Искра Зла - Андрей Дай

- Тебе что же это, воины умелые не нужны? А, Арч? - с нотками угрозы в голосе, воскликнул Сворк. - Или хочешь, с отцом вкупе, всю славу себе присвоить?

- Мне? Воины? - удивился я. - А зачем они мне? Я воевода стрелецкий армии принца Модулярского. Которых мне командир людей даст, тех и выучу и плечом рядом встану. А время придет, и костьми лягу. Слава же, брат, всегда командиру да народу принадлежит. Так и будут сказывать: принц, мол, Ратомир с воинством честным, орейским, короля-оборотня победил. А о нас, воинах рядовых да строевых, только отцы да мамки и знать будут. Так что и со славой в войске пусто.

Лесные еще продолжали улыбаться, но и те скривели, потускнели.

- Да и веселого в войске мало, - продолжил отговаривать я. - А битвы и вообще - грязь, пот, кровь. Как брат ратный рядом мертвым падает, смеяться губы не смеют. Когда же самого ранят, ужом хочется от войны уползти... Кто-то за хабаром с нами идет, так и того понять можно. Труден да опасен воинский труд. Награду подходящую требует. А злато да серебро, ведаю, тоже вам в лесу не к месту. Как и сам я цены кругляшам не ведаю. Выходит и так, вам на войне делать нечего.

Родичи молчали. И ни единый из них больше не улыбался.

Командир постоял еще минуту, покачал головой и скрылся в шатре.

- Потому и говорю вам, что ни веселья, ни славы тут нет. А коли приказывают, нужно спину в поклоне гнуть и бежать выполнять. Еще и убить могут или ранить - тоже беда. Идите домой, братья. Коли стыдно станет, сказывайте - я вас принять отказался. Ни к чему моему командиру охотники...

Я еще раз поклонился переминающимся с ноги на ногу лесным братьям, повернулся и зашел в палатку Ратомира. Сил больше не было смотреть на побледневшие от стыда лица родичей.

- Знатные были воители? - поинтересовался Ратомир, жестом указывая мне на раскладное креслице возле стола.

- Они одни твоего войска стоили, - грустно кивнул я. - Все девять семей отроков прислали.

- Я бы после твоих слов не ушел, - хмыкнул принц. - На колени бы встал, а остался бы.

- Да и я бы не ушел, - настроение стремительно улучшалось. - Гордость бы не дала.

По натянутому пологу шатра упругой плетью вдарил первый порыв дождя. И зашелестел, зашумел, защелкал по пыльной земле, уговаривая открыться тугие зеленые мешочки на кистях черемухи.

Осторожно, бочком, вошел мокрый, словно выдра, пахнущий потом и дождем Велизарий.

- Сродственник ваш спрашивал, где шатры стрелецкие стоят, - округлив глаза, громко зашептал слуга мне в затылок. - Ну, это. Я показал. И что к Инчуте на довольствие встать надобно, это, объяснил... Ежели што не так, дык я сбегаю...

- Все так. Молодец, - и, улыбаясь всеми зубами, подмигнул заинтересовавшемуся принцу. - В войске твоем теперь двадцать три Мастера Ветра. Да и три сотни прочих лесных, с луком с детства знакомы...

15

Дождь шел шесть дней. Может и меньше - ветер дул с юго-запада, да только принц уже на третий день вынужденного безделья, вдруг перестав словно зверь в клетке вышагивать по шатру, приказал готовиться к утреннему выходу. Так и получилось, что с самого утра, в дождливой мороси, армия выстроилась в походный порядок и двинулась ведиградским трактом.

В последний день весны мой легконогий ветреный друг разорвал сплошную пелену облаков, увлек небесную воду дальше на север - мыть заречные баронства от зимней грязи. Меж заметно посветлевших туч стало просвечивать солнышко. На душе полегчало и даже идти стало как-то легче.

Старики говорят: весной от бочки воды - ложка грязи, а осенью наоборот, от ложки воды - бочка грязи. Растянувшаяся чуть ли не на версту колонна, усердно утаптывала тоненький слой разжижевшей земли. Да так, что у идущих впереди под ногами хлюпало, а последние шли уже по затвердевшей дороге.

Тракт шел вдоль опушки Брошенного леса. Давным-давно участок Великого леса на западном склоне Железных гор лесной народ отдал в пользование жителям Дубровического, Малоскольского и Велиградского княжеств. Наказав прежде, чтоб о деревьях заботились, бездумно и алчно не рубили, зверье подчистую не выводили. На опушке виднелись многочисленные следы вырубок, но и молодые, подсаженные деревца зеленели тут и там.

На одном из очередных привалов Ратомир приказал вырубить, кроме обычных столбиков-подпорок для палаток, еще и длиннющие жерди, из которых вскоре выстроили наблюдательную вышку.

С тех пор лагерь стали разбивать по-новому. Палатки лучников и конной сотни Яролюба двумя крыльями окружали принцев шатер. Дальше в круг ставили обозные повозки. И уже за ними, четкими рядами, располагались сотни щитоносных копейщиков и мечников. Вышку громоздили прямо у центра лагеря и на ней несла бдительную вахту пара зорких стрелков.

Воины, а особенно мои лесные братья, поначалу посмеивались над Ратомировыми предосторожностями. Ну кто может напасть на орейское войско посреди орейских земель? Однако спорить с принцем никто не посмел. Приказ есть приказ. Через неделю народ втянулся, вышку и палатки ставили привычно и быстро.

Снова начались ежедневные тренировки. На счастье, учителей теперь хватало, а рассказы ростокской части армии о бое с охраной эковертового посольства подстегивало желание учиться у новичков.

Сотня умелых, увешанных железом конных дружинников тоже вносила свою лепту. Поглядывая на их четкие перестроения или атакующий клин, и добровольцы выполняли упражнения более слаженно.

Малый Скол встретил нас упругим встречным ветром, сияющим солнцем, извивающимися над стенами флагами, толпами празднично одетых горожан и играющими прямо возле ворот оркестрами. Шум и гам был такой, что я даже подумал, будто мы попали в самый разгар какого-то местного празднества. Во многих селениях ореев начало лета привечают. Но оказалось, Микитой, князь-кузнец, организовал такую встречу специально для нас.

Войско, старательно печатая шаг, перешло мост через Шелезку, промаршировало от южных ворот к западным, и уже там, под стеной, встало лагерем.

Конечно, Микитой уже знал о короле-оборотне и об объявленном сборе охочих людей. Только, в отличие от Уралана, владыка Малого Скола сам занялся подготовкой отряда. Так что Ратомиру оставалось только радостно принять под свою руку четыреста пятьдесят прекрасно вооруженных, закованных в отличные доспехи воинов-мечников.

Тем не менее, в городе кузнецов, прилепившемся к огромной, абсолютно отвесной скале - Большому Сколу, армия простояла почти три недели. Мастера железных дел подгоняли трофейные, взятые в бою с эковертовцами, доспехи и ковали новые. В огромных чанах варили в восковом растворе буйволиные кожи. Из подготовленного таким образом материала клепали легкие брони для стрелецкой части войска. Так что к исходу второй недели стояния и мои четыре сотни были обряжены в добротные панцири.