Путешественники XIX века - Жюль Верн

Как бы то ни было, к великому изумлению туземцев, которые еще не видывали такого презрения к опасности, наши исследователи, трижды прокричав «ура!» и положившись на судьбу, покинули Какунду.

Они проехали мимо нескольких довольно значительных городов, стараясь никому не попадаться на глаза. Река за это время не раз меняла направление, между высоких холмов поворачивая с юга на юго-восток, а затем на юго-запад.

25 октября путешественники очутились перед устьем широкой реки. Это была Чадда или Бенуэ. У ее впадения по берегам Нигера и Бенуэ раскинулся большой город Котон-Карофа.

Наконец, чуть не погибнув в пучине и чуть не разбившись о скалы, Ричард Лендер высмотрел подходящее необитаемое место на правом берегу и решил там высадиться.

Здесь недавно побывали люди, о чем свидетельствовали погасшие костры и валявшиеся на земле расколотые тыквенные бутыли, черепки глиняной посуды, скорлупа кокосовых орехов, а также клепки от бочонка из-под пороха. Не без волнения подбирали путники эти клепки, так как они свидетельствовали о том, что местные жители вели сношения с европейцами.

Однако, когда трое людей Лендера появились в деревне, где они хотели раздобыть огня, женщины в испуге разбежались. Едва измученные путешественники успели улечься на циновках, как вдруг их окружил отряд почти голых людей, вооруженных ружьями, луками, стрелами, тесаками, железными крюками и пиками.

Только хладнокровие и присутствие духа обоих братьев предотвратили стычку, которая казалась неизбежной и в исходе которой не приходилось сомневаться. Побросав оружие наземь, они пошли навстречу к предводителю разъяренных туземцев.

«На ходу мы делали руками знаки, – рассказывает Лендер, – чтобы он и его воины не стреляли в нас. Колчан болтался у него сбоку, лук уже был натянут и стрела, направленная мне в грудь, дрожала, готовая сорваться, едва мы подойдем еще на несколько шагов. Провидение отвело выстрел, так как, когда предводитель уже собирался отпустить роковую тетиву, воин, стоявший рядом с ним, кинулся вперед и удержал его. Теперь мы сошлись лицом к лицу и оба протянули ему руки. Все дрожали мелкой дрожью. Предводитель долго вглядывался в нас, потом бросился на колени. На его лице появилось какое-то странное выражение – смесь робости и ужаса, словно в нем боролись противоречивые страсти, дурные и хорошие. Наконец он склонил голову на грудь, схватил наши протянутые руки и разразился слезами. С этого мгновения дружеские отношения были установлены, и кровавые военные замыслы уступили место полному согласию.

– Я подумал, что вы сыны неба и упали с облаков, – сказал предводитель, объясняя внезапную перемену в своем поведении.

«Счастье наше, – добавляет Лендер, – что белые лица и наше спокойствие произвели такое сильное впечатление на этих людей. Еще минута – и в наших телах торчало бы столько стрел, сколько игл у дикобраза».

Ближайшим городом оказалась Боква, знаменитая своим базаром, о котором путешественники так много слышали; туда с побережья толпами приходили люди, чтобы выменивать товары белых на рабов, в большом количестве доставляемых из Фунды, находящейся на противоположной стороне реки.

В Бокве Лендерам сообщили приятные сведения. Море было не дальше чем в десяти днях пути. По словам вождя, плаванье по реке не представляло никакой опасности, но жители береговых селений были «очень злые люди».

Следуя совету вождя, братья, не высаживаясь, проехали мимо красивого, очень большого города Атта и остановились на отдых в Аббазаке, где Нигер делится на несколько рукавов. Вождь в Аббазаке, впрочем, оказался ненасытно жадным. На Дальнейшем пути жители нескольких деревень, желая удовлетворить свое любопытство, просили путешественников остановиться, но те отказывались. Однако они были вынуждены высадиться у деревни Дамугго, где какой-то человечек в форменной куртке окликнул их по-английски: «Алло! Эй! Англичане, сюда, сюда!». Это был посланец султана области Бонни, приехавший за рабами для своего господина.

Вождь этого поселения, никогда не видавший белого человека, принял Лендеров очень радушно, устроил в их честь большое празднество и всякими увеселениями задержал их до 4 ноября. Вождь посоветовался с идолом и, хотя тот предрекал путешественникам всякие напасти на пути к морю, снабдил их еще одним челноком, дал им гребцов и проводника.

Зловещие предсказания идола не замедлили оправдаться. Джон и Ричард Лендеры сели в разные лодки. Когда они ехали мимо большого города (как им сказали, это был Кирри), их остановили длинные военные челны, в каждом из которых было человек по сорок, одетых по-европейски, но без штанов. На длинных бамбуковых шестах над челнами развевались большие флаги с гербом Великобритании. Борта были украшены изображениями стульев, столов, фляг и другими эмблемами. У каждого черного матроса в руках был мушкет, а на носу каждой лодки виднелось по четырехдюймовой или шестидюймовой пушке.

