Скользкий лёд мечты (СИ) - Вайсман Ксения

— Ну, что, скажи мне что-нибудь, добей меня, — сказал Стокер, как только столкнулся с Кириллом в коридоре.

— Зачем? Я ничего не хочу тебе говорить. Ты поплатился за свою глупость. Так запятнать свое имя и сломать карьеру, мало кто додумается! А ведь стоило просто потерпеть. Раз побыть вторым, чтобы потом стать первым. Нужно было просто подождать, когда я уйду, и не пришлось бы кого-либо покупать, ты и так стал бы первым на бедующей Олимпиаде. А так что? Зря учил новые каскады и четверные?

— А знаешь, почему я не потерпел?

— Тщеславие?

— Мне хотелось обыграть тебя! Ты как заноза в заднице! Ты везде первый, везде лучший! Какой смысл другим заниматься по четырнадцать часов на катке, если придешь ты и все равно унесешь золото?!

— Ты так говоришь, как будто пока ты потел по четырнадцать часов на катке, я в солярии загорал! — не мог не отреагировать Кирилл, — Ты думаешь, мне все так легко далось? Да я по двадцать часов торчал на этом чертовом люду, отогревая термосом очерствевшую коленку! Насколько я знаю ты женат и у тебя двое дочерей?!

— А причем здесь это? — не понял Стокер.

— А где мои дети? Где моя семья? Я все отдал льду! От меня даже жена сбежала! Ты хотел меня обыграть?! Браво! Ты был первым! Первым, но не лучшим, — тонко заметил Штоколов.

— Я не понимаю, как ты делаешь на льду то, что делаешь? — всплеснул руками Стокер.

— Хочешь узнать по секрету? — тихо, почти шепотом, спросил его Кирилл, — Черт возьми, сам не знаю! Просто говорю себе, ты прыгаешь четверной лутц, и прыгаю. Потом говорю, прыгаешь каскад с четверным лутцем — и прыгаю. А потом говорю, ты должен сделать что-то большее, чем от тебя ждут — прыгни пять четверных за программу и снова делаю! Это явно измененное состояние сознания, но это срабатывает!

— Я теперь никто! Как я буду семью кормить?!

— А причем тут я? Работай в ледовых шоу, тренируй, — развел руками Штоколов.

— Ты представить не можешь, как я тебе завидую!

— Поверь мне, не стоит.

— Конечно, три олимпийских золота, пять четверных в одной программе и мировое признание, это же такая ерунда, — иронично заметил Стокер.

— Это лекарство для больного самолюбия, и не более. Я всегда старался его не травмировать.

— Зато мое растоптано!

— Все претензии к твоему тренеру. Мой делал из меня победителя, а твой решил купить тебе победу, это куда проще, — заметил Кирилл, после чего развернулся и ушел.

Да, такого позорного линчевания Стокер никак не ждал, когда два года назад на его шею водружали золотую медаль. А теперь так же под прицелом теле — и фотокамер, ее с него снимали и надевали на шею Штоколова. Все понимали, что такими, как Штоколов не становятся, такими рождаются и что еще много-много лет спустя не будет того, кто сможет повторить его олимпийский рекорд равный трем золотым медалям, поскольку многие даже в двух Олимпиадах подряд-то не участвуют! А уж тем более, раз получив золото, вновь не всегда решаются испытать судьбу. Он действительно казался каким-то сверхчеловеком, полубогом. Самый талантливый, самый удачливый, самый признанный, самый любимый и самый счастливый. Именно так казалось всем, кто на него смотрел. И в тот момент самому Кириллу, казалось, что так оно и есть.

Для Кирилла это значило больше, чем мечта, для него самого, происходящее оказалось за гранью понимая. Теперь он — трехкратный олимпийский чемпион в одиночном фигурном катании, за всю историю олимпийских игр такого не было, а ему удалось! Порой он сам не понимал, что в нем такого особенного, что дало возможность стать неоспоримым номером один в мировом фигурном катании среди мужчин, причем не только современности, но и прошлого и обозримого будущего. Когда-то в детстве он сам смотрел телевизор и поражался тем, кто получал олимпийское золото, восхищался, завидовал и понимал, что это какие-то особенные люди, отмеченные свыше. И теперь он был из числа тех «отмеченных», причем явно в первых строчках этого списка.

