бурозём вперемешку со снегом и застыл.

- Пойдём? - спросил в наступившей тишине Мэтт.

53. 2331 год. Бенжи.

Здесь, в монастыре, Бенжи вовсе не чувствовал себя ни гостем, ни изгоем.

Наверное, точно так же, как им не чувствовал бы себя купленный по случаю и привезённый в дом любой другой электронный агрегат. По прошествии стольких лет он, конечно же, имел некоторое представление о людях, чувствах и интеграции в коллектив, но, по большому счёту, ему было всё равно.

Пока люди занимались своим, человеческим, он от нечего делать сосредоточился на проявлениях эволюционной самоорганизации на примере монастыря и его обитателей.

Когда-то давным-давно, ещё сидя в тесном машинном отделении материнского челнока, он долго размышлял об эволюции и пришёл к выводу, что, в сущности, эволюция состоит из бесконечной последовательности сложных синергетических процессов: будь то формирование элементарных частиц, образование живой протоклетки или рождение всё новых и новых каналов передачи информации.

Все эти спонтанные переходы открытых неравновесных систем от простых и неупорядоченных к сложным и упорядоченным в конце концов уложились в его системнике в незатейливую теорию о неоднородной асимметрии природных процессов, которая состояла в постулируемом неравноправии процессов разрушения систем и антагонистичных им процессов самоорганизации в пользу последних.

Все процессы самоорганизации, думал Бенжи, имеют общий, универсальный алгоритм: в точности так же само, как разрушение всегда стремится к равновесию и выравниванию тех или иных потенциалов, самоорганизация нуждается в их создании.

Гомпа не была исключением: захудалая коммуна, эдакая идейная община из пятидесяти не до конца понимающих друг друга человек, собственностью и ресурсами которой были два гектара суровой гористой местности, она представляла собой обычную неравновесную систему третьего и далеко не последнего порядка.

Бенжи долго не мог определиться с параметрами упорядоченности, но в итоге вышло так, что соотношением, связывающим огромное количество протекающих в монастыре микропроцессов, как ни странно, оказалась положительная обратная связь, - другими словами, то самое, недополученное и недоданное людьми друг другу понимание.