Братьев привезли в Кирри. Началось бесконечное совещание об их судьбе. К счастью, мусульманские священники, или «мал- ламы», вступились за них. Путешественникам вернули кое-что из отнятых вещей, но большая часть пошла ко дну вместе с лодкой Джона Лендера.

«К великому моему удовлетворению, – говорит Ричард Лендер, – среди принесенных предметов я сразу увидел сундук, в котором были наши книги и один из дневников моего брата. Рядом стоял ящик с лекарствами. Правда, оба они оказались полны водой. Большой ковровый дорожный мешок с одеждой был раскрыт и разграблен; в нем остались лишь одна рубаха, пара штанов и один сюртук. Много ценных вещей пропало. Погибли все мои дневники, за исключением записной книжки, куда я заносил путевые заметки, начиная с Раббы. Исчезли четыре ружья (из которых одно принадлежало Мунго Парку), четыре тесака и два пистолета. Девять слоновых бивней – самых лучших, какие я только видел в здешних краях, полученные в подарок от султанов Уоу-Уоу и Бусы, страусовые перья, несколько прекрасных леопардовых шкур, много разных бус, все наши пуговицы, каури, иголки, столь необходимые для обмена на продукты – все это пропало и, как нас уверяли, покоилось на дне реки».

Вот это уж действительно значило «сесть на мель у входа в гавань»! Проехать всю Африку от Бадагри до Бусы, благополучно проделать опасное плавание по Нигеру, счастливо вырваться из рук корыстных царьков, – лишь для того, чтобы потерпеть крушение в шести днях пути от моря и попасть в рабство или быть осужденными на смерть! И это тогда, когда они уже готовились представить восхищенной Европе драгоценные сведения, добытые ценой стольких перенесенных бедствий, стольких избегнутых опасностей, стольких успешно преодоленных препятствий! Исследовать течение Нигера, начиная от Бусы, уже собираться точно определить место его впадения в океан, и вдруг оказаться в руках жалких пиратов! Нет, это было уж слишком, и горьки же были размышления обоих братьев, пока тянулись нескончаемые переговоры!

Хотя часть раскраденных вещей вернули путешественникам, хотя негру, первым начавшему враждебные действия, во искупление его вины отрубили голову, братья Лендеры по-прежнему считались пленниками. Их собирались отправить к Оби, властителю страны Ибо, чтобы тот решил их судьбу.

Очевидно, грабители не были местными уроженцами и явились сюда лишь для того, чтобы заниматься разбоем. Если бы им навстречу попадались лодочные флотилии, слишком сильные, чтобы дать себя ограбить без боя, они ограничились бы торговлей на базаре в Кирри и в других городках. Впрочем, на берегах этой части Нигера все племена относились друг к другу с чрезвычайным недоверием, и даже при закупке провизии люди не выпускали из рук оружия.

Через два дня, 8 ноября, лодки были уже в виду города Эбое в том месте, где Нигер делится на три огромных «реки», с поросшими пальмами, низкими болотистыми берегами.

Спустя час один из гребцов, уроженец Эбое, воскликнул: «Boт моя родина!»

Здесь путешественников поджидали новые затруднения.

Оби был молодой человек с живым и умным лицом; он принял путешественников очень приветливо. Одежду Оби, напоминавшую одежду султана Йорубы, украшало такое множество кораллов, что его можно было бы окрестить «Коралловым вождем».

Оби, разумеется, очень растрогался, услышав о нападении, при котором англичане лишились всех своих товаров; однако его помощь отнюдь не соответствовала пылкости его чувств, и он предоставил путешественникам так мало съестных припасов, что они чуть не умирали с голоду.

«Жители Эбое, – говорится в отчете,- возделывают только инъям, маис и бананы. У них много коз и домашней птицы, но мало овец и вовсе нет крупного рогатого скота. В городе, широко раскинувшемся на открытой равнине, живет много народа.

Он является столицей государства Ибо. Город славится своим пальмовым маслом. Он издавна служит главным невольничьим рынком, куда съезжаются за рабами туземные купцы, ведущие торговлю на побережье между Бонни и старым Калабаром. По этим рекам поднимаются в Ибо сотни туземцев с товарами. Их и сейчас здесь очень много; они живут в своих лодках, выстроившихся перед самым городом. Почти все пальмовое масло, закупаемое англичанами в Бонни и в окрестных городах, идет из Ибо. Вывозят отсюда и рабов, которых на побережье грузят на французские, испанские и португальские невольничьи корабли. Нам часто говорили, что негры страны Ибо – людоеды; впрочем, это мнение распространено больше среди соседних племен, чем в глубине страны».