«Господи, спасибо, я и мечтать не мог… Страшно представить, что ты возьмешь взамен…», — думал Штоколов, в тот момент, когда сотни объективов сыпали на него свои вспышки.

Триумф! Неоспоримый триумф! Мировой триумф! Всеобщая любовь, всемирное признание. Теперь все это было в жизни Штоколова.

Естественно, после награждения состоялся шикарный банкет, море поздравлений, восхищений, дифирамбов… Каждый хотел постоять хотя бы рядом со Штоколовым в ореоле его величия и славы. Но самым незаметным человеком, который неизменно находился рядом, оставалась Лена. Не смотря на свою красоту и молодость, она оставалась абсолютно незамеченной. Словно ее вообще не существовало. Но она-то знала, что этот мужчина только ее, кому бы он сегодня не улыбался, с кем бы ни фотографировался, и кому бы ни давал автограф. Именно с ней, он поедет домой и ляжет в постель. И это делало Лену не менее счастливой, нежили был сам Штоколов.

В этот день они остались в гостинице, а на утро полетели обратно в Питер. Стоило им переступить порог дома, как раздался телефонный звонок. Пока Штоколов снимал обувь, Лена подскочила к трубке.

— Да, — как всегда, коротко сказала она.

— А я могу поговорить с Кириллом? — поинтересовался приятный женский голос.

— Извините, а кто его спрашивает? — естественно, спросила Лена.

— Его жена.

— Кто? — не могла не переспросить Лена, осознавая, что именно в ее паспорте стоит заветная печать.

— Его бывшая жена — Кристина.

Сердце Лены заколотилось и уже казалось, что мир рушится, разлетаясь звенящими осколками…

— Сейчас, секунду, — любезно ответила Лена, собрав силу воли в кулак, и позвала Кирилла, — Кирилл, это тебя. Твоя Кристина.

— Кристина? — удивился он и тут же взял трубку телефона, — Кристиночка, привет, — первым радостно сказал он.

Лена не могла стоять рядом, зная, что по ту сторону его несравненная Кристиночка и тут же ушла в спальню.

— Привет, — так же радостно ответила она, — Принимай мои поздравления.

— Принимаю, — заулыбался Штоколов.

— Не могла не позвонить, здорово, что ты номер не сменил.

— Так ждал твоего звонка, — флиртуя, отвечал он.

— Ой, ли, — засмеялась Кристина.

— А ты сомневаешься? Напрасно. Как у тебя дела?

— Все замечательно. Я когда про тебя узнала, по мне такая волна гордости раскатилась, что я была твоей женой. Ты же просто феномен!

— Да ладно тебе.

— Сам знаешь, что это так.

— Ты в Россию-то не собираешься? В гости, например? — поинтересовался Кирилл.

— Пока нет, но все возможно. Приезжай ко мне, у меня такой вид на океан… Тебе понравится, — предположила Кристина.

— Не боишься, что я приму приглашение и приеду?

— Боюсь, что не примешь…

— Кристина, не говори так. Тем более, ты наверняка не одна, а я терпеть не могу натыкаться на мужиков в доме.

— Кирилл, в этом доме только я, моя домработница и Тиффани — моя собачка. Я же не спрашиваю, что за девушка ответила на мой звонок.

— И правильно делаешь, — ушел от ответа Штоколов.

— Тебя ничего не исправит!

— Может быть ты…

— Вряд ли. А если честно, мне было бы приятно, если бы ты приехал, пусть и на пару дней, — повторила свое приглашение Кристина.

— Я подумаю.

— Думай. Еще раз поздравляю.

— Спасибо.

— Пока. Звони.

— Обязательно, — пообещал Штоколов, — Всего тебе самого-самого!

— А тебе — самую-самую, — усмехнулась Кристина.

— Это навряд ли получится, тебя же нет рядом.

— Кирилл…, пока, — сказала она, и первая положила трубку.

Он поднялся наверх. Лена лежала на кровати, закутавшись в покрывало.

— Ты плохо себя чувствуешь? — поинтересовался он.

— Нет, хорошо. Поговорили? — спокойно спросила Лена, улыбнувшись.

— Да. Поздравила.

— И только?

— А что еще?

— Вы долго говорили, — заметила Лена.

— В гости звала, — честно ответил Кирилл.

— Когда поедешь? — прямо спросила Лена.

— Вообще не поеду. Лена, давай прекращай эти полунамеки. Кристина — женщина моего прошлого, но никак не настоящего и уж тем более, не будущего.